По утвержденному в Пентагоне плану генеральной застройки лагеря Оплот Свободы бюджет на дорожное покрытие предоставлялся только к 2005 году — через несколько лет! А выписать розовые очки одному из самых лучших очковтирателей в США доброму майору Гудмана вряд ли по силам. Гудман рвал седые волосы из носа перед зеркалом. Боль стимулировала способность думать. Насоображать там и тут удалость пятьдесят шесть тысяч долларов. Подождем с увеличением количества душевых кабинок. А мечта доброго Гудмана — автономная система Арктик Эйр, которая превратит советский подземный ангар в гигантский холодильник для всей базы тоже пока останется на уровне кубиков Лего. Ну! — радостно всплеснёте вы руками. В Карши начала века это бешеные деньги. Можно купить целый квартал четырехэтажных домов вместе с мебелью, а в некоторых случаях — и с владельцами.
Но Гудман редко бывает за базой. Чёрт его знает, что там подстерегает — в открытом-то космосе. Зато он знает, что тот же Халибёртон или его представители на базе — Келлогг, Браун энд Рут за такие жалкие гроши разве что пристроят к штабу маленькое крылечко. Да еще — без козырька. На козырёк ещё будут тысяч двадцать выкручивать.
Гудман вызвал к себе двухметрового толстяка — менеджера по застройке в Келлог Браун энд Рут Кори Бендера. Это был день и час моего безумного и моментального взлёта в американском бизнесе. Вор профитииринг — War Profiteering — это статья в американском УК — зарабатывание на войне. Очень распространённое преступление. События устремились вверх к точке экстрима. Мой промискуитет вступил в пиковую стадию.
* * *
Все контракты и подряды для армии США распределяются на тендерной, соревновательной основе. Это способ ограничить коррупцию. Участники тендера следят друг за дружкой, и, если есть необходимость настучат на вас куда следует. В нашем случае кратчайшие сроки и небольшой бюджет превратили тендер в фарс: заявки никто не подал. По правилам, шеф контрактного отдела базы имеет право передать контракт самому крупному подрядчику если на тендер не поступило ни одной заявки. Поэтому кусок дороги для железного Дика заказали у его же «бывшей» компании — Халибёртон. А Халибёртон в лице товарища Бендера, человека с добрыми голубыми глазами, отфутболил самой крупный контракт в истории Майнард Дайнэмикс шкиперу Доновану Ван Эппсу. Я же, в свою очередь, не оставил у Дона и тени сомнения, в том что контракт выбит мной лично, что, в принципе было отчасти правдой.
В ходе подписания моему хрупкому здоровью был нанесён не виданный доселе ущерб.
* * *
Долго ещё народ будет петь под дутар песни-легенды, долго ещё усталые отцы будут сказывать засыпающим в люльке детям, о том как появлялись на большом каршинском тракте всамделишные инопланетяне.
Само собой случилось, что для подписания контракта в Ташкенте майору Гудману понадобилось прихватить весь контрактный отдел, большую часть отдела строительства и несколько «особо важных особ» из штаба К2. С нами также увязались все сыновья лейтенанта Шмидта — гигантские туловища сослуживцев Бендера. Лейтенант контрразведки Шпигельман не мог допустить такого вопиющего нарушения безопасности. Чтобы защитить участников сафари, он лично забрался в головную машину.
Четыре чёрных, как ночь в малороссии, страшных Шеви Субурбана набитых под завязку огромными американскими милитаристами, большинство из которых прятало оружие в складках одежды, и малюсенькая анексия вместившую меня и Джейка Алонсо выстроились в зловещую кагорту и выползли на дорогу. Студебеккер был снят с пробега в последнюю минуту.
* * *
До первого блок-поста я горячо молился и просил бога отвести глаза любопытных саламандр, будто такие конвои в те времена могли проскочить незамеченными хотя бы одну милю. Если восстановить историю моих тогдашних мобильных коммюнике, то она говорит сама за себя: двенадцать звонков куратору-Ильдару для обеспечения операции по прикрытию, шесть звонков Анне и Вере Петровне — для обеспечения досуга страстных гусар, и четыре звонка в офис Майнард, который в те два дня беспрекословно подчинялся любому моему капризу.
Когда наша сверкающая лаком и никелем колонна, шурша новенькими покрышками подкатила к первой засаде зелёных ящерок, выяснилось, что Ильдар в Ташкенте уже засучил рукава.
