Я радостно кивнул и сделал вид, что знаю, что такое эм джи эм грэнд. Не хотелось словить очередного «оленя» от детройтского товарища.
* * *
Мой папа сидел на кухне один в огромной квартире. Он пил водку и плакал. За последнее время у него добавилось седины. Нос своим кирпичным цветом и сетью прожилок уже начал выдавать в нем человека страстно злоупотребляющего спиртным. Он плакал один, совсем один в огромной квартире с новым ремонтом и дорогущей мебелью, которая ещё пахла магазином. Мы заблуждаемся в детстве полагая, будто родители это сильные люди, которые ничего не боятся и знают ответы на все вопросы. На самом деле все что они могут это убедить нас в этом, согреть любовью и купить игрушку. В остальном они такие же дети. А если они дети — значит с ними можно и нужно дружить. Чем быстрее мы подружимся с родителями, как с равными, тем лучше для нас и всего мироздания. Переехать к отцу и усыновить его. Ведь в последний месяц я просто о нем забыл. Понятно, он вечно не поднимает трубку, но подумать о нем хоть раз в день можно? Настроение передалось и Анне и Алонсо и Натахе. Они как осеклись и приумолкли. Мы молча смотрели как плачет маленький беззащитный быстро стареющий человек.
Он заметил нас, быстро привёл себя в порядок и закричал:
— Да что же это вы? Шурик! Сынок! Ну ты бы хоть позвонил! Вы, наверное, кушать хотите? Голодные? Там в холодильник должен был остаться шашлык.
— Ага! До тебя дозвонишься, как же!
Я наклонился и вернул трубку телефона на предназначенное ей дизайнерами место.
— Жрачку мы привезли. Сейчас девчонки соберут на стол. Ты это, давай, хорош уже квасить, а пап?
— Да-да. Это я так. Взгрустнулось немного. Василинку вспоминал. Я пойду переоденусь в костюм, а то в этом халате я похож на пьяного Мусоргского.
Когда он ушёл, Джейк снова порадовал меня своей смёткой:
— А чего он рыдает-то? Случилось беда?
— Несчастная любовь. К молодой девчонке. А ещё он все никак в себя не придёт, что страна развалилась. Он у меня большой человек был раньше. Представь твой Детройт, где ты всю жизнь прожил, вдруг стал мексиканским городом. И ты ходишь всюду прячась по кустам, как кошка.
— Ну у нас кошки не прячутся по кустам. Кошек любят. А знаешь что? А давай ему подарок сделаем. Я всю сознательную мечтал своему папашу такой подгон организовать да вот, не успел.
— Ты о чём?
— Давай твоего папу угостим бамбуком, а потом закажем кол-гёрл? Ну эту, как её — Анно.
— Рано. А что, думаешь подпишется?
— Ну. Ту уже зависит сможешь ли ты продать ему эту идею или нет. Думаю, большинство нормальных мужиков только обрадуется.
— Что вы это всё про Раношку весь день шепчетесь?
В разговор вмешалась любопытная Анна.
— О! Видал! Твоя принцесс тоже не против. Кстати в следующий приезд — первый танец мой!
Анна так игриво на него глянула, что я испугался за несущие конструкции папиной девятиэтажки.
— По любому вызванивай её давай. Я уплачу. Откажется твой отец — так меня на двоих хватит. Я сержант-майор армии США, remember? Будет у нас микс как чоколат-ванила айс крим. Ай скрим — ю скрим — оборуться девочьки у меня сегодня в конвульсиях экстаза.
Нет ничего особо тонкого в английском юморе. Просто переводить тяжело без сносок, а со сносками анекдоты становятся такими же смешными, как Антидюринг бессмертного Фридриха Энгельса.
— На вон — таблеточку виагры возьми для папы. Только всю сразу не давай, половинку хватит за глаза. Чтоб его тут удар не хватанул на радостях.
— Кстати, Джейки, все хотел тебя спросить — тебе-то нахрена виагра понадобилась? Что — хуэвос проблемос гидравликос, синьор?
— Ты хочешь бухать как белый человек, так?
— Так.
— И шалаву по-ходу снимаешь, так?
— Ну, ну, ну.
— Вот и «ну». Так вот чтоб бабло твое не пропало и в нужный момент осуществился плановый залп, четвертиночку виагры мочишь за пятнадцать минут до шпюле. И все, бро. Потом хоть убухайся так, что головку не сможешь держать, будто младенец двухмесячный.
* * *
Пока девушки вносили в пустынь отца максимальный уют, мы вышли с ним на большой застеклённый балкон, который отец ещё не успел захламить пойманными и пригвождёнными к бумаге бабочками печатных слов. Я стал готовить папу к мысли о возможной в наши времена коммерческой форме женской любви.
— Знаешь сынок, столько умолял я Васиинку приехать, остаться у меня, на коленях стоял, так и не уговорил. Ну что ей еще надо? Квартиру даже предлагал на её имя переписать. Посмотри какая квартира вышла чудесная?
