Но мои солдаты теперь стали жестокими и бессердечными. Вот донесение, – Диктатор выудил из бумаг лист голопланшета и, пробежав его глазами, продолжил:
– Жестокость перед убийствами… Издевательства… Изнасилования… Мародёрство… Всех их преступлений не перечесть. Желая уничтожить носителей вируса преступления, я заразил им своих солдат, которым была отведена роль врачей в этом деле.
– Выход-то видите?
– Конечно, но это не идеальный выход.
– Мы живём в реальном мире, Олег Дмитриевич. Если бы мир был идеальным, его бы называли Раем, или, упаси Господи, адом.
– Я тебя понял, Матвей Инокентич, – усмехнулся Диктатор.
– Суть-то выхода в чём?
– Идея проста: уничтожить носителей вируса преступления. Тех, что остались на данный момент.
– Но, если смотреть на проблему в общем, это сейчас ваши солдаты.
– Вот именно. Уничтожить армию… Но те, кто сделают это, сами станут разносчиками этого вируса…
– Если они сами уже не были заражены им и не получили иммунитет к нему, – подал идею Матвей.
– Что ты имеешь ввиду? – подался вперёд Диктатор, грея руки об остывающий стакан с чаем.
– Нужно найти тех людей, что умеют убивать, но не желают этого делать. И пускай они уничтожат самые опасные очаги болезни в виде тех или иных людей в форме – ведь доклады нам показывают всю картину того, что творится в армии и милиции сейчас.
– Адресная ликвидация солдат?
– Да. Солдаты сейчас могут убивать кого угодно, но они сейчас невольники вашего приказа и понимания того, что в вашем обращении к нации есть зерно разумности.
– Есть у меня такие люди, – Диктатор взял со стола один из докладов и продолжил:
– Это те, кто отказался стрелять в детей; те, кто стрелял в своих боевых товарищей, желая недопустить зверств и насилия с их стороны в отношении тех, кого было приказано просто убить… Наберётся целая дивизия таких вот вроде как военных преступников…
– Да, сейчас быть «не жестоким» среди армии преступников – уже преступление, – согласился Матвей.
– Верно. Среди преступников, нормой поведения для которых являются жестокость, безжалостность и насилие, подкреплённые приказом, нормальные люди, отказывающиеся выполнять безумные приказы, кажутся преступниками, в отличие от первых…
– Верно. Всепрощение они спутали со вседозволенностью. Олег Дмитрич?
– Да, я знаю: я сам создал армию преступников всего за неделю. Я знаю, Матвей Инокентич. Я знаю это лучше кого бы то ни было…
Они немного помолчали, погружённые в свои думы, а потом Диктатор сообщил о своём решении:
– Матвей Инокентич, собирай по казематам всех этих неподчиненцев. Отсортируй свихнувшихся от вменяемых. Первых расстреляй показательно. Вторых собери и дай им быть теми, кем они хотят быть: правдорубами и носителями возмездия. Пусть их снабжают всем этим, – Диктатор похлопал ладонью по бумагам, лежащим на столе, – разведуправление, но только через тебя. Отряд пусть будет глубоко законспирирован. Иначе это никому не понравится.
– Понимаю, Олег Дмитрич.
– Знаешь, наверное я, всё таки, не понимаю до конца всего того зла, что сотворил…
– Мне кажется, вы понимаете это больше тех, кто впал во вкус жестокости…
– Легко мучиться совестью, сидя в тёплом кабинете вдали от смертоубийств. Когда один из немецких генералов времён второй мировой войны увидел вживую казни евреев, которых он миллионами отправлял росчерком пера на смерть, его стошнило. Боюсь, я ничем не буду отличаться от него, почившего более ста лет назад. Геббельс его звали, что ли?
Диктатор потёр ладонью небритый подбородок и, глядя на своего заместителя, заметил со вздохом:
– Всё не так просто, Матвей Инокентич…
– Всё не так-то просто, Диктатор…, – в тон ему ответил бородач.
Владивосток, столица Российской территории Земли, район Нео-Токио, жилые кварталы, жилой модуль, 19 сентября 2072 года, 06:01АМ
Широйнеко не отходила от лежащего без движения Ивана вторые сутки. Вот и сейчас она сидела прямо на полу, прижавшись щекою к тыльной стороне его ладони. Руки мужчины были перебинтованы, голова тоже. Термическая татуировка скрылась с глаз, едва прошло какое-то время, хотя и место расположения самой татуировки было сейчас покрыто стерильной марлей.
Милиционер спал. Ему снилось что-то плохое – он скрежетал зубами, рычал, что-то бормотал, дышал прерывисто и неровно.
