Подошло время начала атаки. Все доложили о готовности – маховик нашего плана начал своё неумолимое движение! Я сжал между пальцами табакерку и потянулся к главному хрустальному зеркалу, которое в первый раз принял за колонну. Да оно внешне и походило на неё: огромный столб хрусталя, обладающий невероятной магической силой, отполированный с одной стороны до зеркального состояния.
Начав делать первый шаг, я внезапно встретил сильнейшее сопротивление – нас окружила какая‑то густая непрозрачная субстанция, похожая на молочный кисель. Может, это проявлял себя полупрозрачный кварц зеркала, а может, так выглядела моя неуверенность в собственных силах – мало того, что сам не ходил, а тут сразу повёл за собой троих. Пришлось изрядно напрячься, преодолевая вязкую субстанцию: сначала она держала меня только за ступни, постепенно дошла до пояса, а ещё через два шага захлестнула с головой. Вот здесь и пригодились все изнурительные тренировки, я наклонился вперёд, сгруппировался и изо всех сил потянулся к хрустальной колонне – небольшой шажок, упёрся, протолкнул вперёд голову и плечи, ещё шаг – и так много раз до полного изнеможения. При каждом движении ступни зарывались в землю по щиколотки, но понять, что находится под ногами, не удавалось из‑за сплошной пелены молочного киселя вокруг. Где‑то чуть позади меня шли Василиса, Яга и Анфиса, но я их тоже не видел, а только чувствовал крепко вцепившиеся в меня руки. После двадцатого шага я сбился со счёта – от напряжения начал отключаться мозг, все мысли куда‑то улетучились, их вытеснила одна‑единственная установка, которую приходилось повторять, словно мантру: «Двигаться вперёд во что бы то ни стало». Почему‑то перед глазами постоянно болталась неприглядная картинка – доисторический комар, застывший в кусочке янтаря. И мне совершенно не хотелось стать подобным экспонатом в кунсткамере Кащея: «Богатырь клана Заповедного леса, застрявший в кристалле горного хрусталя». Поэтому, не обращая внимания на боль в сухожилиях и судорогу, охватывающую перенапряжённые мышцы, медленно, но неотвратимо я шагал вперёд с упорством бульдозера, пробивающегося через полужидкую грязь.
Упругая непрозрачная субстанция закончилась внезапно: мгновение – и нас прямо‑таки выбросило в огромный зал с высокой хрустальной колонной посредине. От сильного перенапряжения у меня тряслись все мышцы – даже встать удалось с трудом. Зато баба Вера, выйдя из державшего её киселя, вскочила на ноги с невероятной прытью. То ли благодаря тому, что она шла позади нас и мы втроём приняли на себя львиную долю нагрузки, то ли потому, что плечи у неё поуже и ей пришлось преодолевать меньшее сопротивление, а может, она догадалась призвать медвежью силу – не знаю. Но когда мы с трудом поднимались с пола, она за три огромных прыжка подскочила к колонне в центре зала:
– Как же давно я этого ждала! Получай, падла!
Никто ещё не успел ничего сообразить, как Яга горизонтально рубанула главное кварцевое зеркало волшебным мечом. После столкновения кладенца с краеугольным артефактом Кащея случилось что‑то невероятное – в воздухе возник невообразимый треск и хруст, чем‑то похожий на писк миллиона мелких грызунов. И когда звук стал нестерпимо громким – до боли в барабанных перепонках, – хрустальная колонна с отполированным боком, стеклянные стены и свод зала взорвались миллиардом мельчайших осколков! Всё это кварцевое великолепие в один миг превратилось в поток острейших стеклянных ножей, мчащихся прямо на нас! Когда Василиса успела выставить защитный купол, я даже не понял, да и вообще не успел ни о чём подумать – так и стоял, слушая восхитительную, ни на что не похожую какофонию. Следом за хрустальным зеркалом содрогнулся дворец, ударная волна пошла глубже и, дойдя до тектонической плиты, тряханула планету басовитой дрожью землетрясения. Всё это действо дополнил мощнейший выброс магической энергии, полетевшей к другим планетам, Солнцу и ещё дальше – к иным мирам и галактикам, сотрясая основы мироздания.
Когда грохот затих, я оглянулся по сторонам – справа от меня стояла Василиса, всё ещё зажимая уши руками, Анфиса, присев на корточки, обнимала Огненную птицу, словно пытаясь её защитить, но я‑то слышал, что она шепчет то самое волшебное слово: «Пожар». А передо мной, как ни в чём не бывало, стояла улыбающаяся баба Вера с мечом на изготовку – когда она успела заскочить под защитный купол, оставалось только догадываться. Осколки хрустального зеркала осыпались на пол и завалили пол зала метровым слоем острейших иголочек.
