— Я… я не очень хорошо себя чувствую. Колики в животе. Но… это был очень милый ужин.
Его зубы мягко сомкнулись на ее мочке уха. Крошечный укус послал черную молнию боли по всему позвоночнику.
— О Дульси, моя сладкая — ты же не хочешь помучать парня, особенно сейчас?
— Нет. — Ее сердце мучительно стучало в груди: «Я совсем одна». — Нет, я не такая… Я не хочу.
Он зажал ее челюсть между указательным и большим пальцами и повернул ее лицо к себе так, чтобы поближе посмотреть на нее, и улыбнулся, очень странной улыбкой, его глаза на мгновение превратились в черные бездонные дыры за маской. Она почувствовала, что ей хочется кричать, но в это короткое мгновение, внутри ночного кошмара, она не смогла издать ни звука.
Он отпустил ее, и она едва не упала.
— Тогда, — легко сказал он, — я думаю, что мне лучше всего вернуться к работе. Не так-то просто быть Богом. — Он поцеловал кончик пальца и легко коснулся им ее пересохших губ. — Не хочу, чтобы ты подумала, будто я не могу контролировать себя. — Он засмеялся, поразительно беззаботно, и начал раздеваться, готовясь лечь на кровать для комы. Дульси сбежала в ванну.
«Я больше не доверяю сама себе,— подумала она.— Я не могу сказать, что настоящее, а что нет. Он чудовище? Тогда почему он не изнасиловал меня — я бы не смогла пошевелить и пальцем. Ни малейшего упрека или попытки напугать».
Но она испугалась до полусмерти, хотя рациональная часть ее сознания уже начала рассылать напоминания, образовывать комитеты и договариваться о встречах.
«Он просто… странный. Темный. А что ты ожидала? Черт побери, этот парень — международный преступник, а не домашний учитель».
«Иди в аэропорт,— сказал более испуганный голос.— К дьяволу город. Скажи ему, что мать умирает. Все, что угодно».
«Но я не могу просто так уйти от него,— внезапно поняла она.— Он никогда не освободит меня, верно? Я единственный человек, который знает, чем он занимается.— Нервный страх, охвативший ее, внезапно закостенел, превратился во что-то более твердое и холодное.— Он убил своего босса, неужели он отпустит меня? Конечно нет, если я его не опережу — жертва начинает охотиться на охотника».
«Кого ты слушаешь, Энвин — разве ты жертва? Ну тебя заносит. Что он тебе сделал на самом деле? Нанял, платит бешенные деньги. И ты решила, что он тебе не нравится…»
Она уселась на кровати, кровь бешено стучала в ушах. Она порылась в чемодане, ничего не нашла, потом вспомнила, что положила револьвер в шкафчик рядом с кофе.
«Неужели я действительно такая глупая? Кроме того он очень быстр — если в следующий раз он не захочет услышать слово „нет“, разве у меня будет возможность использовать револьвер?— Она дала чемодану соскользнуть на пол.— Слишком много. Слишком много для меня — надо поспать».
Полчаса спустя, когда таблетка слегка приглушила бой барабанов в голове, сон все еще оставался далекой недостижимой мечтой. Она встала и тихо подошла к главной комнате чердака.
Дред опять лежал в своей кровати для комы, серьезный как Будда. Слегка менее взрослая часть ее прошептала: «Типичный мужик. Я мучаюсь от головной боли и думаю, не застрелить ли его, а он спит не обращая внимания ни на что».
Но он, конечно, не спал. Он вернулся в сеть и занимался там своими делами. Дульси не была в своим любимых местах сети уже несколько недель, и, странным образом, скучала по ним.
«Какой чертовщиной он там занимается?»
Злясь на свои собственные страхи, которые никуда не хотели уходить, она взяла свой блокнот со стола, вернулась в свою комнату и еще закрылась на засов. Через несколько мгновений она уже глядела на почти полностью уничтоженные вирусом файлы. Она отправила работать свое средство восстановления и откинулась на спинку стула. В такие моменты ей очень хотелось иметь какое-нибудь незамысловатое хобби, которое бы помогло провести время — курение, пьянство, или даже Русскую рулетку.
Быть может настало время для Важной Встречи с Самой Собой? Она немного подумала, но отложила на потом. Сейчас жизнь и так ни на что не похожа, и не имеет смысла принимать какие-то решения, когда ты в депрессии и устала как собака.
