Девушка в темноте беседки нащупала рукой на скамейке сложенный смокинг Мышонка и уселась на него. Затем, не говоря ни слова, нагнулась вниз, расшнуровала белые кроссовки, поставила их рядом с туфлями Мышонка и так же, как он, положила ноги на скамейку напротив. Мышонок обратил внимание, что все ее движения были настолько легки и отточены, что казалось, будто девушка танцует. На нее хотелось просто смотреть во все глаза, что, впрочем, Мышонок и делал. Впрочем, девушка молча смотрела на пруд, и Мышонок решил, что дальше глазеть на гостью будет невежливо, и тоже повернулся к пруду. В молчании прошло минуты две. Первым не выдержал все-таки Мышонок.
— Так и будем в молчанку играть? — спросил он.
— Нет. Теперь уже не будем, — ответила гостья. Голос у девушки, нет, точно, подростка, был тонким, каким-то кукольным. Обычно у азиатских девушек именно такие голоса и бывают. Но на английском языке говорит совершенно без акцента.
— Дмитрий, — представился Мышонок.
— Да, я знаю, — сказала девушка, все так же глядя на пруд. — Меня Ицки зовут.
— С моей стороны не будет слишком большой наглостью называть тебя Ицки-тян?
В темноте блеснули белки глаз Ицки, когда она повернула голову, чтобы посмотреть на Мышонка.
— Нет, пожалуй. С твоей стороны, — она выделила голосов слово «твоей», — это наглостью не будет.
— Дай-ка я угадаю. Ты, наверное, и есть тот самый аналитик, для беседы с которым меня сюда вызвали, верно?
— Угу, точно.
— Извини за нескромный вопрос, а тебе сколько лет?
— В моем возрасте этот вопрос еще не считается нескромным. Мне пятнадцать.
— Итак, пятнадцатилетняя девушка является главным аналитиком серьезной корпорации, от мнения которой зависят назначения на достаточно важные должности. Верно?
— Не только это, — совершенно серьезно ответила Ицки, не реагируя на иронию Мышонка. — Я отвечаю за развитие фирмы, так что помимо ключевых должностей на мне висит выбор перспективных направлений развития, анализ конкурентов, ну и много чего еще по мелочи.
— И как долго ты несешь на себе эту ответственность, если не секрет?
— Чуть меньше года.
— То есть в четырнадцать лет ты приступила к стратегическому анализу? Просто так пришла с улицы в фирму и сказала, давайте я буду вами управлять? Не смеши меня.
— Вообще-то не с улицы. Я приемная дочь президента Гуннерсона. Но это ничего не значило. Только после того, как он убедился в том, что мои выводы безошибочны, он начал со мной советоваться. Вообще-то ты не обязан мне верить. Вон, зайди в дом и спроси у кого-нибудь, правда это или нет. А я пока тебя здесь подожду.
Мышонок посмотрел на Ицки долгим взглядом.
— Хорошо, будем считать это правдой. Вот, ты меня нашла. Теперь что? Решение относительно меня будет принято сразу, или надо еще о чем-то поговорить, тесты пройти?
— Да нет, пожалуй, основные выводы можно сделать уже сейчас. Тебе как, выкладки приводить или сразу итог?
— Только основные этапы.
— Хорошо. Смотри. Ты отбил вторжение в базу данных, и тебя выдвигают на весьма перспективный пост, который может стать стартовой площадкой для быстрого восхождения по служебной лестнице. Однако здесь ты не завязываешь знакомств, не выглядишь удачливым и успешным карьеристом. Ты уходишь от всей этой компании сюда, чтобы тихо посидеть у свечного пруда. Ты не умеешь и не любишь носить смокинг. Тебя не радует факт личного знакомства с президентом корпорации. Первый вывод напрашивается сам по себе — ты нетипичен. А вот следствия из твоей нетипичности могут быть самые разные.
— И какие же следствия?
— Возможных следствий я нахожу три. Первое — ты одарен настолько, что тебя все эти внешние атрибуты власти не волнуют абсолютно. В этом случае корпорации стоит за тебя держаться изо всех сил и, возможно, перевести в аналитический отдел.
— Это под твое начало, что ли? — перебил Ицки Мышонок.
— Нет, не под мое. Я нахожусь несколько в стороне от основной служебной иерархии. Но идем дальше. Второе следствие — ты просто случайно оказался в нужном месте в нужное время, поэтому и смог отбить нападение. Однако отсутствие навыков взаимодействия с людьми не позволит тебе подняться выше поста начальника отдела, и вполне возможно, что этот пост тебе доверить нельзя. Третья возможность — ты работаешь не только на нас, но и на кого-то другого. Проще говоря, промышленный шпионаж.
