Светлана Чистякова
Ctrl, Alt, Delete
Майкл Эймс редко вспоминал детство своего сына. По большей части потому, что воспоминания причиняли ему невыносимую боль. Но иногда перед ним возникала четкая картинка случая, после которого всё пошло не так и требовалось приложить немало усилий, чтобы вновь похоронить воспоминание глубоко внутри себя.
Это был день, когда Шерли подобрал щенка.
Ему тогда было около шести: он был маленьким, щупленьким, но уже с заметной склонностью к проявлению невыносимого упрямства. Каким образом ему удалось ускользнуть из дома, полного прислуги, не знал никто. Но, тем не менее, это случилось: Шерли выбрался из дома, пробежал через задний двор и перелез через забор. К тому времени, как его нашли, он успел уйти довольно далеко. Майк был почти уверен, что никто даже не заметил пропажи ребенка, но когда Шерли привели обратно домой, там воцарился настоящий хаос.
Грязный, в порванной рубашке и колтуном в волосах, он сжимал в руках облезлого, извивающегося щенка. Светло–голубые глаза Шерли сверкали из–под копны черных кудрей: он смотрел на недовольных взрослых и улыбался, демонстрируя зияющее пустотой место, где еще этим утром был зуб. Щенок был вымазан в грязи, весь в каких–то колючках, но на малыша смотрел с обожанием, свесив на бок розовый язык, и поскуливал, пытаясь потереться головой о поцарапанный подбородок Шерли.
Щенок был очаровательным. И неприемлемым.
Щенка конечно же, отобрали и унесли. Горничная, пожалев малыша, сказала ему, что щенка просто нужно искупать, как самого Шерли. Наивный малыш поверил ей и, без препираний, согласился.
Вечером он все еще ждал, когда ему отдадут щенка, и, поскольку няню уволили, именно на Майка легла обязанность объяснить сыну, что собаку он больше не увидит. Он помнил, как все внутри него этому противилось, как негодовал из–за того, что его отец — дед Шерли, свалил эту задачу на него. А Шерли, сжав маленькие кулачки, просто смотрел на него своими большими глазами, в которых читались паника, страх и ощущение предательства.
Той ночью сын рыдал в три ручья и Майк, забрав его в свою постель, всю ночь держал малыша в своих объятьях. Это никоим образом не успокоило ребёнка, но ему самому от этого стало легче.
На следующий день, когда крики стихли и превратились в беспомощные всхлипы, им пришлось что–то с этим сделать.
Чистокровный корги, которого привезли в тот же день после обеда, обладал безупречной родословной и отвратительным нравом. Когда дед, с силой сжав руку внука, подвел Шерли вплотную к ухоженному животному, его лицо просветлело. В том возрасте им было легко манипулировать. С надеждой малыш протянул к нему дрожащую ладошку, но пес громко щелкнул челюстями, едва не попав по его пальцам, и на этом всё закончилось.
В тот же день появилась новая няня, которой велели ни на шаг не отходить от малыша. А через несколько дней начался ад, который продолжается до сих пор.
Открыть глаза.
Ждать. Загрузка завершена.
Проверить папки: данные не повреждены.
Принюхаться.
Прислушаться. Голоса в гостиной.
Сесть. Подняться на ноги. Натянуть халат.
Навестить туалет. Вымыть руки. Почистить зубы. Умыться.
Подойти к дверям гостиной. Снова прислушаться. Отец и Карл. Слушать.
… — Я разрываю контракт, мистер Эймс. Не хочу подвергать свою жизнь опасности, деля кров с подобным чудовищем.
— В самом деле? До вчерашнего дня Вас всё устраивало, мистер Беннет. Что изменилось?
— Всё. Он сломал мне руку и едва не убил.
— Почему? Назовите причину.
— Да нет никаких причин. Он просто набросился на меня, а потом с ним начало происходить такое…
— Так. А теперь говорите правду, мистер Беннет. Что вы делали в его комнате посреди ночи?
— Я?! Что вы имеете ввиду?
— Я задал вам вопрос.
— Меня там не было.
— Не лгите мне! Если в его спальне нет видеокамеры, это не ещё не значит, что там нет прослушки.
— Но он говорил, что всегда всё выбрасывает.
— Видимо, он что–то пропустил. Я жду ответа, мистер, Беннет.
— Я просто зашёл пожелать ему добрых снов.
— Разбудив его посреди ночи? Оригинально. Признайтесь, мистер Беннет, вы сами спровоцировали нападение.
— Но это…
— Довольно, мистер Беннет. Я услышал достаточно. Арвен.
