Вторую – герцогу о том, что вскрылись хищения в крупных размерах, веду дознание, прошу выслать на второй разъезд следователя прокуратуры.
Третью – Вальду, выслать ко мне на разъезд взвод штурмовиков для поддержки следственных действий.
Выйдя из административного здания разъезда, посмотрел на второй целенький эшелон с бревнами, торцы которых закрашены веселенькой желтой краской (сурика под рукой не оказалась в Будвице) и пришла в голову идея.
Как бы прогуливаясь (а Имрич действительно воспринимал мой перипатетический приступ как прогулку) беседуя с партнером о заказе Моласа, я осмотрел все завалинки в поселке железнодорожников и увидел практически в каждом дворе по нескольку бревен с желтыми торцами. Сквозь штакетник их хорошо было видно.
Поселок как вымер и только в одном двое пожилой мужик рубил несортовые плашки на дрова.
– Доброго здоровья, отец, – крикнул я через забор. – Ушедшие боги в помощь.
– И вам того же, – воткнул он топор в колоду. – Надобность какая у вас ко мне?
– Да вот спросить хотел. Не продадите ли нам пару бревен. Очень надо.
– Не – е–е… Не продам. Самому нужны. В баньке нижние венцы подгнили менять надо.
– Жаль…
– Совет дам. В новом лагере пленных. Найдите там расконвоированного фельдфебеля по кличке Билык. У него купите. Только он дорого дерет, сволочь. Одно слово цугул.
– А начальник лагеря?
– Тот вроде как не причем. Но ясно дело, что этот Билык с ним делится.
– Спасибо отец. Хранят тебя ушедшие боги.
И повернувшись к Имричу, сказал вполголоса, уводя его в нашему эшелону.
– Что и требовалось доказать. Вовремя приехали, а то и второго эшелона с бревнами бы не увидели. Пошли обратно. Я тут задержусь по делам, и эшелон задержу. А ты бери свою кису и на летучке езжай с ней на завод во Втуц. Там вас моя пролетка ждать будет, кучер домой отвезет. Заселяйтесь. Жену мою ты знаешь. Домоправителем у меня Зверрзз, также тебе хорошо известный. Нечего тебе тут на семи ветрах торчать, лучше посмотри свежим глазом по филиалу, что у нас тут не так.
* * *
Залп прозвучал, будто с треском порвали плотную ткань. Птицы в небе шарахнулись в разные стороны.
Две фигурки, сломавшись, упали на край ими же выкопанной могилы.
Лейтенанты – субалтерны расстрелянного капитана стояли, понурив головы. С них еще до расстрела начальника сорвали погоны, приговорив к трем месяцам штрафной роты на западном фронте. Начальник лагеря был по национальности отогуз, видимо поэтому так быстро и спелся с фельдфебелем цугул, по – соседски. Летехи, как показало следствие, совсем не при делах, да и на службе‑то всего без году неделя. Просто попали, походя под раздачу, дабы другим неповадно было закрывать глаза на преступления непосредственного начальства. Не повезло.
Капитан лагеря саперов с ними за компанию шел в штрафную роту. Рядовым. За попустительство.
Вторым расстрелянным был приснопамятный Билык, организатор всей аферы с бревнами.
Помощников Билыка из пленных осудили на десять лет каторги, и кузнец уже ладил им на ноги кандалы.
Строй самих пленных цугул хранил молчание с явным привкусом страха. Небось, когда в плен отогузам добровольно сдавались, думали что в империи им везде медом намазано. Нет, субчики, тут надо заработать возвращение домой тяжким трудом.
– Подпишите акт, ваша милость, – подошел ко мне выездной судья военно – полевого суда.
– Вы сразу обратно?
– Что вы… Я еще на сутки у вас задержусь все бумаги оформляя, хотя им цена теперь только как единицы архивного хранения. Но порядок такой. С транспортом во Втуц мне подсобите?
– Обязательно, советник. Как и с приглашением на обед ко мне в салон – вагон.
Гоч с невестой уехали еще вчера так, что где судью расположить с комфортом у меня есть. И кормить нас будет денщик. Простой домашней едой.
И выпить сегодня надо обязательно. Тяжелое это дело вот так людей убивать спокойно, по – палачески. У егерей есть хоть надежда на доставшийся именно ему холостой патрон. Но я‑то точно знаю, что холостых патронов не было. Сам заряжал.
* * *
Я стоял в рабочем кабинете герцога при полном параде навытяжку и на все его посулы, отвечал категорическим отказом становиться главным инспектором лагерей военнопленных в Реции.