Мышонок не ожидал от пятнадцатилетней девчонки-подростка такого вывода. Не может быть, чтобы она его вычислила так просто. Сейчас, главное, не напрягаться. Если она на самом деле такая умная, как говорит о себе, то любая неестественность поведения будет замечена и истолкована не в его пользу.
— И к какому же выводу ты склоняешься?
— Ну, самый маловероятный исход, с моей точки зрения, если ты окажешься просто случайным человеком, — Ицки явно доставляло удовольствие излагать внимательному слушателю ход своих мыслей. — А попытку внедрения промышленного шпиона я ожидаю только через два с половиной месяца. Да и не слишком-то ты похож на инфильтратора. Шпион не должен быть заметен в его рабочей среде. А ты выделяешься. Так что скорее всего ты достаточно перспективен для корпорации.
— То есть ты утверждаешь мое назначение, так? — спросил Мышонок.
— Еще нет, — хитро улыбнулась ему Ицки.
— И что же мне надо для этого сделать?
— Пригласить меня на свидание.
Если бы Мышонок в этот момент пил какой-нибудь напиток, он обязательно бы поперхнулся.
— Извини за непонятливость, но мне бы хотелось кое-что уточнить, — осторожно произнес Мышонок. — На свидание тебя должен пригласить каждый, кого ты тестируешь?
— Нет. Это привилегия. Ты, кстати, первый, кто ее получает. Ну так как?
Мышонок смешался, но все-таки смог задать сакраментальный вопрос.
— Ицки, а что ты делаешь в субботу вечером?
В субботу Мышонок вошел в кафе «Лайма» за десять минут до назначенного срока. С Ицки они договорились встретиться в пять часов вечера. Кафе было разделено на два зала. Первый зал, располагавшийся ближе ко входу, был выдержан в светло-зеленых тонах, и столики со стульями были вполне обычными. В оформлении второго зала превалировал бледно-голубой цвет, и поверхность столов была расположена на уровне груди посетителя. Поэтому и стулья были здесь высокими, которые привычнее было бы увидеть у барной стойки. Впрочем, барная стойка тоже имела место быть в этом зале. Мышонок выбрал столик у окна, взгромоздился на высокий стул и начал изучать меню. У подошедшей официантки Мышонок заказал стакан ананасового сока и попросил ее навестить их столик еще через пятнадцать минут.
Мышонок относился к этому свиданию весьма осторожно. Уже при первой встрече этот вундеркинд его чуть не раскрыл. Могло получиться и так, что сегодня он чем-нибудь выдаст себя, и Ицки сдаст его службе безопасности VTZ. С другой стороны, если Мышонок что-нибудь еще понимал в этой жизни, девочке он понравился, и это могло сулить неплохие перспективы. Однако Мышонок еще никогда не добивался своих целей, используя женскую благосклонность, и нарушать это правило не хотелось. К тому же, если быть честным, к Ицки он не испытывал особого физического влечения. В конце концов она же совсем подросток. Хотя мозги у девочки — просто высший класс. И двигается она лучше профессиональных танцовщиц.
В общем — ничего внятного сказать о своих ожиданиях Мышонок не мог. Ситуация была слишком запутанной и логическому анализу не поддавалась, поэтому остается просто дождаться Ицки, хорошо провести вечер за беседой с умной девочкой, желательно не вспоминая, кто она такая и чем она опасна для него, а потом уже разбирать все варианты. В крайнем случае можно будет рассказать Ицки о том, как его прижали в «Дейтатек», может быть их служба безопасности сможет прикрыть его от возмездия со стороны нанимателей. Но это был совсем уж крайний вариант, и его Мышонок пока всерьез не рассматривал.
Субботним вечером кафе было заполнено почти полностью, и гул голосов иногда даже перекрывал тихую музыку.
Тем не менее, когда через десять минут с небольшим в зал вошла Ицки, стук ее каблуков по полу был слышен даже в этом гуле. Мышонок поднял глаза на нее и почувствовал, что челюсть его буквально отваливается. Теперь она надела коричневые вельветовые джинсы с широким ковбойским ремнем, сидящим на бедрах, и белую широкую рубашку, на которой были нарисованы крупные черные иероглифы. На ногах у нее были коричневые сапожки, носы и высокие каблуки которых были отделаны серебром. Вся эта одежда в совокупности с прямыми черными волосами, доходившими до середины спины, и ее неповторимой пластикой движений заставила многих посетителей прекратить разговор и буквально сворачивать себе шеи, провожая Ицки взглядами. Сама же Ицки, осознавая произведенный эффект, наслаждалась им и не спешила закончить свой путь к столику, за которым сидел Мышонок.
