Глава третья
— Дорогой, нам надо серьёзно поговорить, — Татьяна присела на соседний стул рядом с мужем, Игорем Глотовым, «отцом» магаданской электроники. Мужчина побледнел, испугавшись неожиданного тона супруги. А женщина продолжала высказывать накопившееся на душе за последние годы. — Игорь, нам уже за сорок лет, дети растут, пойдут внуки, а жить на что?
— Но, я неплохо зарабатываю, ты же знаешь, рации закупаются по высокой цене, денег у нас больше, чем достаточно. Счёт в банке неплохой, — хриплый голос мужчины становился с каждым словом всё увереннее. Прокашлявшись, инженер продолжил. — Побойся бога, Таня, мы одни из самых богатых людей Королевца! Чего тебе мало?
— Я хочу уверенности в будущем благополучии наших детей. У всех дети давно завели свои дела, а наши всё при тебе, помощниками работают. — Женщина выдохнула и начала перечислять давно подготовленные аргументы. — Посмотри, Нина, жена Павла Аркадьевича, — владеет добрым десятком столовых, все оптовые закупки продуктов через неё идут. Даже Елена Александровна часть продуктов для города у Нины закупает.
— Так у неё самые качественные продукты, где ещё закупать?
— Правильно, а у Ларисы Головлёвой своё ювелирное производство. И обе они сами зарабатывают, а не сидят на шее мужей. Причём, деньги им не Елена Александровна или Петро платит, деньги им покупатели несут. Они своим заработком не зависят от наместника или губернатора, и, при любой власти останутся богатыми. В отличие от нас, полностью зависимых от власти, что ты, что я, — оба работаем на государство. Ты делаешь рации, которые заранее принадлежат стране, я делаю станки, которые никому не нужны, кроме нас самих. У нас нет ничего, что не принадлежит государству.
— Но, милая, государство — это все мы. Не только Головлёв, но и мы с тобой. Не думаешь же ты, что Петро или Николай с Валентином могут нас предать? — Удивлённое лицо радиотехника выражало полное непонимание жены.
— Нет, конечно, не думаю. — Татьяна, наконец, подобралась к цели своего разговора, преодолевая многословие, так свойственное женщинам. — Нам нужно своё дело, свой источник дохода, независимый от государства. Не дай бог, какой кризис, или Петро с Еленой погибнут, или мы, в конце-концов, умрём. Чем будут зарабатывать на жизнь наши дети? Хорошо, Максим с Никитой могут рации делать, но кому они нужны будут в этом средневековье? Да и рации на коленке не сделаешь, нужны стеклодувы, чистые сплавы, деньги для налаживания производства.
— Ничего не понимаю, — искренне попытался вникнуть в суть разговора Игорь. — Производство налажено, всё работает, куда это всё может деться?
— Повторяю ещё проще, — едва не плакала Татьяна, — нашим детям и внукам нужен собственный доход, не связанный с государством. Представь, дети наместника после нашей смерти выгонят твоих детей из города или страны. Тогда что? Чем они хлеб заработают? Не забудь, у нас четверо детей, Максим осенью женится, скоро внуки пойдут. Короче, я хочу, чтобы у каждого ребёнка был свой отдельный вид деятельности, своя возможность заработка.
— Но, я тут причём, — извечная интеллигентская робость дала себя знать. Глотов определённо не хотел понять, чего от него добивается жена. — Пусть заводят свои дела, мы поможем.
— Какие?!! Что им можно предложить?! — Едва не кричала Татьяна, взбешённая непонятливостью мужа. — Я и пришла к тебе, чтобы ты придумал, что они могут делать на свободную продажу, и научил наших детей этому. У тех же Ветровых есть своё золотое дно — стёкла и зеркала. Их в любой стране купят, даже в Африке. Придумай и ты нашим детям и внукам подобное производство, простое, востребованное и прибыльное. Чтобы на всех хватило, и, они не поссорились лет через тридцать.
— А, так вот чего тебе надо, — с облегчением догадался, наконец, мужчина. — Дорогая, не волнуйся, всё будет, как в лучших домах Лондона и Парижа. Нашим детям мы оставим самое прибыльное дело из всех самых прибыльных. Сейчас, придумаю, сейчас.
Видимо, аналогичные беседы провели жёны остальных магаданцев, иначе, чем объяснить небывалый расцвет инженерной и творческой мысли летом 1580 года? Именно тогда в столице появились первые телефоны, граммофоны, примитивные велосипеды, начались опыты по дельтапланеризму. Объединённые семьи Сусековых, Корнеевых, Глотовых, наладили мелкосерийное производство подшипников, приступили к вытяжке медной проволоки различного диаметра, намереваясь заняться производством электрогенераторов. Корнеевы застолбили за собой направление электросварки и газорезки, а Сусековы замахнулись на производство электродвигателей разных типоразмеров.