Она трижды обошла чердак, потом ответила на сообщения, пришедшие из Штатов, включая сбивчивое объяснение ее соседки снизу, Чарли, почему она случайно накормила собачьей пищей ее кошку Джонс, причем даже звонок к Чарли и разговор с глазу на глаз не помог прояснить ситуацию. Наконец программа восстановления закончила работу. Она открыла спасенные файлы и обнаружила то, что и следовало ожидать — фрагменты. Часть из них оказалась непостижимой смесью кусков разных текстов, которые могли быть счетами или даже личными сообщениями, но сейчас выглядели так, как будто были написаны на неведомом языке. Было и несколько вполне читаемых абзацев, но и они по большей части получились как результат работы программы восстановления и без контекста не имели смысла. Единственное, что действительно заинтересовало Дульси, оказались фрагменты на медицинском языке, быть может части истории болезни. Указания на изменения лекарств, и список того, что казалось показаниями приборов измеряющих активность мозга, но странно утонченных, не таких, которые вы ожидаете даже от такого важного и необычного пациента, как Дред.
На самом деле, основываясь на том, что осталось после атаки вируса, она не могла быть уверена, что все эти данные касались Дреда. Это было логическое допущение, совершенно недоказуемое. И еще хуже, оставшиеся данные не содержали никакой информации о связи между Дредом и его хозяином, Феликсом Жонглером.
Достаточно большой кусок данных оказался изображением, вероятно одним из многих среди себе подобных, но единственным сохранившимся. Она сумела открыть его и озадаченно уставилась на меленький снимок, плохого качества, сделанный в плохо освещенной комнате, и, возможно, во время съемки камера дергалась. Ослепительно белая вспышка, потом на экране появилась маленькая темноволосая фигурка, сидящая у стола в белой комнате. Голос назвал номера, камера пододвинулась ближе к рукам объекта и маленькому предмету, лежащему на столе. Следующие двадцать секунд не происходило ничего, потом камеру отдернули, голос произнес другие номера, и сегмент закончился.
Дульси, озадаченная, откинулась на спинку стула. В нормальном состоянии она бы сочла файл потерянным, но, взвинченная и нервная, она знала, что уснет очень и очень не скоро. И не желала признать себя побежденной, хотя и потерпела поражение. Она нашла в своей системе средство для улучшения изображения — она сделала доброе дело одному почти другу, который занимался темными делами в области передачи информации, и он отплатил ей этим пакетом, который, по его словам, был разработан для военной системы обработки изображений — и начала экспериментировать, пытаясь улучшить последний уцелевший видео-файл.
Во первых она увеличила лицо человека. Особенно улучшить не удалось, но все-таки стало ясно, что это темноволосый и темнокожий мальчик. Она глупо глядела на него несколько мгновений, боясь поверить в то, что казалось очевидным.
«Неужели это Дред? Он выглядит лет на тринадцать. Зачем Жонглеру фильм про тринадцатилетнего Дреда? И что все это может значить?»
Она включилась в работу по-настоящему, пытаясь получить лучшее качество и сожалея о том, что слишком мало знает об обработке графических изображений. Поменяв контрастность, она сумела рассмотреть скулы и челюсть под ниспадавшими черными волосами и ее пульс зачастил — по форме это лице безусловно напоминало лицо Дреда. Но как бы она не старалась, она не могла сделать изображение яснее, очень странно, потому что она точно могла улучшать другие предметы, вроде рук или края стола.
Немного расстроенная, но все равно убежденная, что это он, она начала работать над предметом, лежащим между его рук, темной ромбовидной фигурой между десятью и пятью сантиметрами в длину. Наконец она построилась под него и переместила в фокус. Это оказался таймер с числовым выводом, похожий на продолговатые часы без ремешка. Гоняя фильм вперед и назад, она стала обращать внимание на выдаваемые им числа, и, пару раз ошибавшись, в конце концов сообразила, что где-то на полдороге эксперимента числа внезапно пошли в обратную сторону.
Дульси тряхнула головой. Подросток Дред держал таймер, который тикал себе вперед, как ему и полагается, и вдруг пошел обратно? Что же это за эксперимент? И почему Жонглер спрятал его среди самого секретного эквивалента личного файла?
Она пересматривала пленку с экспериментом снова и снова, убедилась, что это действительно Дред, но никак не могла понять смысл происходящего. И только запустив фильм из конца в начало, сообразила, что не обратила внимания на вспышку белого цвета в самом начале, предполагая, что это просто испорченные данные. Остановив пленку, она медленно посмотрел на то белое, что действительно прошло перед камерой. Скорее всего это чей-то белый лабораторный халат, или, возможно, искаженная рука оператора, поправлявшего объектив, но она начала с ним играть.
