– Это опасно? – Спросил молчавший всю дорогу Трегалин.
– Опасно, – кивнула Герда, справившись, наконец, с замерзшим замком. – Во-первых, часто случаются обвалы. Во-вторых, по трещинам гуляют такие «сквозняки», что человека с ног сбивают запросто.
– Интересно, если тут имеются мощные выходы планетного тепла, почему ледник в этих местах не растает?
– Он тает. Но тепла недр не хватит, чтобы полностью растопить ледниковый панцирь. Своды наиболее «теплых» пещер часто обрушаются, но быстро «нарастают» снова. Насколько я знаю, за всю историю освоения Эригона человеком случаев глобальных катастроф не было.
– А как же подледные города? – Трегалин вслед за Кирсановым вошел в достаточно тесный тамбур. – Как быть с теплом поселений?
– Ни один город не существует в прямом контакте с ледовыми массами. – Объяснила Герда. – Используются специальные термоизолирующие составы, из которых строиться оболочка, защитная скорлупа, корпус города, внутри которого реализованы замкнутые циклы.
– Ну а как же знаменитые ледяные пещеры и все прочее? – Поинтересовался Иван Андреевич.
Герда усмехнулась, включая свет в просторном помещении гостиной:
– Есть красивая сказка для туристов, а есть Эригон реальный. – Ответила она. – Никто не живет в сказочно-красивых ледяных дворцах. Это полная чушь, извините. Театрализованные представления, не более того.
* * *
Через четверть часа они, расположившись в домике для гостей, пили чай.
– Сегодня переночуете тут, а утром я покажу вам вездеход, выдам снаряжение, ну и парочку универсальных кибернетических механизмов подберем.
– А до утра ждать обязательно?
Герда удивленно посмотрела на Кирсанова.
– Не устали с дороги? При полуторном-то тяготении?
– Ничего страшного. Мы с Сашей можем отдыхать по очереди, ведь автоматика вездехода вполне надежна, верно?
– За кибернетические системы я могу поручиться, – кивнула Герда. – Техника обкатанная, проверенная не один раз. Если действительно торопитесь, то задерживать вас не стану.
– Не то, чтобы мы сильно торопимся, Герда, но вот насколько я знаю, скорость у тоннельного вездехода совсем невелика.
– Да движется он медленно, и менять настройки системы автопилота я вам не рекомендую. Ускорение процесса прокладки тоннеля может обернуться серьезными последствиями.
– Какими, например? – Поинтересовался Трегалин. Иван Андреевич заметил, что последние четверть часа его помощник ведет себя не совсем обычно, выдавая вроде бы ничем не обоснованную, повышенную нервозность.
– При соблюдении технологии прокладки тоннеля, луч лазера создает на внутренней поверхности тоннеля специальный слой, упрочняющий стенки. Если увеличить скорость проходки, то создание такого слоя станет невозможным и тоннель через некоторое время пойдет трещинами, а потом и вовсе обвалиться.
– Герда, я обещаю, что мы будем соблюдать все предписанные меры безопасности – Заверил девушку Кирсанов, отставляя в сторону пустую чашку. – Спасибо вами за помощь, и за угощение, но нам действительно не нужен отдых. Хотелось бы побыстрее приступить к изысканиям.
– Да я вас, в общем, и не держу. – Ответила Герда. – Пошли в ангар, посмотрим, что есть подходящего из техники.
…
Тоннельный вездеход выглядел как огромный металлопластиковый крот. Передвигался он конечно не на лапах, а на гусеничном приводе, да и лед резал двумя лазерными установками инфракрасного спектра.
Погрузив в багажное отделение два универсальных кибернетических механизма, Иван Андреевич и Александр попрощались с Гердой, которая лично проверила запас энергии, воды и пищи, пока археологи грузили свое оборудование.
Сориентировавшись по трехмерной модели местности, Трегалин развернул машину в нужном направлении и включил автоматический режим резки тоннеля.
Кирсанов, договорившись с Гердой о периодичности сеансов связи, прошел в кабину и занял второе кресло.
– Саша, что случилось? Я заметил, ты нервничаешь?
– Чувство у меня возникло нехорошее, Иван Андреевич.
– Ну-ка, поподробнее?
– Показалось, что кто-то наблюдает за нами.
– А точнее? Показалось или все-таки наблюдают? – Кирсанов встревожился.
– Да вроде все в порядке. Это спутники на орбите. Я воспринимаю их излучение. Провел встречный запрос, – отвечают, что штатный режим сканирования. Вот только я так до конца и не понял, зачем орбитальным аппаратам контролировать полушарие, где нет ни одного туристического маршрута?
