– Я помню, командир.
– И славно.
– Что делать с пленными?
– Я уже, помнится, говорил: если захотят служить, пусть служат. Толян!
– Служи по Уставу, завоюешь честь и славу, – отбарабанил Толян и подмигнул воеводе: – Усек, Груздик?
– Понял, воевода? А посему за излишнюю вольность, а равно и за остальные проступки одно наказание – смерть.
Ночью снова проснулся от щемящего чувства беспокойства. По груди скользили чьи-то руки.
– Купава, сколько можно. Спать пора, – недовольно проворчал Стас, снимая ее руки со своей груди.
Но Купава была не при чем. Свернулась калачиком, уткнувшись носом в стенку, и мирно посапывала, счастливая и довольная.
Зато острый изучающий взгляд заставил сделать то единственное, что его руки делали, не дожидаясь команды руководящего органа.
Ножи веером рассыпались вдоль противоположной стены. А вслед за ножами с лавки, содрав со стены меч, метнулся и он сам. Провел мечом дугу на уровне груди. Меч свистнул, не встретив сопротивления. А ножи засели в стене на половину лезвия.
Сонно завозилась Купава, открыла глаза. Увидела в его руках меч и прыгнула на ноги, нащупывая рукой оружие.
– Спи, детка. Это мухи… ползают, жужжат. Противно. И спать мешают.
– А меч зачем?
– Первое, что под руки попалось…
Качнул нож ладонью в одну сторону, в другую. Выдернул…
– Это тоже от них?
– От них проклятых. Шлепанцами было бы удобнее, так до сих не обзавелся.
Приоткрыл двери и тенью скользнул в коридор.
Вой в волчовке поднял на него взгляд и с удивлением посмотрел на тускло сияющий в полумраке меч.
– Что случилось, вождь?
Стас опустил меч.
– Сам бы хотел это знать. Как я понимаю, мимо тебя никто не проходил?
– Ночью? – страж был сбит с толку и обескуражен странным вопросом вождя. – Кому придет в голову ночью ходить по терему?
– Оно конечно.
Стас закрыл за собой двери и, мельком взглянув на амулет, коснулся его рукой. Камень был не теплее и не холоднее, чем обычно.
Постоял, прислонил меч к лежанке, а на крестовину повесил связку ножей. Лег и закинул руки за голову.
Купава, решив, что спать – только время терять и, не скрывая своих непристойных устремлений, привалилась рядом и, решительно обняв за шею, нахально прикусила острыми зубками мочку уха.
Стас на корню пресек эти нескромные поползновения, убрав ее руки со своей груди и отодвинулся.
Купава недовольно сморщила нос, но Стас не обратил на ее обиду ни малейшего внимания. Ему снова показалось, что из темноты на него смотрят чьи-то острые колючие глазки.
Рука потянулась за ножом.
А взгляд уперся в его грудь. Туда, где покоился камень. На поверхности высветились строчки. И он снова взмахнул рукой с зажатым в ней ножом.
Нож, не долетев до стены, повис в воздухе и мягко упал на пол. Словно подхваченный чьей-то рукой. Но сразу же следом просвистел еще один нож и со стуком впился в стену. Это Купава, не раздумывая, метнула из-за его спины свой нож.
– Кому-то очень нужен мой оберег. Прямо жить без него не может, – Стас повернулся к Купаве. – И что они нашли в нем хорошего? Камень, как камень…
Купава широко раскрытыми глазами глядела на лежащий у стены нож.
– Зачем он им? Он же твой.
Вопрос по-детски наивный.
– Поиграть…
– Может, перейдем в мою каморку? Или в каморку Веселина? – предложила Купава. – Там не найдут.
Похоже, она все еще на что-то надеялась, не забывая о своих непристойных попытках.
Между тем хитроумная вязь на амулете померкла, а скоро и совсем исчезла, не оставив и следа на его поверхности.
– Сон сморил.
– Тебя? – Купава не смогла скрыть своего огорчения.
– Ротозеев, которым приглянулся мой оберег.
– Мой вождь! – Купава воспряла духом и, воркуя, закинула руки на его плечи.
За метко брошенный нож пришлось платить долго, старательно и от всей души. Полумерами отделаться не удалось. Наивная молодость в этом деле халтуры не признает.
Только-только успел задремать, как в ушах прозвучал негромкий голос:
«Человек-волк!»
Надо же, прилипла кликуха!
Ровный, сдержанный, наполненный баритон.
Стас от досады чертыхнулся.
«Похоже, в эту ночь весь мир столпился у моей постели, – подумал он. – И сколько можно повторять, что мне не совсем по душе это имечко».
– И напрасно, – в голосе появилось явное сожаление. – Оно, как не одно другое, находится в полном соответствии с твоей сущностью.
– Спасибо, утешил.
– Да чего там! Не стоит благодарности.