Глядя на них, неожиданно вмешались в творческий процесс Головлёвы, наладив производство колючей проволоки. Достоинства нового изделия моментально оценили садоводы и скотоводы, закупавшие излишки продукции, первое время шедшей исключительно на оборонные цели. Правда, Петро честно показал всем магаданцам расчёты себестоимости продукции, зарабатывая на колючке, только двадцать пять процентов свыше рентабельности. Не отставали от Головлёвых Седовы, Валентин наладил выпуск нужных медицинских инструментов. Причём, не только всяких скальпелей и ланцетов, но и стеклянных шприцев со стальными поршнями, иголок для них. Наняв под это дело ювелиров и кузнецов, доставленных из Турции, как пленённых турок, так и освобождённых рабов. Полторы сотни медсестёр и медбратьев к тому времени работали в Западном Магадане, в основном, в сельской местности. Среди них Валентин и набирал себе учеников, обучая использованию новых инструментов.
Запас медикаментов в массовом пользовании был минимальный, но, йод, эфир, спирт, и травяные сборы применялись активно. Причём, Западный Магадан оказался, пожалуй, единственной страной средневековой Европы, где лекари не боялись обвинения в колдовстве. После нескольких подобных обвинений и, даже попыток самосуда, все обвинители и примкнувшие к ним обыватели были жестоко выпороты, оштрафованы за глупость и наглость, а наиболее ретивые отправились за полярный круг. Сельские старосты, поместные дворяне, и прочие представители любого уровня власти, были настрого предупреждены о неприкосновенности лекарей. Которые ещё с прошлой зимы занялись прививками оспы, не мог Валентин пройти мимо такой популярной процедуры. Теоретические представления о получении вакцины военврач имел, а полугода лабораторных исследований хватило для начала работ по массовой прививке от оспы, этого бича средневековой Европы.
Во избежание бунтов и массовых волнений, прививать стали с себя, своих детей, дружинников, освобождённых пленников, всех тех, кто был близок к магаданцам. Чтобы народ считал прививку своеобразной наградой, за верную службу, заботой о жизни близких людей. Народ не так глуп, как представляют это интеллигенты, не выезжавшие за пределы Садового кольца. Люди приняли вакцинацию, благо никакого насилия не применяли. Не хочешь прививать детей — будешь хоронить их, какие родители не поймут? Были и отказники, но крайне редко, и за год-другой все жители Западного Магадана привились от оспы. С потоком пленников и освобождённых рабов из Крыма и туретчины, пришлось создавать карантинную службу. Там к прививке от оспы добавилась вскорости, прививка от кори, не считая прочих гигиенических процедур, вроде вшивогонки, глистогонки и лечения кожных болезней. Валентин не забыл, что по дорогам средневековой Европы ходят прокажённые, озаботился созданием нормальной пограничной охраны. И, третий год небольшой коллектив толковых медсестёр вёл работы по получению антибиотиков на базе пенициллина, сетуя на отсутствие микроскопов.
Поэтому в состав медицинских инструментов вошли микроскопы, чашки, пипетки и прочее оборудование. Благо, вывезенные из Константинополя, ювелиры умели шлифовать линзы и работать стеклодувами. Все старые магаданцы торопились воспользоваться мирным временем для разворачивания самых требуемых производств. Мастерские, возглавляемые инженерами или их детьми, росли летом 1580 года, как на дрожжах. Подросшее поколение аборигенов, обучившихся в школах языку, письму, математике, основам физики и механики, вступило в самый азартный возраст — от двенадцати до восемнадцати лет. Мальчишки и отроки, воодушевлённые победами и трофеями магаданцев, мечтали о создании нового оружия, невиданных инструментов, о путешествиях и завоеваниях. Один воздушный шар над городом чего только стоил!
Всё это, на фоне рассказов об открытиях новых земель за океаном, полных золота и серебра, создало небывалый приток рабочих рук в мастерские, как старые, так и новые. А первые полёты дельтапланов над заливом, пусть и неуклюжие, с падениями и ушибами, подстегнули изобретателей лучше всяких уговоров. Почти ежедневно наместнику и губернатору приходилось выслушивать прожектёров, просивших средства и помещения под свои планы. Благо, опыт развития техники, помогал отсеивать заведомо ложные направления и выбирать жемчужные зёрна перспективных планов в навозных кучах самых разных предложений. Особенно благосклонны были наместник и губернатор к различным механикам, подбирая мастеров для организации нормального часового производства.