— Да, сэр.
— Взять его.
***
Наблюдать, как Арвен выводит Карла.
Войти в комнату.
Сесть напротив отца.
… — Шерли!
— Что?
— Зачем ты это сделал?
— Он пришёл в мою спальню. Залез в постель. Прикасался.
— Это не повод для избиения! Ты мог просто выгнать его.
Повернуть голову.
Посмотреть в глаза.
Вспомнить: горячее тело, сбившееся дыхание, шёпот, касание губ, оставляющее влажную дорожку на шее, чужая ладонь, забирающаяся под резинку пижамных штанов. Пульсирующее алым в мозгу: «опасность». Руки, сбрасывающие с постели чужое тело …
Темнота.
Перезагрузка.
Разомкнуть губы, не прерывая зрительного контакта:
— Прикосновение. Опасность. Сбой в системе.
— Господи! Шерли! Ты в порядке?
— Да. Теперь ты понимаешь, что мне не нужны соседи? И ты не имеешь права игнорировать мои желания.
— Имею, Шерли. С юридической и этической точки зрения. Возможно, не столько с моральной, но я все равно полагаю, что действую в твоих интересах, так что — он постучал указательным пальцем по стопке файлов и легким движением подтолкнул в его сторону, — будь добр выбери себе нового.
— Я не нуждаюсь в этом.
— Думаю, тебе лучше понять, что как раз в этом ты и нуждаешься. Жизнь в этом доме возможна для тебя лишь в одном случае — если у тебя будет сосед. Пойми — всё, что я пытаюсь сделать, это поспособствовать хоть какому–то человеческому общению. Одиночество вредит тебе, Шерли.
— Одиночество — идеальная среда обитания для меня.
— Это не так, малыш. Я лично изучил всех возможных кандидатов. Полагаю, у них есть шанс выше среднего достичь с тобой взаимопонимания.
На большее Майк не надеялся. Ему бы хватило, если бы Шерли каждый день перекидывался с кем–то хоть парой слов. Его сын становился привидением, тенью, бродящей по улицам Города. Он брался за дела в Столичной полиции, брал клиентов, которые приходили к нему и были достаточно отчаянны, чтобы просить его помощи. С ним же, он говорил лишь в случае крайней необходимости, в большинстве своем просто замыкаясь в себе.
Шерли смотрел на стопку папок.
— Я думал, — произнес он ледяным тоном, — что ты еще в начальных классах убедился в тщетности своих попыток купить мне друзей.
— Я никого не покупаю.
Ни о какой дружбе и речи не было. Майк даже не был уверен, способен ли Шерли дружить. Он мог наладить контакт, но и только.
Шерли поднял глаза, глядя на него без выражения:
— Ты всегда выбираешь профессионалов, отец, — он поднялся на ноги, — и никогда не спрашиваешь, чего хочу я. Спасибо, что лишний раз напомнил мне, почему я изо всех сил стараюсь избегать любого контакта с тобой.
Выходя, он громко хлопнул дверью. Это был детский жест, но Шерли преуспевал именно в них. Видимо, только они и сохранились в его памяти, и это давало Майку хоть какую–то надежду и немного примиряло с действительностью.
Попытки Шерли досадить ему, рассматривались Майком, как отсутствие полного безразличия.
Майк потянулся через широкий антикварный стол за верхней папкой из стопки. Он всегда сам отбирал возможных кандидатов в соседи Шерли, выбирая из огромного количества претендентов. Хотя любой его шестерке было по силам проверить их на безопасность, собрать данные об истории семьи и социальном статусе, разузнать о финансовой стабильности и перспективах карьерного роста.
Но именно Майк был единственным, у кого был шанс определить, смогут ли эти претенденты выдержать хотя бы полчаса рядом с его сыном.
Он поднялся из кресла и выглянул в окно. Он знал, что Шерли давно ушел, когда нужно было, его сын был способен развивать поразительную скорость, но все равно надеялся хоть краем глаза увидеть его. В жизнь Шерли нужно было внести коррективы. Если этого не сделать, в ближайшем будущем, его сын превратится в холодную бездушную машину, начисто лишённую каких–либо эмоций.
— Что–то должно измениться, Шерли, — Майк устало потёр лоб, возвращаясь к столу. Он собрал папки с досье в кучу, и бросил в жарко пылающий камин — И я сделаю это. Я дам тебе право выбора.
***
— Майк! Так не может больше продолжаться! Это неправильно! Он опасен. Его необходимо изолировать.
Сидящий в инвалидном кресле седовласый старик, наблюдал за мечущимся по кабинету Майком:
