— А кто тогда похитил дозорных ваших много лет назад?
— Так ведь никто не знает. Давно это было. Никаких следов не нашли.
— Ясно. Варяг, ну что?
— Скоро выдвигаемся, — кивнул Яхонтов. — Утром завтра. Надо выспаться. Да и в город надо вернуться дотемна. — Было видно, что ему не очень хочется расставаться с самолетом. Влюбленный в небо летчик, всегда им остается. Даже когда неба этого нет и мир укутан в белый саван мертвеца…
***
Николаю не спалось. Завтрашний день тревожил его. Точнее сказать грядущее утро, когда они отправятся к горному хребту, разделяющему долину Лэйк Льюис от зловещей, мерцающей в черном небе всполохами ионизации долины ХАРПа.
Слова спящего сейчас Варяга его не убедили. Николай не ждал ничего хорошего от похода к стражам и по-прежнему считал, что надо воспользоваться самолетом Тиббетса и бомбой Людоеда. Само провидение послало им этот самолет и пилота, готового на отчаянный шаг. Так зачем искушать судьбу? Быть может, на всей земле осталось всего два летчика — Варяг и Джон. Так пусть Тиббетс летит и бросает бомбу. Ему не привыкать. Тем более что он сам возжелал себе такую долю.
Николай окинул взглядом спящих товарищей и, поднявшись с койки, вышел из комнаты. Охранник сидел за столом и спал. Он лишь приоткрыл мутные глаза, и веки его снова захлопнулись.
— Везде спят на посту, — тихо проворчал Васнецов и направился к стульям, на которых днем сидели уродливые дети…
— Что теперь, — вздохнул он, обращаясь в никуда, сев на старый стул и откинувшись на спинку. — Что теперь? Слушать они меня все равно не будут. Ко мне только Людоед прислушивался. Да и тот виду не подавал. Просто пользовался моим чутьем, как люди пользовались компасом… Чертовы компасы… Они, заработают, интересно? Неужели все изменится через день другой? Неужели все?.. Черт возьми, да уже сегодня могло быть все кончено, если бы мы с утра отправились за бомбой…
Он взглянул на пол. Между стульев и ящиков валялась забытая кем-то тряпичная кукла. Полинявшая, жалкая, с пуговицами вместо глаз и в сделанном из каких-то металлических деталей респираторе. Он поднял куклу. Тяжесть стального респиратора заставляла набитую соломой тряпичную голову запрокидываться. Васнецов вспомнил тех детей, и мороз пробежал по коже…
— Я все понимаю, господи, — вздохнул он, — Я понимаю все… Но не могу понять за что детей… За что их так, господи? В чем они провинились? Зачем?..
— Причем здесь я? — запульсировал где-то в мыслях чей-то голос. Можно было подумать, что это все тот же ехидный внутренний голос его второго «я», но ведь откликнулся он сейчас на обращение к всевышнему…
— Кто ты? — мысленно спросил Васнецов, перекладывая куклу из одной руки в другую.
— А с кем ты сейчас пытался говорить? Кому задавал вопрос?
— Понятно… Это ты, мое второе «я»… Очень самоуверенно с твоей стороны брать на себя роль бога.
— А я брал? Ты задавал вопрос, вероятно рассчитывая услышать ответ. Так почему ты считаешь, что ответил тебе не ОН?
— Не морочь мне голову…
— Ты сам ее себе морочишь сомнениями. Ты как себе представляешь бога? Седой старик в белом халате сидящий на облаке? — голос надсмехался.
— Ну, уж всяко, не говорящий червяк в мозгах.
— Говорящего червяка в свой мозг поселил ты, если говоришь что у тебя в мозгах говорящий червяк. Ты не думал о том, что бог это частичка каждого из живущих? Не думал, что в каждом человеке есть Бог?
— И как тогда люди смогли такое допустить?
— Да потому что они не думали, что Бог есть в них. И естественно не находили его.
— Так может, его там и не было, раз уж не находили? Почему он не заявил о себе в людях, когда они дошли до черты?
— Тебе даны руки, чтоб ты мог держать вилку и ложку, а зубы, чтоб ты мог пережевывать пищу. Или кто-то должен пережевывать ее за тебя и вложить тебе эту пищу в рот? Так ведь может статься, что он в итоге и сам проглотит твою пищу, а ты умрешь от голода. И разум вам был дан на то, чтобы вы сами в себе божью суть нашли и хорошее взрастили, а не ждали, что оно само придет. А вы? Так почему с бога спрашиваешь теперь за детей? Разве бог такое с ними сотворил? Разве не люди? Разве не люди повинны? А чего вы вечно виноватых ищите на стороне, а на себя оглянуться не желаете? Даже в писании утверждаете, что это бог людей из рая выгнал. Какая наглость, однако. Нет, конечно там написано что во всем виноваты эти трое… гад ползучий и голые баба с мужиком… да только подтекст-то каков… Изгнал их Бог. Не миловал. Не простил. Изгнал. А дело было совсем не так.
