и в разрезе, цветистые выбросы структур головного мозга. Все мои нейродополнения оставались на месте – серебристо мерцающие имплантаты и связи, свидетельствовавшие о том, что мой мозг, по крайней мере отчасти, является творением нейромедицины сочленителей.
В самом ли деле они не пострадали, или меня подводит моя несовершенная память? Я проверила более ранние сканы в базе данных «Косы». Хотя мои органические ткани подверглись некоторым изменениям – области мозга расширялись и уменьшались, будто спорящие о новых границах городские районы, – но имплантаты остались прежними. Воин-Сидра в этом отношении ничем не отличалась от Сидры. Все мои способности никуда не делись.
Что насчет остального? Того, что важнее всего?
Осталось ли оно внутри меня?
Я усилила глубину и разрешение сканов, снимая с себя слои, пока в тумане из тканей и костей не возникли очертания чего-то твердого, металлического.
Оно было на месте, в целости и сохранности.
Хорошо.
«Ты скоро нам понадобишься, – подумала я. – На Харибде».
Что-то внезапно вернуло меня к реальности. Это была «Коса», пытавшаяся привлечь мое внимание негромким повторяющимся сигналом датчиков.
Я созвала на совещание Пинки, Барраса, Розу-или-Нет и делегацию пловцов.
Они сидели полукругом у берега, а я, опустившись на корточки, пыталась сообразить, как лучше сообщить им новость, одновременно радостную и тревожную, и насколько эта новость может разрушить наши и без того пошедшие трещинами планы.
– Волки? – спросил Пинки, вглядываясь в мое лицо.
– Не волки, – ответила я. – По крайней мере, в ближайших окрестностях, откуда стоило бы ждать неприятностей, признаков ингибиторов нет.
– Тогда что? – спросила Роза-или-Нет.
– Не хочу раньше времени пробуждать надежду ни у кого из вас. В данный момент мне известно лишь то, что смог сообщить корабль на основании крайне слабых показаний датчиков. И я должна вам рассказать. Если мы решим, что информации можно верить, у нас не останется выбора, кроме как действовать, причем немедленно.
Пинки поскреб остаток уха:
– Никак не возьму в толк, о чем речь.
– Рад, что ты это сказал, – кивнул Баррас.
Я набрала в грудь воздуха:
– Возможно, леди Арэх жива. «Коса» поймала слабый движущийся сигнал, совпадающий с тем, что испускают маячки наших скафандров.
Как я и ожидала, наступила тишина. Я видела, как напрягся Пинки, собираясь первым прокомментировать мои слова, но сдержался усилием воли, не желая подвергнуться насмешкам за то, что поверил чересчур поспешно.
– Ты говорила, что она погибла внутри звезды, – сказал Баррас.
– Да, – кивнула я. – В фотосфере Яркого Солнца, когда мы завершали торможение. Но все дело в том, что, когда это случилось, мы двигались очень быстро, быстрее скорости убегания от звезды. Когда леди Арэх отделилась от корабля, она двигалась с той же скоростью, что и мы, и если ей повезло живой вырваться из фотосферы, из поля тяготения звезды в открытый космос… возможно, она продолжает лететь, причем намного быстрее, чем «Коса». Она должна была миновать Арарат задолго до нашего прибытия. – Я кивнула в сторону полосы жемчужного неба над горизонтом. – Траектория совпадает, погрешность минимальная. Сигнал движется с той же скоростью и в том же направлении.
– Если все совпадает, да, – сказала Роза-или-Нет, – если все совпадает… почему мы ее еще не ищем?
– Потому что с любой разумной точки зрения ее не должно быть в живых. Я знаю возможности моих скафандров. Для леди Арэх и без того было опасно выходить на корпус корабля, хотя там ее защищала бронеткань, а также отчасти криоарифметические устройства, забиравшие тепло через подошвы. Но когда она сорвалась… – Я покачала головой, поняв свою ошибку. – Я не учла одну возможность. Леди Арэх вышла наружу, потому что у нас возникла проблема с девятым камнем. Когда он пропал, я решила, что он отвалился и улетел по своей собственной траектории.
– Но леди Арэх выжила, – сказал Пинки.
– Да, – кивнула я.
– То есть она забрала камень, да и да? – спросила Роза-или-Нет.
– Иначе она не смогла бы продержаться достаточно долго, чтобы покинуть поле тяготения Яркого Солнца. В первый раз показав нам камень у себя в цитадели, она заявила, что его недостаточно, чтобы защитить корабль. Но добавила, что его вполне хватит, чтобы защитить одиночный скафандр. Наверняка именно это и случилось: сорвавшись с корпуса, она сумела забрать камень. Бронеткань окутала скафандр, как вторая кожа. На леди Арэх по-прежнему воздействовали адские силы, но, поскольку она двигалась с большой скоростью, они быстро остались позади.
– Но ее никак не защищала криоарифметика, – заметил Пинки.
– Да, никак. Но леди Арэх говорила, что гидеоновы камни тоже обладают некоторыми теплозащитными свойствами. В сочетании с аварийной системой жизнеобеспечения скафандра и его амортизационными качествами… Я вполне верю, что она выжила.
– Но до сих пор она молчала, – сказал Баррас.
– У меня две версии. Либо она знала об активности волков и воздерживалась от подачи сигнала, либо скафандр только сейчас привел ее в сознание. Хотя первое, пожалуй, довольно-таки маловероятно.
Пинки вонзил в меня взгляд со всей силой, на какую только был способен:
– Хорошо бы это не оказалось лишь миражом, Воин-Сидра.
– Искренне надеюсь, что не окажется.
– Мне нужно нечто большее, чем просто надежда.
– Как и всем нам. Именно поэтому я выступаю за то, чтобы немедленно стартовать. Неизвестно, сколько еще способна продержаться система жизнеобеспечения скафандра и в каком состоянии леди Арэх. Сигнал слишком слаб даже с учетом дистанции.
Пинки беспокойно взглянул на Барраса, затем снова на меня:
– Под «немедленно» ты подразумеваешь…
– Ближайшие двадцать шесть часов, – ответила я. – Чем раньше, тем лучше. И боюсь, не может быть и речи о том, чтобы найти леди Арэх и вернуться на Арарат. Каждый раз, когда мы пролетаем через эту систему или оказываемся на этой планете, мы подвергаем опасности себя и всех ее обитателей. Поэтому мы улетим насовсем. И тем, кто не окажется на «Косе», придется учиться жить здесь, со всеми вытекающими.
– Для кого-то выбор, и без того непростой, становится еще сложнее. – заметил Пинки.
– Не уверен, – медленно покачал головой Баррас. – Мне кажется, это даже к лучшему. Мы можем еще несколько недель спорить, остаться здесь или улететь, но так и не примем решения. А теперь речь идет о спасении жизни, причем жизни леди Арэх… – Он поднялся на ноги среди круга собравшихся. – Мы поставим в известность остальных. Но что касается меня, то я уже решил. Вы подарили нам планету, на которой можно жить, и во многих отношениях здесь гораздо лучше, чем там, где мы жили раньше. И я верю, что здешний народ нам поможет.
Пловцы до этого лишь слушали,