– Да поймите те же, ваша светлость, что я их всех через одного расстреляю на месте. Окопались в тылу и воруют. Кому война, а кому мать родна. И что удивительно ваших подданных среди начальников лагерей практически нет.
– Нет, потому что отказываются от «такой чести», – буркнул герцог. – Вот так как ты сейчас. А я на тебя надеялся…
– Осмелюсь спросить, ваша светлость, надеялись вы на меня или на мою репутацию Кровавого Кобчика? Или на то, что я с горы Бадон спустился?
– Ты это… не наглей выше меры, – слегка повысил голос Ремидий. – Что у тебя еще?
– Прошение об откомандировании гвардии инженер – унтер – офицера Болинтера из штурмовой роты на второй разъезд начальником строительства завода с соответствующими властными полномочиями.
– Хорошо, – сделал Ремидий запись в блокноте. – Что еще?
– Проект указа о статусе расконвоированного военнопленного, давшего присягу служить герцогству добровольным помощником. Естественно отбирать нужных нам специалистов, которых среди пленных много.
– Не боишься, что такие помощнички сбегут без конвоя?
– Никак нет, ваша светлость. У меня на конезаводе несколько таких специалистов служат не за страх, а за совесть. Их я оформлял в добровольные помощники еще властью королевского комиссара в Будвице.
– Добро. Только пока на твоем разъезде. А там видно будет, куда заведет нас твой эксперимент. Зная тебя, предположу, что список у тебя, наверное, уже готов?
– Так точно, ваша светлость, – я вынул из папки пару листов и положил на каменную столешницу.
Герцог размашисто написал в верхнем углу «Быть по сему». Отдавая мне списки «хиви» спросил.
– Мне доложили, что ты опять подал заявки на привилегии. Что на этот раз изобрел? – в глазах правителя земли Рецкой играла заинтересованность.
– Железобетон, ваша светлость. Известный всем бетон – смесь порошка из мергеля, песка, щебня и воды армированный железными прутьями с особой насечкой. Скользящую опалубку для его заливки. И сам способ вязки такой арматуры.
– Арматуры?
– Да, ваша светлость. Эти металлические прутья с особой насечкой при их изготовлении я назвал арматурой. Наилучшее применение железобетон найдет при строительстве долговременных фортификационных сооружений. Но и в гражданском строительстве его много где можно применить. К примеру, при строительстве мостов, акведуков, укрепления берегов рек… Даже железнодорожные шпалы из него можно отливать массово. Служить будут втрое дольше деревянных шпал и не требуют пропитки креозотом. Также с бетонными шпалами можно заранее монтировать на заводе секции на всю длину рельса и укладывать их с помощью крана на специально оборудованной железнодорожной платформе, что резко ускорит прокладку железных путей. Принцип я запатентовал, но создавать такую машину я жду приезда своих соавторов по пневматическим молоткам и рубилам – Вахрумку и Дубчека. Им с ней работать.
– Что еще?
– Незамерзающая на морозе графитовая смазка на основе нефтепродуктов.
– Интересно, – улыбнулся герцог. – И то и другое у нас в Реции есть. Полезный ты для герцогства человек, Савва.
– Вот и не стоит меня употреблять как обычного чиновника для инспекций, ваша светлость.
– Не буду. Теперь вижу, что Бисер прав, когда настаивает на том, что тебе необходим отдых. Реакции у тебя действительно нервические. Понимаю… с неба падать, это еще само по себе пережить надо. Что ж, больше тебя не задерживаю. Отдыхай пока.
– Ваша светлость?
– Что еще?
– Осмелюсь спросить, почему, признав своих внуков, вы оставили Альту у меня?
– Шаль у нее брал? – брызнул в меня Ремидий жестким взглядом. – Вот теперь и неси за нее ответственность. И за моего младшего внука, который остается при матери до семи лет. Ты теперь его воспитатель и соответственно мой камергер по дворцовой табели. Флигель Ивана в моем саду по – прежнему твой.
– А если у нее будут еще дети? – спросил я. – Моя жена категорически потребовала чтобы я их на руки не брал.
– Вот истинная горянка, – воскликнул герцог не то в осуждение, не то в похвалу. – Передай от меня баронессе, что будущее твоих совместных детей с Альтой, обеспечим как я, так и их сводные братья. Альта теперь не чужая нашему дому. Каждый их них получит при рождении поместье и дворянский статус за счет Дворца. Сводные братья и сестры рецких графов это не седьмая вода на киселе.
Герцог шумно выдохнул, налил себе воды из графина и жадно выпил. Поставил стакан на стол и жестко спросил.
