— Пойдём посмотрим на Рано и твоего папу!
В конце концов каким бы нелепым иногда бывал мой отец, смеяться над ним позволено только мне. Руки опустились. Но мой окаянный отросток и не думал сдаваться. Он все ещё указывал туда, где начинался Млечный путь, а мушкетёры носят шляпу. Ну и что, в конце концов такого если ты посмотришь как твой отец ублажает юную Рано? Ничего такого. Он тоже человек. И потом это будет быстрая победа над Анной. Стерва просто вынуждена будет мне отдаться. И весь этот унизительный кошмар с хуем наперевес, наконец, окончится. А вообще, Анна, конечно, скотина. Разве так можно мстить за какую-то тупую юбочку? Вот сейчас в этот момент, что-то сломалось и во мне.
Я вздохнул и буркнул:
— Ну и пошли тогда. Черт с тобой. Сука.
Мы двинули вниз по коридору и разделили щели в дверях ведущих в комнату отца. Я с ужасом туда заглянул и тут же с радостью перевёл дух.
Рано сидела прямо на подушках и покачивая симпатичной грудкой лопала шоколадную конфету «Красная шапочка». Мой папаш обмотавшись простынёю, как римский сенатор, читал ей что-то вслух. Судя по обложке это была его скандально известная в узких кругах монография: «Аграрный отряд Узбекистана в условиях восстановления народного хозяйства» Зная уровень русского языка Рано, я живо представил какой, должно быть, она испытывает сейчас катарсис и с трудом удержался, чтобы не заржать и не выдать наше инкогнито.
Отца было немного жаль. Как и каждый воспитанный в детдоме ребёнок, он страдал синдромом «Мамы для мамонтёнка». Они ищут бросившую их маму всю сознательную жизнь, видят мамулечку в каждой женщине, с которой переживают близость, и легко попадают под каблук. Большинство баб подло этим пользуются и вьют из таких мужчин верёвки. Со мной, суки, этот фокус не прокатит. Я быстро обернулся к Анне, будто хотел нанести удар:
— Ну-с, сударыня-барыня, вы проиграли. Извольте-с в позу-с.
— Изволь, взбунтовавшийся раб.
Анна крепко схватила меня за отросток, как за поводок и потащила. В полумраке от света звезд коридоры недавно отремонтированной квартиры отца напоминали космическую станцию.
В самый долгожданный момент, когда я сам уже должен был превратиться в тюбик крема после бритья и сладостно истечь в Анну, в мою жизнь вмешался предмет, которым я втайне гордился, а сейчас возненавидел — трижды грёбаный телефон. Знак принадлежности к тайной ложе Майнард Дайнэмикс.
Звонил, конечно же, сам Ван Эппс, Донован. Мало того что он обломал мой момент, момент ради которого я прошел сегодня через столько унижений, шкипер ещё и до полусмерти меня напугал:
— Алекс, как дела!
— Да всё пучком, сэр. И всё торчком.
Тут я глянул вниз. От страха мой причиндал стал размером с пуговицу от пальто. Я же вам говорил на какие чудеса он способен.
— Ну, уже не совсем — торчком, если честно.
— Софистика, Алекс. Софистика. Поздравляю — мы урвали наш первый боевой афганский контракт. И хотя твой заслуги в этом ноль целых, ноль десятых, Майнард Дайнэмикс выкатит всем сотрудникам стодолларовый бонус.
— Ура! Куплю жене сапоги!
— Ладно. К делу. Я только что поймал на Сабира Рахимова анексию и направляюсь к тебе в К2. Буду часиков через пять-шесть, если без форс мажоров. Встреча около моего апартмента. Я приму душ и мы сразу поедим на базу, подписывать бумаги и срывать гиндукуш. See you there.
— See yа
* * *
Я повесил трубку и сел голой задницей на неуютный пол. О том чтобы обогнать Эппса на такси не могло быть и речи. Мы только час тут будем собираться и ехать до метро Собира Рахимова. Потом отлавливать такси. Потом дорога усыпанная попрошайками-саламандрами. Чертовы саламандры. Если правда, будто СПИД изобрели в ЦРУ для борьбы с гомиками и неграми, то пусть они пожалуйста изобретут вирус избирательно уничтожающий узбекских милитонов. Тогда я пролетел бы над Джамахирией на кукурузнике и разбрызгал микробов над их многочисленными застенками. Так мне видится реформа МВД в нашей стране.
Кстати, о том чтобы лететь в К2 кукурузником тоже не вариант. Со стволом, который с собой притащил трижды грёбанный сержант-майор армии США, о самолёте теперь не могло быть и речи. Кажется мой стодолларовый бонус накрылся тем, о чем я молил Анну весь вечер. А может и не только бонус накрылся. У Эппса рванет покрышку, если он узнает, что я несанкционированно приезжал в Ташкент.
Рановато, рановато расслабон поймал, мистер Шурикь.