– Что же я наделала? – в сотый раз спрашивала себя Широйнеко, пряча глаза в чужой ладони – ладони человека, который лежал без сознания уже вторые сутки.
Хабаровск, пригород, временный военный городок ВВГ-27/12, казармы, 17 декабря 2057 год, 03:02АМ
Иван бесшумно двигался в темноте, покидая территорию военной базы. С другой стороны базы её покидали Николай и Евгений с грузом – девочкой-подроском шестнадцати лет, бывшей очень красивой всего неделю назад, но ужасно выглядящей сейчас, после издевательств солдат с этой базы.
Включив на пару минут систему маскировки «хамелеон», Иван слился с окружающим ландшафтом. Потом он взвился в воздух, пользуясь поясом-антигравом и плавно опустился по ту сторону колючей проволоки, опоясывающей базу.
Наутро на базе должны были найти казарму, в которой не осталось ни одного живого человека. Два солдата были прибиты гвоздями прямо к стене внутри казармы. Погоны с них Иван сорвал самолично. Перед тем как располосовать им животы. Евгений в это время на стене рисовал огромный солнцеворот, ставший символом личной гвардии Диктатора. Рисовал, конечно же, кровью. На любого человека такое подействует – будь он нормальным или подонком вроде тех мразей, что в это самое время добивал Николай.
Криво усмехнувшись, Иван сверился со встроенным в костюм миникомпьютером, и направился в точку рандеву – где он с командой должен был встретиться и где их заберёт через десять минут транспортный вертибёрд.
Деактивировав «хамелеона», Иван ещё раз огляделся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, побежал по азимуту. Одет он был в чёрный солдатский комок без опознавательных знаков кроме золотого орла на правой стороне груди, который держал в своих цепких когтях планку с надписью на русском языке: «Бойся незнакомцев. Знакомых бойся вдвойне». Да на левой руке у него был нашит белоснежный солнцеворот в круге.
Владивосток, столица Российской территории Земли, район Нео-Токио, жилые кварталы, жилой модуль, 22 сентября 2072 года, 10:31АМ
Иван сидел в кресле, держа одной рукой голопьютер – компьютер размером с авторучку, у которого и клавиатура и дисплей были голографическими. Дорогая, в общем-то, штука. Только файловая система какая-то странная.
– Что у тебя с файловой системой?
– А это я добавил флаги к файлам и папкам.
– Что за флаги?
– Ну… сейчас их не используют, но ещё лет сорок назад они были обязательными. Их шесть штук всего было, это что-то вроде дополнения к имени файла или папки было: Hidden, Read Only, Archive, System, Packed и Crypted. То есть по-русски: скрытый, только чтение, архивный, системный, пакованный и зашифрованный.
– А какой в них смысл?
– Собственно, смысл есть, когда системой управлять через операционную систему… В общем, от них отказались вообще.
– А тебе они зачем?
– Да мне тут Нума дала три винчестера старых компьютеров, привезённых из разрушенного ядерным взрывом города…, – Иван от таких слов скривил недовольное лицо: это одно из тех распространённых дел, которыми занимался его отдел: контрабанда инфоносителей из разрушенных во время войны городов. Никита между тем продолжил:
– А система флагов, которую я обнаружил на винчестерах, мне показалась забавной. Я настроил систему, и теперь никто не может стереть особо важные для меня файлы. Я пометил их флагом «Read Only».
– Поясни поподробнее?
– Read Only – это так называемый флаг, атрибут файла или папки. Является системной информацией, то есть, не является частью файла, а лишь дополнительной служебной информацией, которая описывает данный файл. Этот атрибут, если он есть у файла или папки, означает, что данный файл или папку можно только читать, ознакомляться с содержимым этого файла или папки, но ничего нельзя менять в нём.
В идеале, этот флаг «замораживает» содержимое файла, не давая ему меняться.
– Вот бы наш город пометить таким флагом, – пробурчал басом Иван. – Владивосток Read Only.
– Чтобы его не взрывали?
– Чтобы ничего с ним не случилось. Но ты продолжай про взрывы.
– Вот это я и обнаружил тогда, – объяснял Никита милиционеру, у которого левая рука всё ещё была перебинтована. – Это похоже на вирус, но что-то он какой-то неправильный.
– Мы его тоже обнаружили, – кивнул Иван, отвечая не очень заинтересованным голосом. – Ты мне лучше скажи: если это не вы взрываете здания, и не имеете к ним никакого отношения, то как ты оказывался постоянно вблизи этих терактов?
