— Отец? И что этот… мой папа натворил?!
— Он убил мою мать!
Робин не может в это поверить. Его голос срывается, а руки сжимают обивку дивана. Он порывается встать, но я останавливаю его. Он с трудом, но заставляет себя остаться на месте.
— Знаю, что мой отец не святой. Но он никогда не был причастен к убийству людей. Никогда!
— Врешь. И я знаю это. Вопрос лишь в том, знаешь ли ты это?
Мне нельзя плакать. Нельзя. Но слезы предательски подступают к глазам, соперничая с комом в горле.
— Ты говоришь загадками. Объясни.
— Я ничего не должна тебе объяснять!
Мне надоедает спорить. Я бросаюсь вперед.
Неожиданно, но парень ловко реагирует и блокирует удар.
Мы вступаем в схватку. Ваза с искусственными цветами падает на пол и вдребезги разлетается на мелкие осколки. Нож отлетает в дальний угол; он выбивается у меня из рук.
Я нападаю. Но Робин лишь блокирует удары. Не стремится нанести ответ мне.
— Зря ты не отвечаешь, — отправляю я прямой удар в челюсть. Он попадает прямо в цель. — Я убью тебя!
— Ты так ненавидишь меня. Это немного обескураживает.
— Ты — сын того, до которого я доберусь позже!
Робин кидает в меня подушку. Обзор теряется. Меня тут же валят на пол, прижимая к полу. Прямо рядом с ножом, который покоится на полу под шторами. Парень еще этого не видит. Но мне неважно.
Он сидит на мне сверху, прижимая мои руки своими к полу. У него разбит нос и губа. На скуле ссадина. Все руки покрыты мелкой россыпью царапин от моих ногтей.
— Ты — ненормальная. Откуда у девушки такая сила?! Ты же не больше, чем птичка-колибри! Твоя ненависть… она сожрет тебя также как сожрала моего отца. Не надо!
— Ты хочешь лишь спасти себя! — отвечаю ему я.
— И это тоже, но еще я хочу спасти дуру, что хочет поломать себе жизнь. Думаешь, если ты меня убьешь, то выйдешь отсюда незамеченной и сможешь жить среди людей как ни в чем не бывало?! А?! Ответь!
— Мне этого не нужно!
— А что тебе тогда нужно? Жить изгоем, животным… Как когда-то жили убийцы-хладные?!
Он произносит эти роковые слова. Во мне закипает злость, мешаясь с моей кровью. Сталь появляется в голосе, а руки отрываются от пола, сбрасывая руки Робина.
— Твои глаза…! — ужасается он. — Они — жидкий металл! Они изменились. Ты…?!
— Я — хладная!
Робин упускает момент наблюдения за мной. Мне этого хватает, чтобы схватить нож. Он оказывается в ту же секунду в боку у парня.
Из его легких выбивается весь воздух. Глаза округляются.
— Ты… ты… — с хрипом пытается говорить он, глядя на меня. Такое ощущение, что он узнал меня. — Вивиан… — произносит имя моей матери он прежде, чем заваливается на бок, прижимая руку к кровоточащей ране. Лужа крови медленно, но растекается под ним. — Уходи! Беги отсюда! — хрипит он. Его последние слова и он проваливается в беспамятство.
Я встаю на ноги и нож со звонким стуком падает на пол. Он весь в крови.
Делаю шаг по направлению к двери. Но шаги даются мне с большим трудом. Я слышу, что парень еще дышит. Тяжело, но дышит. Рука в его крови. Красной, липкой и такой теплой.
Еще минуту и я уйду отсюда навсегда. Моя рука уже касается дверной ручки, оставляя кровавый отпечаток на ней. Я вижу его. Мне становится плохо.
Кем я стала?!
Неужели, ради такой меня мама жертвовала собой?!
Я не могу убить человека, который ни в чем неповинен. Нет! Только не так!
Я неправильно выбрала цель.
Моя цель не сын, а отец.
Ксандер.
Резко оборачиваюсь назад и вижу Робина, что едва жив. Его дыхание все короче и прерывистее. Он долго не протянет без помощи. И это все моя вина.
Пусть все катится к чертям, но я помогу ему. Моя рука сжимает с силой дверную ручку.
* * *
Рана глубокая. Кровь течет не переставая. Я переворачиваю парня на спину и зажимаю порез полотенцем, что нахожу на кухне.
Как же мне ему помочь, чтобы не упечь себя в тюрьму?
— Ты же не умрешь, верно?! — в панике проговариваюсь я.
Робин приоткрывает свои глаза и шепчет:
— Я думал, что ты надеешься как раз наоборот, — шутит он в такой ситуации.
— Прощения просить не буду. Не дождешься, но помочь собираюсь. Только не знаю как.
Я могу глядеть только на его рану, что зажата моими руками. Они уже окрасились в его кровь.
— И как же ты мне собираешься помочь?