Я двинул в комнату Алонсо и запросто впёрся туда без стука. Маленькая Наташа завизжала и сделала то первое, что бабы всегда делают от страха — крепко сжала бедра. Но я успел заметить, что несмотря на молодое совершенство тела, Натахины лябии маджора, которые девушка превратила в средство производства, имели весьма потрёпанный, даже плачевный вид. Звезда в энной стадии разъёбанности.
— Whatta fuck?
Джейк Алонсо двинул на меня. Я почему то опять стал вычитать портак Джейка: «Хуёвый неверный». Читаю, понимаете все, на что падает глаз. Страстный читатель.
— Джейк прости, прости, Джейк! Все пропало мужик. Я в жопе. Только что мне позвонил босс. Он выехал в Карши! Нам его не обогнать! Так что если сейчас хочешь меня убить — гоу райт эхед. Ай дон кэйр.
— Почему нет обогнать? Говорят лёту тут всего сорок пять минут. Не ссать, Алэкс-бойо.
— Но ствол, Джейки, твой ствол! Сайд арм сержанта-майора.
— Fuck, Fuck, fuck, shit. Shit. Ствол.
Лучше и не скажешь. Факфакфак, щитщитщит. Как колеса поезда. Факфакфак, щитщитщит. Я брошусь под поезд. Решив, что теперь пришло время обломать последнюю счастливую парочку в этом развратном доме, Джейк Алонсо резко подорвал в комнату моего отца. Мы все, не одеваясь отправились следом. Говорю же — человек скотинка коллективная.
При виде раздетых баб и нас с Алонсо, папа улыбнулся и произнёс:
— Настоящий фестиваль любви. Заходите почаще, молодёжь. Я сегодня скинул лет двадцать.
Джейк обратился к моему отцу:
— У меня к вам огромная просьба сэр!
— Чего он говорит сынок? Стыдно прямо. Сын переводчик, а я только хэллоу и сенькю понимаю.
— Попросить чего-то хочет пап.
— Спроси отца не мог бы он спрятать мой ствол на пару дней? Мы вернёмся уже на следующей неделе.
— Скажи гостю, нет проблем, я давно привык, что у меня сын — преступник. И дружки его тоже. Да я и сам недавно отсидел за торговлю хероином. Семейка уголовников погрязших в разврате.
— Пап, он не преступник. Он сержант-майор армии США. Это его личное оружие.
— Ну что оттого, что сержант — майор. Странные какие-то звания у них.
— Ну эт типа нашего прапорщика или младшего лейтенанта.
— Понял. Так вот ты спроси, товарища прапорщика, они что уже оккупировали Джамахирию? Акт о капитуляции подписан? Нет? Так значит и шляться с кольтом без разрешения в чужой стране это преступление. Ладно. Давайте пистолет. И принеси салфеток с кухни. Масло протечёт — испортит книги.
Мой папа служил замполитом на погранзаставе КВЖД, как раз в напряг отношений с Китаем. Оружием его не удивишь. Отец ловко вытащил обойму и нежно опустил ствол позади полного собрания собственных сочинений. Половина проблемы была решена. Извинившись, я вышел в коридор и стал накручивать номер куратора Ильдара.
* * *
Кандагарскому аэропорту повезло больше, чем аэропорту Мазара. Сработал старый восточный принцип, о том что осёл груженный золотом покоряет крепости быстрее, чем целая армия солдат. Продажные предатели в талибских рядах слили аэропорт силам коалиции и он совсем не пострадал. Единственное напоминание о войне это лежащий тут сбитый и сгоревший в самом конце взлетной полосы польский Миг-25. Русский аэроплан, который стал польским во времена Варшавского договора, потом стал частью натовской коалиции и погиб в Кандагаре.
После взрывов 11 сентября в Нью Йорке США собрали международную коалицию из двадцати восьми стран и долбанули по Афгану. Симпатии почти всего мира были на стороне США. Почти вся мировая цивилизация изготовилась уничтожить Талибан. Когда СССР ввел войска 27 декабря 1979 года, нашу страну осудили 34 министра иностранных дел исламских государств. Практический весь исламский мир обернулся против нас. Тем не менее результат и у США и у СССР одинаков — оккупировать — оккупировали, но не смогли удержать. Только США выкачали оттуда по — максимуму отбивая расходы на операцию, а русские окончательно все поистратили и остались без страны. После русских остался, например, в числе прочих огромный Кабульский университет. А после американцев останется наш с ван Эппсом маленький говенный кинотеатр. Ригал Синемас. Если одновременно включать проектор и кондиционер, выбивает пробки. Электрики мы с Эппсом некудышные. Но афганцы привыкли к жаре и готовы в сто первый смотреть «Прибытие поезда» без кондиционера. Поэтому Донован Ван Эпс называет наш синематограф Wet Dreams Theater. Вот вам ещё один пример английского юмора. Уэт это мокрый. Мокрые мечты — потому что зрители в зале потеют. Но еще уэт дримз означает ночные поллюции.
