class="p">***
Проснувшись поутру и разодрав глаза, Егор поднялся с кровати. Солнце горело уже высоко. Лучи его освещали тесную комнату с бревенчатыми стенами, оклеенными постерами из газет. Комната была тесная, она вмещала в себя лишь старую кровать, столик и забитый хламом шкаф, на дверках которого висели вещи. Отражаясь от большого стеклянного графина, стоящего на столике, солнечный свет переливался на лице девушке, которая подмигивала с выцветшего постера. Так же он падал и на недовольное лицо мужчины. Разогнав жужжащих в шторах мух, Егор скинул одеяло, а потом стал натягивать на себя шорты. Делал он это лениво и мучительно. Никакой радости от наступления утра он не испытывал. После, с неоправдавшейся надеждой заглянув в маленькое зеркало на стене, он потрепал себя по лицу рукой и пошагал в сторону кухни.
– Иди, Леший, посмотри, что с туалетом стало. – проговорила старушка, выходившая в тот момент с кухни во двор. Она с трудом открыла массивную деревянную дверь и остановилась, заметив Егора. В руках у нее было два ведра. – Уж не знаю и как… Чудеса какие-то. Первый раз вижу. Не туалет, а сад теперь, хоть грядки там сади.
– Доброе утро, Баб. – ответил Егор, открывая банку компота и отпивая прямо из банки. Одной ногой он нашарил тапочку, которая торчала из-под старого комода, и стал ее надевать. – Такое вчера привиделось, уух… не один твой туалет не сравнится.
– Привиделось… Ты иди посмотри лучше, чего сегодня привидится. Что только делается… Домовой что ли. Нужно святой водой идти отливать.
Договорив, женщина вышла из дома, шаркая сапогами, и захлопнула дверь.
– Леший… – усмехнулся еще раз Егор.
За окном уже стоял зной, но в тесной кухоньке все еще сохранялась прохлада. Егор растянулся на табурете и, потянул спину, выглянул в окно. За окном росли цветы и несколько кустов картошки. В соседнем огороде бегали дети. Над всем этим, добравшись почти до зенита, уже висело солнце, от одного вида которого головная боль Егора усилилась вдвое.
Вывалившись во двор и пнув попавшуюся под ногу курицу, Егор плеснул себе в лицо воды из стоявшего рядом ведра и направился к туалету. Туалет был старым и покосившимся. Он уже не стоял, а лежал, опершись об угол двора. Подойдя к нему, Егор насторожился. После вчерашнего вечера он уже не мог пропустить слова бабушки мимо ушей, хоть это самого его и удивляло. Егор осторожно потянул на себя дверь, словно это грозило ему опасностью. Та откликнулась скрипом. После, прибив на плече слепня и подметив, что дверь скрипит как-то по-новому, Егор просунул голову внутрь. Лицо его замерло в изумлении. Туалет зарос свежей зеленеющей травой, которая росла даже на стене. Она была такой зеленой, что в нее хотелось лечь.
– Че за чертовщина. – выругался Егор. Потом он закрыл дверь и, забежал за туалет, чтобы помочиться там.
Сделав свое дело, Егор снова был вынужден удивляться. Тот угол стены, на который он помочился, тут же порос мхом и свежей зеленой травой.
***
– Эээй, Леший! – нарушил лесную тишину крик Егора, который, опершись о березу, стоял и высыпал из галоши мусор. Страшная одышка мешала ему говорить. – Леший!
Справившись с галошей, Егор снова пустился в путь. Рой слепней кружил вокруг него в полуденном зное, и мужчина отмахивался от них и чертыхался. После, перебравшись через большую поваленную сосну и провалившись в яму, Егор застыл.
– Чего орешь, как ненормальный? – спросил его, встав над Егором, Леший. Он пожевывал травинку и ухмылялся. Лицо его было спокойным и загорелым. Слишком спокойным и слишком загорелым. Глаза горели.
– Ты че со мной наделал, чертина? – проговорил, запыхаясь, Егор. Лицо его пылало от жара. После он поднялся из канавы и утер пот. – Я теперь че, живой водой ссу? У меня весь дом травой зарос, коров пасти можно.
– Ты хотел суперспособность, так вот она. По герою и способности. – усмехнулся Леший.
Егор хотел его схватить, но леший извернулся и ловким движением сбил мужчину с ног, после чего тот повалился обратно в свою канаву.
– Ты чего хотел? Хотел горы мизинцем двигать? Быть лешим – это не дар, а обязанность. Ты теперь особенный, гордись этим. А все остальное нужно просто принять. А не хочешь принимать, так нечего и орать лишнего. Валяйся в своей канаве и не высовывайся.
– Ты мне не говорил, что придется…
– Я не могу знать, что тебе придется. Ты взял на себя ответственность стать руками и глазами леса. Не меня, а леса. И не я, а лес решает, что тебе уметь, а что не уметь. Не хочешь, давай меняемся назад. Честно говоря, я не думал, что ты протянешь дольше. Алкаш хренов.
– Протяну. – проворчал Егор. Он поднялся из канавы и поправился. Лицо его гордо вздернулось, а губы поджались.
– Ты обрел великий дар, помни это. Ради такого можно и потерпеть. Только не разбазарь его. – добавил леший, и пошагал прочь.
– Не разбазарю. – огрызнулся Егор, поправляя на себе майку. После он пнул валявшуюся в канаве бутылку и стал выбираться.
***
Потянувшись и зевнув, Егор поднялся со старого матраса, который лежал в огороде между грядок с луком. Солнце светило все еще высоко, а жар стоял невыносимый. В небе было почти не облачка. От покрывавших дрова кусков железа веяло жаром. Егор подошел к большой ржавой бочке с водой, вокруг которой торчала крапива и умылся. Вода почти сразу испарилась с сонного лица мужчины. Тут же он поднял ведро с водой и отпил из него, а после зашел во двор. Проходя мимо зеркала в коридоре он остановился и попозировал, напрягая свои пухлые руки.
– Дай сотню! Не хватает. – проговорил Егор, подойдя к бабушке, которая трудилась на кухне. Тут же он схватил со стола пирог и закинул в рот. Вслед за пирогом во рту исчез так же заветренный кусок сыра.
– На что? – ответила та, не оборачиваясь на него. Старушка чистила щеткой чугун, то и дело утирая рукавом лоб.
– Так… Я в конце месяца с Серегой пойду, заработаю. Все отдам. – ответил Егор, берясь за молоко.
– Денег надо, так пошел бы хоть поработал где, а то лежишь, как на курорте. Шла сегодня, чуть не споткнулась о тебя, думала уж не умер ли. Дед твой раньше всегда вот так, как свалится, и все…
– Да говорю отдам. Дело чести. Сказал отдам, значит отдам, порвусь, но отдам.
– Видали мы ваше дело чести. Чести. – выдохнула Бабушка. После она подошла к шкафу и достала из пакета деньги.
– На. –