Ответа Робин уже не слышит. Он проваливается вновь в забытье. Становится хуже.
Я слышу его удары сердца. Они слабые. И вскоре прекратятся.
Я закрываю глаза. По щекам текут слезы. Это натворила я. Руки вжимаются в плоть парня еще сильнее, словно проникая.
— Я хочу, чтобы ты жил. Жил! Живи! — приказываю я ему, но Роб меня уже не слышит.
Руки нагреваются. Неужели, это все от крови?! Но нет! Это не от крови парня. Это из-за меня.
Словно пламя горит под руками. Мои руки что-то выталкивает назад из раны.
Мне остается лишь посмотреть вниз, решившись на это зрелище. Но теперь там нет ничего страшного, кроме большого кривого рубца. Он выглядит неопрятно, но прочным. Его словно чем-то прижгли. Лазером или еще чем-нибудь.
Что произошло?!
Медленно поворачиваю свои ладони. Они все еще в крови, которая запеклась на ладошках. По краям же она просто слегка густовата. Живот Робина тоже весь в кровавых разводах и выглядит устрашающе.
Я застываю, сидя на коленях перед тем, кто должен был уже умереть. Сердце практически остановилось. Но сейчас оно бьется и гонит кровь по венам вперед. Значит, он жив. Но как?!
— Роб? — провожу я пальцем у его лба, убирая волосы в сторону. Они мокрые от пота и прилипают к нему. — Ты же будешь жить? Скажи что-нибудь? Мне очень страшно! Открой глаза, пожалуйста! — обхватываю я его лицо ладонями и приподнимаю.
Он откашливается и открывает глаза. Они ни меньше удивлены происходящем, чем мои.
— Кажется, я уже должен был умереть. И если это рай, то я не против такого расклада. И ты здесь, — растягивает он свои губы в подобие вялой, но искренней улыбки.
— Ты жив! Жив! Не мертв, — выдыхаю я. Оказывается, я не заметила как затаила дыхание.
— Серьезно? — не может поверить мне Роб.
— Да.
Он проводит рукой по животу, где должна быть дырка от моего удара. Но там ничего не изменилось с тех пор, как ее видела я. Там рубец, но не дырка.
На лице парня непонимание. Он не верит в происходящее.
— А где… как… что произошло?! — спрашивает он меня. Силы возвращаются к нему ускоренно. Робин может дышать спокойно, его дыхание приходит в норму. — Что ты сделала?!
— Я… я… ничего такого… Я не знаю, что произошло.
— Как это?
Мне нечего ответить ему на вопрос. У меня нет ответа. Приходится импровизировать.
— Давай, я отведу тебя в постель. Лежать на полу в луже собственной крови — это не очень красиво.
— Эту лужу мое тело организовало только лишь благодаря тебе, — иронизирует Робин. Но он все же пытается подняться.
Я спешно подставляю ему плечо в помощь. Парень хоть и жив, но все еще слаб от потери крови. Робин пытается выглядит мужчиной, но все-таки рушится на меня своим весом, чтобы устоять на ногах.
— Где спальня? — хриплю я под ним. Мои руки пачкают его тело, но оно и так грязное. И он тоже замечает это.
— Сначала, в ванную. Мне нужно помяться.
— Нет. Ты слаб. Нужно в кровать, — спорю я с ним.
— Ты не понимаешь. Раз я выжил, то должен хорошо выглядеть. Ванная!
Он еще умудряется спорить на грани нового обморока. Какой же он еще ребенок.
— Нет. Спальня, — тащу я его практически на буксире в противоположную сторону от ванной комнаты.
— Все вы девушки одинаковы. Хотите меня затащить лишь в спальню, — шутит он по ходу следования.
— Иди молча, пока я не передумала на счет тебя и твоей жизни, — бурчу я беззлобно ему в ответ.
Мы добираемся до спальни. Там немного вещей. Лишь огромная двуспальная кровать на подиуме и плазма в половину стены напротив нее. Больше здесь ничего нет. Огромное окно, что показывает вид лишь голубого неба, вызывает неподдельный восторг.
— Ложись, — укладываю я парня на мягкий плед цвета слоновой кости. Боюсь, что его нужно будет выбросить после всего этого.
— Тебе незнакомо такое понятие как «чистота», Надежда?! — издевается Робин надо мной, но укладывается все же в постель. По его лицу я могу прочитать облегчение. Он все-таки еще слабый и ему нужно лежать.
— Ты запомнил мое имя?
— Как-то случайно вышло. Наверное, все запоминают имена своих убийц.
— Извиняться не стану! — морщу я нос. — Пойду, замою пол. И уйду.
Я собираюсь выйти из комнаты. Но голос Робина останавливает меня:
— А кто мне поможет стать чистым?
— Что?
— То! Ты меня покалечила, извозюкала в крови и теперь хочешь оставить такого одного?! Нет!
— И что ты хочешь от меня?
