Слезы уже попросту лились из его глаз и падали большими грузными каплями с подбородка. Его губы тряслись, и все лицо Иззи источало невыносимую бесконечную боль. Роберт почувствовал, как по его собственному лицу скользнула слеза и укатилась вниз. Он молчал и следил за каждым движением Иззи Голдмена. Вглядывался в его лицо, в его глаза, ловил каждое слово, потому что для него оно было бесценно. Роберт прекрасно почувствовал ту связь, которую Иззи вложил в это сообщение. Он почувствовал боль человека, с момента смерти которого прошло больше лет, чем он, Роберт, прожил на земле.
Внезапно, Иззи замолчал. Он отвел взгляд, и сейчас смотрел куда-то в сторону и вниз. Роберт заметил, как сильно постарел этот человек. Притом, виною тому были далеко не прошедшие годы. Иззи Голдмен старел от горя, которое обрушилось на него. Это был человек, который не понимал, в каком направлении протекает его жизнь и что его ждет за следующим поворотом.
- Простите меня, доктор, но я больше не могу так, - он сделал глубокий вдох. В этот момент Роберт внезапно вспомнил то, что было ключевым моментом этого разговора. Роберт вспомнил, что прошлый Иззи Голдмен покончил жизнь самоубийством, и сейчас у него похолодело все внутри. Его пальцы сжались в кулаки. - Все эти годы я жил, как лабораторная мышь. Я ел, спал, разговаривал, и все это было по распорядку, который даже не я сам составил для себя. Это была просто модель. Модель, которая, возможно, просто заложена в меня, и я слепо следовал ей. Но больше я так не хочу, - Иззи закатал рукава своей белоснежной рубашки. - Я хочу сам решать свою судьбу. Хочу сам делать свой выбор, доктор, и, надеюсь, что вы сможете меня понять.
Роберт вжался в диван. В его висках бешено барабанил пульс, голова начала ужасно болеть. Он почувствовал, как его ногти впиваются в ладони.
- Думаю, что сейчас вы уже догадались, что я собираюсь сделать. Прошу, не осуждайте меня за это. Все же… все же хорошо, что мне удалось перепрограммировать Гретту. Никто не увидит, как я это сделаю, и не сможет мне помешать.
- Нет… - сорвалось с губ Роберта. Иззи Голдмен его не услышал.
- Но прежде, доктор. Прежде, чем я сделаю свой выбор, я хочу, чтобы вы меня очень внимательно выслушали. Поверьте, сейчас, в вашем времени, нет ничего важнее этого, и я искренне надеюсь, что еще не поздно что-либо исправить. Надеюсь, что корпорация еще не добралась до своей цели. Если это так, если у нас с вами еще есть время, то вы просто обязаны не терять его даром. Я… я скажу вам, что нужно сделать, и вы должны пообещать самому себе, что выполните это.
Роберт приблизился к экрану.
- Вот, что вам нужно сделать…
Льюис ловил каждое его слово. Как и предполагалось, поначалу, он отказывался верить во все, что слышит. Отказывался выполнять поручение своего друга из прошлого. Но, со временем, он начал понимать, что иного выхода нет. Он смотрел в глаза Иззи Голдмена так близко, словно он был настоящим и стоял рядом. Роберт слушал его речь, как священнослужитель слушает проповедь пастыря - ловя каждое слово. Он видел, как тяжело Иззи дается правда, но понял, что он поступает правильно.
Иззи Голдмен снова умолк. Он сказал все, что нужно было, и тем самым выполнил свою миссию, которую сам же перед собой поставил.
- Вот и все, - произнес он. - Теперь, мне остается только надеяться, что это сообщение попадет в нужные руки. Я надеюсь… надеюсь…
Иззи утер слезы. Закатанный рукав рубашки давил на руку и было видно, как выступили толстые вены. Иззи взглянул наверх.
- Я надеюсь, что это когда-нибудь обретет свой конец, доктор. Я бы очень этого хотел. Спасибо…
Больше он ничего не сказал, не произнес ни слова, ни звука. Лишь только в тот момент, когда игла пустого шприца вошла в вену, его лицо чуть дернулось, словно по нему пробежала дрожь. Иззи медленно надавил на шприц, воздух просочился в кровь. Но, лишь на момент. Потом все ушло…
Роберт видел, как Иззи Голдмен сморит на свои руки, из которых утекала жизнь. Льюис увидел, что на лице этого человека появилась робкая, но такая живая улыбка. Иззи Голдмен сделал свой выбор, и он был чертовски рад, что, хотя бы раз в жизни, сделал это сам. Как настоящий человек, он принял решение, и смог сам распорядится остатком своего времени. Иззи перевел взгляд на камеру, чтобы посмотреть на своего приятеля из будущего, в последний раз… и… в этих глазах… Роберт увидел в них выражение безграничного счастья, легкости и… свободы…
Иззи Голдмен закрыл глаза, и его голова упала на грудь. Больше ничего не происходило.