– Главное зеркало разбито, – закричал в наших головах Иринин голос, оповещая всех о начале второй фазы операции. – Охрана и слуги покидают дворец. Начинается штурм!
Василиса свернула заклинание «мыльного пузыря», как называл его я, и уточнила:
– Никто не пострадал? Тогда полетели.
Мы оседлали наши летательные аппараты с романтическим названием «помело» – Анфиса села на метлу к Яге, а я к Василисе – и понеслись вперёд, петляя среди лабиринта коридоров, почти как в прошлый раз, когда втроём удирали после моего наглого визита на ступе в логово Кащея. Только сейчас наша диверсионно‑разведывательная группа направлялась не к оранжерее, а в противоположный конец дворца – к темницам. После десятого поворота я запутался, но баба Вера, следовавшая первой, прокладывала курс уверенно и чётко, будто всю жизнь только и делала, что летала по заковыристым дворцовым лабиринтам. Василиса, кроме управления метлой, умудрялась почти непрерывно творить какие‑то заклинания, направленные на устранение ловушек, часть из них мне даже удавалось прочесть. Но всё происходило настолько быстро, что запомнить и выучить себе что‑либо впрок не представлялось возможным. Вот такая скорострельность и называется настоящим мастерством, до которого мне ещё расти и расти. Кстати, от бабы Веры я тоже изредка слышал отдельные заклинания – или они как‑то работали в паре, или Яга исправляла ошибки и недочёты своей ученицы, понять подобные тонкости моих знаний уже не хватало.
– Плотина взорвана! Вода хлынула в котлован к Каменному дракону! – закричала прямо в ухо тихая речь Ирины. – Всё идёт по плану, никаких непредвиденных обстоятельств не появилось!
Я посмотрел, насколько тяжело давался Анфисе полёт: она старалась не свалиться с вихляющейся метлы и при этом удерживать Огненную птицу так, чтобы не опалить помело и не обжечь Ягу. Надо было и мне надеть огнезащитную одежду, подумал я, а теперь если придётся взять Красного петуха в руки, то проплавлю латы насквозь, хотя, с другой стороны, и что тут такого? И пусть плавятся – нам после боя, если мы его выиграем, никакие латы и мечи ещё долго не потребуются, а ещё лучше забыть о них навсегда.
Мы влетели в тюрьму совершенно внезапно – только что нас окружали позолоченные интерьеры дворцовой роскоши, зеркала, ковры и прочая мишура, как вдруг, нырнув в какую‑то дверь, оказались среди голых каменных стен. Сражаться не пришлось, охрана казематов уже разбежалась, бросив открытой ведущую на улицу тяжёлую сейфовую дверь – небольшое, но приятное отклонение от плана. Анфиса с Ягой побежали по широкому коридору темницы, на ходу отпирая камеры, одна по левую сторону, а другая по правую. Действовали они синхронно и быстро, только открывать решётки Анфисе помогала Огненная птица, а баба Вера разрубала замки мечом‑кладенцом. Мы с Василисой шли следом и помогали тем, кто не мог идти сам.
– Боевики Кащея сдаются! – закричал Иринин голос в моем мозгу. – Выходят из подземелий с поднятыми руками!
Минут через десять мы закончили эвакуацию, баба Вера с Василисой вылетели наружу, чтобы присоединиться к группе Ариэля, а в главном коридоре бывшей кащеевской тюрьмы остались только я и Анфиса. Она выпустила Огненную птицу на пол и подошла ко мне – по плану мы с ней должны были соединить огонь наших сердец, но мне показалось, что тогда для неё гораздо важнее была сама возможность вполне официально поцеловаться. А остальные цели – уничтожить вражеское логово, подкормить Красного петуха и наконец‑таки закончить эту войну – отошли на второй план. И ещё я только сейчас обратил внимание, насколько же она стала похожа на Василису – не абсолютная копия, конечно, но почти родная сестра, только более фигуристая. Надо же, какую шутку со мной сыграл мой внутренний эталон красоты – своими руками сотворил почти точную копию жены, хотя запросто мог взять в качестве образца какую‑нибудь всемирно известную фотомодель!
Время шло, но я ничего не предпринимал, а Анфиса ждала меня – стояла рядом и преданно смотрела в глаза. Если уж говорить честно, с одной стороны, мне не хотелось сжигать столь великолепный и красивый дворец – жалко труда, который вложили в него люди, и внутренний голос говорил мне, что здание ещё можно использовать ради добрых дел. Но с другой стороны, решиться на то, чтобы послать кого‑нибудь из наших союзников на верную смерть ради спасения пусть даже замечательного и прекрасного, но всё‑таки строения, я не мог. Зато, твёрдо знал, что Огненная птица найдёт все скрытые тайники, доберётся до всех лазеек и ловушек и уничтожит их все до единой.