– Может, ведут разведку?
– Я могу это выяснить, только взломав один из них.
– Нет, Саша, на такую крайность идти не стоит. Никто не мог заранее знать, что мы отправимся именно на Эригон. Даже если за мной следили, а исключать такой возможности я не возьмусь, слишком быстро отреагировали. Нет, это совпадение, случайность.
Александр удивленно посмотрел на Кирсанова и переспросил:
– Вы допускаете слежку? А кому нужно следить за вами?
– Слышал когда-нибудь об охотниках за артефактами?
– Конечно. Но «черные археологи» действуют в Рукаве Пустоты, это же всем известно.
– Не только. Сейчас спрос на артефакты очень велик. Открою тебе небольшой секрет, который, в общем-то, не является государственной тайной Конфедерации, но и разглашать подобные сведения как бы не принято. Так вот, за многими исследователями, особенно за теми, кто регулярно проверяет свои теоретические выводы в полевых условиях, установлено тайное наблюдение.
– И за вами?
– Была парочка неприятных случаев. – Признался Кирсанов. – С тех пор я всегда ношу при себе сигнализатор, работающий на гиперсферных частотах. Так что расслабься, Саша, у тебя в этой экспедиции другое задание. Ты ищешь артефакты, мы вместе исследуем их, а безопасность нам обеспечит вот это маленькое устройство, хоть и разовое, но надежное.
Трегалин кивнул.
Нельзя сказать, что он успокоился, – Александр впервые попал на Эригон, и настораживало его в окружающем буквально все, но, в конце концов, для того он и просил дать ему шанс: экспедиция покажет насколько состоятелен мнемоник вне обычной сферы деятельности, то есть, могут ли его способности использоваться вне рамок защиты информации от сторонних посягательств.
* * *
К утру (понятие в подледных коммуникациях относительное) вездеход пробил пятьдесят километров тоннеля, двигаясь со скоростью десять километра в час.
Иван Андреевич уснул, Александру же не спалось, хотя реальных поводов для беспокойства пока что не было. Деятельность спутников он проверил, сканирующее излучение, пронзающее ледник на всю глубину, вполне укладывалось в рамки задач по контролю туристических маршрутов. Над северным полушарием сканеры по идее должны были бы отключаться, но Трегалин решил, что, начни он разбираться в таких тонкостях, как халатное отношение технического персонала к энергосберегающим режимам, то времени на действительно нужную работу у него не останется.
Спутники он оставил в покое.
Настоящая причина тревоги скрывалась в глубинах рассудка мнемоника и носила подсознательный характер. Он впервые ощущал себя оторванным от техногенной среды цивилизации, когда на тысячи километров вокруг только лед, обилие привычных для разума кибернетических устройств, равно как и виртуальная среда глобальной сети Интерстар сейчас находились вне зоны досягаемости передатчиков имплантов, и Трегалин впервые в жизни почувствовал настоящее одиночество.
Конечно, он в любую минуту мог задействовать мощные передатчики вездехода и соприкоснуться с привычной виртуально-информационной средой, но что же тогда получается? Стоит удалиться на пару тысяч километров от очага цивилизации и все? Уникальные способности исчезают, а он сам превращается в растерявшегося, переоценившего свои силы путешественника?
Чтобы не сосредотачиваться на дискомфортном ощущении, он постарался размышлять о чем-нибудь нейтральном, но и тут вышел промах: память выталкивала разного рода воспоминания и далеко не все они являлись приятными.
Само понятие мнемоник все еще искало свое место среди лексикона сотен Обитаемых Миров.
Мало кто из подобных Александру людей мог похвастаться тем, что свободен. Трегалин волею судьбы относился к тому поколению мнемоников, что появилось на Окраине усилиями корпораций, которые, защищая свои сети от атак кибрайкеров, создали их антиподов с равными возможностями, но иной психологией.
Вот уже несколько лет как Конфедерация и Совет Безопасности Миров узаконили статус избыточно имплантированных людей, наведя порядок на Окраине, где была разгромлена сеть нелегальных «учебных центров», где готовили мнемоников и кибрайкеров для нужд корпораций[19].
Трегалину повезло: хоть он и успел вкусить жестокой борьбы, между могущественными корпорациями сектора, но вышел из нее живым, сохранив не только рассудок, но и душу, не очерствевшую, способную удивляться, сопереживать и надеяться.