Сдавленное прерывистое дыхание раздалось в тишине. Роберт плакал и дрожал. Дрожал и плакал. Его сердце сжалось до размера крохотного камня, и, казалось, перестало биться вместе с сердцем Иззи Голдмена. Он закрыл лицо руками, чтобы сдержаться, но это было невозможно. Истерика, самая настоящая истерика пронзила его, как может пронзать только финский нож. Роберт плакал, и внутри его царила ужасная боль…
Боль потери…
Он пропустил ее через себя.
- Гретта, - сказал Роберт.
- Да, доктор Льюис.
- Выключи запись.
Экран погас. Роберт снова оказался наедине с самим собой. Истерика уже прошла, но в горле до сих пор стоял ком, а на лице чувствовались холодные колючие слезы. Он отнял руки от лица, встал и подошел к окну. В его голове сейчас кружило слишком много мыслей, чтобы можно было просто забыть о произошедшем. Стекло окна было прохладным, и в него до сих пор светил несуществующий закат. Роберт прислонился к стеклу щекой, чтобы ощутить эту прохладу, и чтобы от лица отлило волнение. Действительно, стало немного легче, но он до сих пор видел перед собой, как Иззи Голдмен закрыл глаза и уронил голову.
- Я должен это сделать, - произнес он, снова и снова прокручивая в голове все услышанное. - Я должен это сделать… Гретта.
- Да, доктор Льюис.
- Ты сейчас передаешь видеоизображение моей квартиры в комплекс?
- Да, но использую для этого идентичную запись, сделанную полгода назад.
- Значит, никто не знает о том, что здесь произошло?
- Нет.
Роберт выпрямился и вытер лицо.
- Гретта, скажи мне. Что тебе приказал Артур Браун?
- Мистер Браун велел активировать систему круглосуточного наблюдения за вами.
- Сукин сын… - Роберт сжал губы.
- Доктор Льюис.
- Что, Гретта?
- Думаю, вам будет полезно узнать, что мистер Браун связывался сегодня по видеосвязи с Гордоном Элиотом.
- С президентом корпорации? - удивился Роберт.
- Да, именно.
- И что он сообщил ему?
Льюис взволновался не на шутку. Осознание чего-то страшного, что уже не повернуть вспять, пришло к нему слишком быстро, и он совершенно не был готов к нему. Голова снова отдалась болью.
- Мистер Браун сообщил Гордону Элиоту, что в скором времени образец 92 8281 будет готов к извлечению слепков ДНК…
- Что?! - вскрикнул Роберт. - Какого черта творит этот идиот?!
- Вопрос задан некорректно, доктор Льюис. Я не могу ответить на него.
Роберт схватил себя за волосы и зажмурил глаза. После минутного промедления, он спросил:
- Что еще он сказал ему? Что он сказал ему, Гретта?
- Мистер Браун заявил, что для извлечения слепков ДНК из наблюдаемого Иззи Голдмена, потребуется месяц, после чего образец 92 8281 будет готов к трансплантации.
- Нет! Нет! - кричал Роберт. - Он еще не готов к этому!
- Да, верно, доктор Льюис. В данное время состояние образца 92 8281 можно охарактеризовать, как тяжелое. Его физические функции в норме, но датчики мозговой активности показывают высокий риск возникновения инсульта, который наблюдаемый скорее всего не сможет пережить.
- Он слишком слаб для этого… он не сможет…
Роберт произносил те слова, которые он обычно и сказал бы в этой ситуации. Но сейчас в нем что-то изменилось.
Льюис обессилил и опустился на пол. В груди возникла неприятная боль. В этот момент, после просмотра сообщения Иззи Голдмена, после принятия новой правды, Роберт понял, что не сможет взять слепки ДНК из нынешнего Иззи. Не сможет так поступить с человеком, который стал ему дорог. С человеком, который жив и хочет жить.
- Доктор Льюис.
- Да, Гретта.
- Мои датчики зафиксировали, что ваше сердце стало биться гораздо чаще. В таком состоянии есть риск…
- Спасибо, Гретта. - перебил он. - Я знаю.
Она замолчала. Замолчала так, как только может замолчать чуткий собеседник, почувствовавший переживания своего товарища. Нет, Гретта, конечно же, не поняла этого. Она просто выполняла протоколы, заложенные в ней, и было безнадежно и глупо рассчитывать на проявление ее чувств, которых не было.
Роберт это знал, но сейчас, быть может, самый первый раз за всю его жизнь, ему захотелось, чтобы рядом оказалась хоть одна живая душа. Сообщение Иззи Голдмена изменило все, не только порядок вещей, но и изменило какую-то струнку внутри самого Роберта. Он осознал, что ужасно одинок. У него есть та самая свобода, которой лишен Иззи, но он не может вкусить ее сладости, не может насладиться безграничностью своих действий. Роберт не может дышать полной грудью. Он связан. Связан точно так же, как может быть связан заключенный, брошенный в тюремную камеру.