Начиная с этого поста до самой границы области нас вели уже с эскортом и мигалками. Не хватало только кортежа из мотобайков, но это излишество тогда ещё не было в традиции тимуридов. Стоит ли тратит время читателя, потомка народа создавшего фразеологизм «потёмкинская деревня» описывая весь утрированный до нельзя комфорт путешествия с мигалками?
Моторкада остановилась на том самом базарчике в Самарканде, где мы с Эппсом недавно вкушали нишалду. Чтобы не дай бог не подвергнуть опасности граждан страны-победителя соцсоревнования в мировой экономике, базарчик окружили кольцом омона, а вместо временно задержанных покупателей вовнутрь выпустили свору саламандр в штатском.
Борцы с мировым терроризмом и Аль-Каедой закупили по миролюбивому стеганному стандартному халату и тюбетейке. Бендер в полном соответствии с громкой фамилией выторговал сверху еще и целый туесок нишалды.
Гости бы еще долго нишаландались между рядами усиленного режима, но их стал подталкивать и подгонять ориетированный на вертеп Джейк. Стоит ли пускать слюни по поводу халатов и нишалды, когда впереди ждет стрип-клуб, девочки, шампанское и настоящий русский кавьяр?
Оккупанты К2 снова засели в Субурбаны и мы взяли курс на цивилизацию.
— Ты представляешь как повезло этому торговцу халатами?
Джейк, как обычно подвёл экономический итог событий. Мне очень захотелось рассказать ему сколько же саламандр кучковалось на базаре во время нашего привала. Сейчас они бросятся по-пираньи дербанить несчастного торговца. Деньги любят тишину, а американцы, когда уверены в своей безопасности, ведут себя до неприличия громко. Но в те смутные времена я очень боялся выдать себя как дважды судимого уголовника или агента как минимум двух спецслужб. Поэтому я просто кивнул и отвернулся.
* * *
Эскорт, сменяясь в каждой области, донёс наш конвой до самого Ташкент сити лимитс. Здесь магическая сила Ильдара меркла на фоне обилия сильных мира сего. Колонной субурбанов удивить народец было гораздо сложнее. Мы влились в поток сановников юртбаши и их близких родственников — даровитых и прозорливых бизнесменов, которые покрывают верхушку джамахирии как цветы покрывают весной нежную сакуру.
Отсюда олимпийский факер приняла секретарша шкипера — Ленара. Ее задачей было обустройство ВИПов в гостинице и ужин. Я и Джейк слились в сторону вертепа Веры Петровны. По плану мы должны были воссоединиться с ядром пробега по бездорожью и распиздьяству когда участники дойдут до той кондиции в жизни млекопитающего, когда он жаждет сиську. Официальная часть давала нам фору провести беглую инспекцию живого товара и провести мобилизацию всех резервистов Вертепа Веры Петровны — основного состава сборной явно не хватало.
Необходимо было удалить Анну, как же я мог показать моё сокровище этой банде международных ястребов? Она была отправлена на заслуженный шоппинг.
Джейк уединился в комнате с маленькой Наташей и оставил меня в коридоре наедине с Раношкой. Он объявил, что без генитальной репетиции нам никак не обойтись, а потом вечером мы будим слишком бизи занимаясь безопасностью мероприятия.
События произошли быстрее, чем я мог подумать. Намеки от Рано поступали довольно регулярно, но отношения с Анной не позволяли мне получить то, что лежало в открытом доступе.
Вспомнил Рано в одних трусах, потом в прозрачной комбинации, с маленькими острыми сиськами, потом на моих коленях, когда она рассказывала о половом гиганте Сосо Палиашвили. И я открыл счёт в вертепе Веры Петровны. Не особо мечтал породниться таким образом с самим Сосо Палиашвили, но в конце-концов так оно и вышло. Вышло довольно быстро и на скору руку.
Зная, о регулярных визитах Рано к дарханскому доктору, я даже не потрудился накинуть прорезиненный макинтош.
Проведя генитальную репетицию и набив карманы макинтошами, виагрой и кубинскими сигарами, мы с Джейком загрузили дам в белый Дамас и окунулись в начавший уже разворачиваться контрактно-строительный разврат.
* * *
Кроме каршинских подчиненных у меня теперь есть еще агент по координации — красивая корейская девушка Алёна Огай. Она лоббирует в ташкентском офисе Майнарда каршинские интересы. После контракта на бетон для Хера Чейни — каршинские интересы везде юбер аллес. Если кто-то из ташкентских недопонимает важности момента, Алёна получает от меня письмо и не стучась входит к Дону в келью.
Когда я принимал её на работу, Огай коварно мной овладела.
