Не аристократия конечно — черты слишком простые и крупные, но приятные. Так же налегке идёт, как хрен этот горелый, словно сговорились. Ещё и куртка на манер одёжки Молчуна… Точно сговорились! А вот оружие другое. Лук, меч и кинжал, что до меча лишь немногим не дотянул, да полупустой мешок за спиной. Ну с этой хоть парой слов можно перекинуться. Правда рядом с отрядом её тяжело застать. Видел, как на звук тетерева приговорила. И сама же его схарчила за ужином. Лес тоже знает, так что уверен, что польза будет."
Вергард вновь упёрся глазами в хмурого дварфа. Потом медленно перевёл взгляд на Толса. Вскоре он оглядел всех из десятка по очереди и взгляд вернулся в дорожную грязь. Десятник скорчил лицо, как от зубной боли и с досадой потёр лоб.
«Да, по большому счету на неё и Молчуна вся надежда. Толс с десятком привыкли в караулах скучать, да пьяных гонять по городу, какие им поиски пропавших в глухих лесах? Если верить письму от старосты, пропало двадцать человек. Пошли работать в поле утром, а в полдень никого уже и не было. Думается, перепились где-то, но староста тамошний, говорят мужик серьёзный, своих в кулаке держит. Видимо, правда что-то приключилось, не самое хорошее. Эх, затек я весь. Жопа квадратная уже от лавки, и такая же деревянная. А ну-ка, пройдусь немного».
Вергард тяжело спрыгнул с телеги, помял немолодые уже колени и побрел рядом. Всё тело затекло и идти удавалось лишь сильно прихрамывая. Низкие серо-стальные тучи мешали понять перевалило ли за полдень, но по его ощущениям — да, и часа через четыре должны показаться ворота Каменной Топи. А уж там, сытому да с полной кружкой, да ещё сидя у очага, жизнь будет куда милее, а проблемы… Проблемы как-нибудь да разрешатся. Не впервой. Старый десятник человек бывалый, и не такую кашу расхлёбывал.
Вергард зло зыркнул на тучи и негромко ругнулся. Небо быстро темнело, будто передразнивало хмурившихся в ответ Далура и Молчуна, но пролиться дождём всё не решалось. По-осеннему холодный ветер увлечённо шуршал листвой и намекал что всё может измениться в любую секунду.
«Сухо пока. И на том спасибо! Мёрзнуть в намокшей одежде, продираясь по раскисшей дороге — то ещё удовольствие. А вот Толсу, похоже, всё нравится: едет себе на кобыле чуть позади, довольный, под нос себе всё песенки насвистывает. Интересно, что за радость такая у него? Хотелось бы тоже так радоваться ссылке в глухомань. Хотя я рад. Дело то у меня важное, да ещё какое! Ну ничего, ещё несколько часов, и пиво, ну или сидр с горяче…»
Над ухом испуганно и пронзительно заржала лошадь. Вергард весь подобрался и начал было поворачиваться, но лента дороги коброй метнулась в лицо и взорвалась темнотой.
И чего он всё время косится? То и дело пялится, неужели и правда думает, что получается украдкой и его не видно? Ну хоть с разговорами лезть перестали и на том спасибо!
Далур раздраженно фыркнул и несколько раз капнул пахучего густого масла на войлочную тряпицу. Рука начала ритмично тереть металл оружия. Конечно, он понимал, что это ни к чему, и никакая ржавчина не осмелится появиться на доброй дварфийской стали ещё очень долго, но он себя не простит если такое вдруг случится.
Клонило в сон. Прошлой ночью удалось задремать лишь под самое утро, как и за день до этого. Впрочем, как и за два. Стало хуже. Далур не мог вспомнить, когда хотя бы три дня подряд ему удалось нормально поспать. Незваные гости приходили аккурат к моменту, когда он начинал дремать, а после них… После них уже ни о каком сне до утра и мечтать не приходилось. Телега ещё эта раскачивается из стороны в сторону, словно колыбель.
Далур потёр глаза. Сейчас что-ли подремать пока не доехали? Авось топор за пару часов не заржавеет. Дварф ещё несколько раз любовно провёл тряпицей по блестящему металлу и положил оружие возле себя. Мало-ли что в лесах этих может случиться. Ненадёжные они… Когда до посёлка-то доедем?
Далур повернулся к шагающему невдалеке Вергарду. Только дварф открыл рот, чтобы спросить, как лошадь Толса с перепуганным ржанием встала на дыбы и ударила перед собой копытами. Противно хрустнуло и брызнула кровь. Вергард ничком рухнул в жирную грязь. Толс не удержался в седле, мешком шлёпнулся на дорогу и махом выплюнул весь воздух из лёгких. Он беззвучно открывал и закрывал рот в тщетных попытках вдохнуть хоть немного.
Далур повернулся в сторону головы их небольшой колонны. Буквально в десяти шагах на краю дороги возле плотных зарослей кустарника стоял медведь. Он жадно вдыхал воздух и водил большой головой по сторонам. Умные глаза внимательно смотрели на вооруженных людей, словно пытаясь понять их намерения. К испуганному ржанию лошадей присоединились звуки извлекаемых мечей, но никто не торопился подходить на расстояние удара лапой. Стражники бестолково толпились с оружием в руках, разом лишённые и десятника, и его заместителя — Толса. Они лишь выставили мечи перед собой и громко, наперебой выкрикивали ругательства. Тщетно. Отпугнуть животное таким нехитрым способом не удавалось. Словно ободрённый замешательством людей зверь глухо заворчал и начал медленно приближаться к стражникам, тяжело переваливаясь на мощных лапах. Лошади, испуганные запахом крови и такой близостью с хищником, гарцевали и были готовы в любой миг удариться в паническое бегство.
Далур спрыгнул с повозки, громко звякнув кольчугой, и кинулся к Вергарду. Под головой старого десятника быстро рос круг пропитанной алым дорожной грязи. Дварф осторожно приподнял окровавленную голову, раздвинул остатки волос на затылке десятника, и осмотрел рану. Влажно блеснула кость и Далур в сердцах сплюнул. Рана была поганой. Не каждого дварфа удавалось спасти с такой, чего уж говорить про человека?
Раздался резкий свист, Далур ненадолго отвлёкся от раненного десятника и уставился в направлении звука.
Молчун шёл навстречу медведю уверенным шагом. Хищник встал на задние лапы, шумно втянул воздух и оглушительно заревел. Молчун остановился в трёх шагах от медведя. Мужчина едва доставал до груди хозяину северных лесов и казался совсем маленьким и беззащитным. Одно движение могучей лапы и человеку несдобровать. Молчуна делал руками едва различимые быстрые пассы. Грозный рёв сменился недовольным утробным ворчанием, а медведь встал на четыре лапы и теперь просто смотрел на маленького человека. Дварф был готов поспорить что в глаза. На голове Молчуна выступил пот, крупные капли текли по затылку и шее за пазуху, но он продолжал молча стоять и делать