— Ты что! Не сходи с ума, пап. Перепишешь квартиру на чужих людей, тут же тебя и найдут холодного через неделю-две. Ты что не понял с кем дело имеешь до сих пор? Что же ты такой наивный у меня-то? Ведь жизнь прожил.
— Да заметил. Все заметил. Но голову она мне кружит. Любовь, понимаешь, зла. Не на собственного сына, а на девчонку хотел наследство оформить! Гипноз какой-то. Не обижайся, сын.
— Ерунда это все, па. Я же тебя понимаю, как мужик мужика. И потом рановато о наследстве мы говорим. С ума не сходи. Мы с Джейком сейчас вылечим тебя. Клин клином вышибают.
— Наверное. Наверное ты прав. Секс с Василиной Ангелопулос это что то ритуальное, изящное, неземное. Но потом она курит и ест прямо в постели. Чавкает. Всюду крошки и пепел. Книг читать не просто не любит, а ненавидит люто. Я бы ее школьную учительницу по литературе отдал под суд. Это не ученики, а бракованная продукция. Умру — Василина всю библиотеку распродаст. Кстати, приводила на днях и родню свою сюда. Сожрали всё в холодильнике. Намусорили, как домашний скот. И двухтомник Ключевского у меня потом пропал, представляешь?
— Не думаю, что этих греческих буквоедов заинтересовал Ключевский.
— Да? Так может я сам куда запихал? Память в последнее время подводит, сынок. Знаешь, я тоже думал, что клин-клином. Много думаю об этом в последнее время. Одиночество пожирает меня изнутри.
— Есть такая партия, пап. Быстрая и коммерческая. Заплатил, использовал и гуд бай. На волне перестройки и нового мышления, папа, в Ташкенте открыли публичный дом.
— Что-ты говоришь? Подумать только. На волне перестройки… Прямо как в Ташкентском университете — деньги есть, а на экзамен кишка тонка, пожалуйста — коммерческий клин. Заплатил и Semper sint in flore! А что — дорого? Если без экзамена и конкурса?
— Дешевле чем свадьба. И потом — уже все оплачено. Мало того девушка тоже уже выехала. И какая дэвушькя! Зивезда, понимаешь, честноя слово! Когда в Ташкент приезжал великий Сосо Палиашвили, она была в эскорте. Так что шуруй бриться и в душ. Вернёшься сегодня к истокам.
— В смысле в эскорте? На мотоцикле? Да шучу я! Думаешь совсем тупой у тебя папка? Дом терпимости! Подумать только! В Ташкенте у нас! Европа одно слово. Прямо как у Бальзака.
— Скорее как у Куприна, папа.
— Спасибо за заботу, сын. Вырастил орла! Да ты сам то как — а то все обо мне, да обо мне. Что-то раскис я совсем, а?
— Ничего и не раскис. У меня все пучком. Вот теперь и мобильник есть — видал? И за минуты фирма платит. Живу в Карши, как дэнди лондонский. В Имеджине у меня личный столик и официантка. Олигарх квартального масштаба. Рассказ напишу обо всех приключениях и тебе первому почитать дам. Сам на компе напечатаю. Комп у меня тоже теперь есть. Настоящий. Американский. И твои труды опубликую.
— Рассказ напишешь? Вот оно как. Как я не старался, чтоб тебя эта писанина не затянула, а она все равно за тобой пришла. Омут. Это как в сказке про аленький цветочек. Заберёт тебя чудовище. Видимо гены. Ну и смотри результат — сижу один в огромной квартире, пью горькую и пишу. Шизофрения эта писанина вся. Бросай пока не поздно.
* * *
Поздно вечером мы со шкипером вылетали из Мазара испанским бортом. Спаньярды прилетели спасать нас и кандагарский груз. Наш С130 из К2 будут ремонтировать после жёсткой вынужденной. Я глянул на баклажан с благодарностью, как на лошадь, которая вынесла из пекла боя и спасла мне жизнь.
Прилетел такой же Локхид С130, но на хвосте и крыльях у него красовался флаг Королевства Испания. Испанцы гораздо болтливей, сердечней и дружелюбней американцев. Но и распиздяи они тоже порядочные. Когда Геркулес «Аэрео Фаланга» сруливал на битую талибами взлетно-посадочную полосу, неожиданно заглох один из четырёх движков и снова пришлось возвращаться на стоянку перед безглазым зданием убитого терминала.
Неисправность довольно быстро устранили, но тут пришло сообщение метео о том что в Кандагаре нет погоды и движки снова выключили. Шумные испанцы накормили нас с Эппсом первоклассным обедом. Это был какой-то рис, немного похожий на плов, только с бледными креветками-мутантами. Тут я понял, что толком не ел со вчерашнего дня. После креветок добрый лоудмастер Эмилио, похожий на батоно Вахтанга в Мимино, угощал нас превосходным кофе.