— А как же?
— Никто не изгонял людей из рая. Люди и поныне живут в раю.
— Вот как? — Николая даже перекосило, и он дернулся на стуле от одной этой мысли.
— Именно так, — ответил ему внутренний голос. — Все именно так. Просто это люди изгнали бога из рая. И жили в раю без бога. И таким теперь стал этот ваш рай, из которого вы изгнали бога. Нет, тебя конкретно я не виню. Ты маленький еще был. Но если бог есть в каждом человеке, то не стоило ли задать вопрос о детях каждому человеку? Почему не уберегли детей и не оставили им ничего в наследство кроме мук, холода и голода? Ничего кроме болезней и смерти. И даже игрушки, вон какие… А ты обращаешься непонятно к кому и оплакиваешь детей. Ты всех спроси. Ты всем этот вопрос задай. За что их? В чем они виноваты, дети эти?
Васнецов пристально смотрел на эту куклу, затем положил ее на соседний стул.
— Вам тоже не спиться, Николай?
Он и не заметил в своих размышлениях, как подошел Лазар и присел на один из стульев.
— Совершенно, — кивнул Васнецов. — Наверное, есть такая степень усталости, когда не можешь даже спать. И не физическая это вовсе усталость… Послушайте, Роберт. — Он вдруг пристально посмотрел в загороженные толстыми стеклами очков глаза переводчика, — А вы ведь не хотите, чтобы мы уничтожили ХАРП!
Лазар вздрогнул испуганно, снял очки и, повесив голову, стал сильно тереть стекла.
— Что вы такое говорите, молодой человек, — пробормотал он себе под нос.
— Я же вижу, — Николай усмехнулся. — Если хотите знать, я сам на распутье.
Лазар перестал тереть очки и замер. Затем поднял глаза и, снова вооружив их линзами, кашлянул.
— Почему?
— Я сам понять не могу, — Васнецов пожал плечами. — Но вы, наверное, понимаете обоснование лучше. Так объясните мне.
— Послушайте. Ну… А зачем? Человеческая раса выродилась еще до катастрофы, а война лишь констатировала вырождение. Вы же сами видели, какие дети рождаются. Я старый и далеко не здоровый человек. Мы не остатки человечества. Мы его останки. Надо спокойно дожить свои дни. Уж если мы вписали последнюю главу в историю земли, так надо поставить точку и не разводить кляксы на полях, понимаете? Мы все в умиротворении ждем конца. Мы умиротворены после того хаоса, который был. И уничтожение ХАРПа приведет к новому хаосу. Который лишь отсрочит смерть и продлит агонию. Ну, хватит уже потрясений и неясности. Все. Пора уходить на покой. Пора закрыть занавес, понимаете? А потом… Пройдут миллионы лет. Солнце станет горячее и больше. На спутнике Юпитера — Европе, начнут таять льды глобального океана, и начнется парниковый эффект. Возникнет жизнь. И быть может появиться там цивилизация. И полетят они в космос. Отправят свои зонды. И будут гадать, была на Земле жизнь или нет? Примерно как мы еще пару десятков лет назад гадали так о Марсе. Сфотографируют их зонды нашу пустынную планету с большими песчаными каналами, бывшими некогда реками Колорадо, Амазонка, Нил, Волга, Миссисипи, и будут думать, а может, там когда-то была вода? Сфотографирую их зонды остатки египетских пирамид, и будут думать, а может они рукотворные? Но потом решат, что это всего лишь игра света и тени на скалах… А потом устроят в своем, уже загаженном ростом и развитием собственной цивилизации мире ядерную войну и все. Нет… Жизнь это зараза, ибо ведет она к разуму. Желание уничтожить ХАРП лишь инстинкт самосохранения. Подобно инстинкту волка, попавшего в капкан и отгрызающего себе лапу чтобы освободиться и выжить. Но без лапы он не выживет. Но инстинкт делает свое дело. Инстинкты сродни инстинкту жрать и размножаться. Обычные животные инстинкты. И мы все, всего лишь животные с животными инстинктами. Весь ужас в том, что мы наделены разумом. А способный мыслить зверь приходит к страшным умозаключениям, как мы видим. Разум это болезнь, поразившая саму жизнь… Вы понимаете?
— Конечно, — и Николай улыбнулся. Широко и открыто. И глаза так добро заблестели. — Я понял что вы, Роберт, наделенное разумом животное. А вот я — ЧЕЛОВЕК.
И Васнецов рванулся вперед и, схватив Лазара рукой за волосы на затылке, резко притянул к себе, шипя прямо в лицо:
— И поэтому вашему ХАРПу очень скоро придет полный шандец!
Лазар дернулся и, вырвавшись, вскочил со стула и сделал шаг назад.