– И кто на этот раз забрался в мою постель? Вернее, кому пришла шальная мысль лезть среди ночи в мою голову? Удовлетвори любопытство, коль скоро все равно разбудил.
– Тебя никто не собирался будить, тем более я.
– Тогда какого черта?
– Попробуй перевернуться на другой бок. Ты же это собирался сделать? – в голосе появилась явная насмешка. – Я на твоей груди, рядом с этой миленькой головкой.
– А раз так, то мог бы и до утра дотерпеть. Поболтали бы на свежую голову, раз уж пошла такая масть. А так могу и гадостей наговорить. Или пакостей. Правда, потом могу и пожалеть. Но когда говорю, никаких сомнений.
– Зачем же ждать до утра? Ее-то ты не заставил терпеть до восхода солнца?
– А ты не подглядывай. Не маленький, – Стас задумался. Или сделал вид, что задумался. – Хотя, есть в этом что-то. Будем считать твои претензии вполне справедливыми, а потому вернемся поскорее к нашим баранам. Может и приспнуть еще успею малую толику.
– Вернемся…
– Тогда скажи мне, какого черта тебе от меня надо? Ты день и ночь болтаешься на моей шее, причем не имея на то никаких прав. На тебя кто-то охотится, наступая мне на пятки. А я этого не люблю. И становлюсь жутко сварливым и, как бы помягче сказать, обидчивым.
– Так я только этого и хочу. Чтобы между нами не было недоговоренностей и недоразумений. Открой амулет и одень кольцо на палец. Заклинание, надеюсь, не забыл?
Стас опешил от такой наглости и расхохотался.
– Слуга покорный. Чтобы поднять на ноги весь город? Я еще помню, что ты сотворил со своим прежним владельцем. Поищи дураков в другом месте!
– А я его просил лапать меня, не имея на это никаких прав?
– У меня прав еще меньше…
– Тебя я выбрал сам, человек-волк. Пока. И поверь, хочу убедить тебя в том, что я не так уж и плох, как обо мне говорят. Попытайся поверить.
– Чудовищный сон! – подумал Стас, шепча заклинание. – Надо было попробовать перевернуться на другой бок. Напрасно не сделал этого.
Беззвучно раскрылся замок и черный, как сама непроглядная ночь камень, оправленный в тусклый серебристый металл, лег на его ладонь.
– Одень на средний палец камнем внутрь и сожми ладонь, – посоветовал бархатный баритон. – Ты же видишь, мне можно верить. Я еще никого не убил и даже не ослепил.
Стас медленно, с видимой неохотой одел кольцо на палец.
«Без примерки подошло. Как для меня делали», – подумал он и сжал пальцы в кулак.
И все завертелось перед глазами. Вниз уплыла лежанка вместе с дико вертящейся опочивальней и сладко спящей Купавой. В лицо плеснулось небо, брызнули навстречу звезды. Тело рассыпалось на атомы и, растворясь в звездной пыли, с немыслимой скоростью понеслось куда-то. Почему куда-то? Вон там впереди черная непроницаемая точка с острыми ломаными гранями, так похожая своими очертаниями на его камень. А внутри бушует клокочущее пламя. И вот уже нет ничего, кроме этого пламени. Только оно. Заполнило все. Опалило жаром. Но Стас не боялся этого жара. Он летел прямо в центр этого манящего огня. А рядом проплывают звезды…
Рука непроизвольно разжалась, и кольцо скатилось с пальца, упав на грудь. Стас подтолкнул его пальцем, и оно закатилось в амулет. Закрылся без звука замок. Огненной вязью вспыхнули строчки.
– Впечатляет! Всегда хотелось побывать в космосе. Но хотелось бы знать: к чему мне все эти аттракционы?
Рядом завозилась, удобнее укладываясь на его плече, Купава. А ответа все не было. Затем послышался короткий и вроде обиженный вздох:
– А я знаю? Каждый видит то, что видит…
Ровно в полдень появился Груздень.
– Вождь, рать готова к походу! Завтра поутру и выйдем. Как ты и велел, поделил на полки по пять сотен в каждом. Назначил полки и принцу Бодрену с Рэдэльфом.
– Хорошо, воевода. Мы с побратимом Зоренем придем проводить.
А вечером в его покои пришел Бодрен.
– Прости, вождь Слав, что без приглашения.
– Пустое! – отмахнулся Стас с легкой улыбкой. – Мои друзья приходят ко мне без приглашения и без лишних церемоний.
– Но, как мне кажется, я еще не принадлежу к числу твоих друзей, – прямо глядя в его глаза, возразил принц.
– Так что же тебе мешает? Как говорят некоторые народы в том, прежнем моем мире, мое сердце всегда открыто для хорошего человека. А уж про двери и говорить не стоит. Садись, принц! – и негромко распорядился: – Купава, принеси нам что-нибудь… как тебе воевода? Надеюсь, не в обиде на меня за то, что простому вою под начало пошел?
