Больше никакого движения наверх, никакой Нью-Йоркской Фондовой Биржи, никаких школ… жизнь всей восточной половины страны страны остановилась. Все, в чем люди были уверены еще вчера, пошатнулось, и никто не мог сказать, сколько продлится$… и даже возможно ли… восстановление страны после этой катастрофы.
Даже при том, что в ночь, когда Макс покинула дом Барретов, последствия Импульса еще не достигли Калифорнии, боец отряда X5 почувствовала себя в одной прохудившейся лодке с остальными. Генетически улучшенный или нет, девятилетний ребенок мог не много в этом перевернутом вверх тормашками мире, так что Макс быстро обратилась к мелкому воровству. И прекрасно справлялась самостоятельно какое-то время, крадя достаточно, чтобы наесться, и устраиваясь на ночлег там, где находила место.
Хотя разрушение Востока было практически молниеносным, Запад через некоторое время тоже почувствовал последствия. Но так как Западное побережье догнал кризис восточного, поимки таких фуражеров как Макс становились все более редкими.
И Макс удалось наладить одинокую жизнь в Лос-Анжелесе. И хотя люди разделялись на небольшие группки, чтобы защитить себя, Макс продолжала жить преступной жизнью, найдя себе убежище на территории Гриффин Парка, откуда она выходила только, когда нужно было пополнить запасы. Для Макс те три года, которые она прожила в парке были как большое полевое испытание Мантикоры.
С одним существенным отличием — она была свободна.
Всякий раз, когда она начинала грустить о состоянии своей жизни, только одна мысль могла вернуть ее назад. Она хотела узнать про остальных, — если еще кто-то оставался за пределами Мантикоры, — скучали ли они по ней так же, как она по ним… … непокорная Ева, застреленная Лайдекором, наверняка мертвая, ставшая катализатором их побега; акробатка Брин; Зак, их лидер и ее старший брат; Сет, мальчик, который был пойман той ночью, и которого увела охрана; и ее лучшая подруга и сестра Джонди…
Эти и другие братья, казалось, постоянно занимали ее мысли, но она продолжала двигаться вперед. Становясь взрослее, сильнее и умнее, Макс знала это поможет ей найти братьев в постапокалиптической Америке, где бы они ни были.
Это была цель, которую она должна достигнуть, не тратя время, думая о том, что могло бы быть. Она должна стать достаточно сильной, чтобы найти братьев и позаботиться о них.
Но они не были единственными, по кому Макс скучала. Люси и та ситуация, в которой она ее оставила, продолжали беспокоить Макс — другая ее сестра в мире Джека Баррета. Тогда, в двенадцатилетнем возрасте, когда она вернулась к дому Барретов, чтобы спасти Люси, она нашла его брошенным.
Всю дорогу до ее дома в парке слезы катились по ее щекам, когда она думала, что Люси скорее всего исчезла из ее жизни навсегда. Найти ее братьев было достаточно трудной задачей, но как найти обычного ребенка как Люси? Почти невозможно.
Тремя неделями позже в начале мая случилось Большое Землетрясение.
Мощностью восемь с половиной баллов по шкале Рихтера, землетрясение началось в середине ночи, убив тысячи людей в их собственных постелях, унеся гораздо больше жизней в Калифорнии чем Импульс. Пожары пылали недели, здания были разрушены и сметены с горных склонов, дороги обрушились, унося с собой полуночных водителей.
Маленькое убежище Макс в парке устояло, но вместе с милиоонами новообразовавшихся бездомных, защита собственного угла вместе с попытками добыть достаточное для выживания количество еды, стало практически безнадежным занятием. Она прожила так год, но раздобыть пропитание становилось все сложнее и сложнее, и она была внуждена убраться из своего дома.
И как множество молодых девушек задолго до нее, Макс отправилась в Голливуд, хотя ее целью не было стать кинозвездой, ее путешествие закочилось выбором определенного жизненного пути… … пути, который привел ее прямо к Муди и Китайскому Клану.
Глава 4. ВСПЫШКА ИЗ ПРОШЛОГО
КИТАЙСКИЙ ТЕАТР ЛОС-АНЖЕЛЕС, КАЛИФОРНИЯ, 2019 ГОД
Когда Макс шла через цементный внутренний дворик в бывший Китайский Театр Манн, Муди вышагивал в дверях в ожидании. Ей хотелось бы думать, что он волновался за нее, но Макс знала: причиной всех его переживаний было Сердце Океана.
В холле все еще сохранились стеклянные буфетные стойки со старых времен, но теперь вместо еды они предоставляли место для сна подросткам. Ковер когда-то был красным, но теперь имел потертый розовый оттенок. Серьезно поврежденый Землетрясением потолок продержался семь лет, и не было никакой причины думать, что он не продержится еще семь. Стены уже были украшены не постерами, а граффити, некоторые, как старые наскальные надписи, изображали историю Клана, другие — только неприличные картинки.
— Ты в порядке, детка? — спросил Муди мягким и плавным тоном, но с тенью восхищения в нем.
Его длинные серебристые волосы были собраны сзади в привычный хвост, одет он был в черный свитер, черные брюки, черные носки и черные кроссовки.
— Ты имеешь ввиду, достала ли я твою безделушку?
— Ты так плохо обо мне думаешь, детка? Ну и — достала?
— Ты ведь за этим меня послал, не так ли?
Широкая хищная улыбка возникла на его лице, обнажив крупные белые зубы (то, как он следил за собой, по предимпульсным стандартам было выше всяких похвал).
Прежде, чем разговор мог продолжиться, Фреска высунулся из двустворчатых дверей, ведущих в старый главный зал театра.
В возрасте лет тринадцати, Фреска был высоким и тощим с длинными прямыми рыжими волосами и бледной кожей, усыпанной веснушками. Он подошел к ним в своей древней футболке с надписью «WEEZER» (ни один ребенок в Клане не знал, что значит это слово, что доставляло удовольствие Фреску) и порванных джинсах, которые были скорее белые, чем синие.
— Как дела, Макс? — прощебетал Фреска.
У парня в его неуклюжем теле было достаточно энергии, чтобы осветить небольшой город. Неподвижность брала его только тогда, когда он спал, и только потому, что он делал это на самой верхней койке, на вершине высокой буфетной стойки: если бы он двигался во сне, то просыпался бы на полу.
— Мне нужно кое-что обсудить здесь с Мудманом, — сказала она легко, — потом я собираюсь проветриться, Фреска, может раздобуду что-нибудь поесть.
— Здорово! Можно мне присоединиться? Можно?
Парень не был даже на колесах.
— А кто сказал, что я куда-то собралась? — спросила Макс, пытаясь не улыбаться, но не выдержала.
Фреска усмехнулся в ответ, ковыряя большим пальцем ноги, вылезающим из порванного кроссовка, ковровое покрытие. Она знала, что он в нее влюблен с того момента, как встретил год назад, когда присоединился к Клану.
Будучи с Муди в течении почти шести последних лет, Макс была старейшиной, главным лейтенантом Мудмена и лучшим вором в Клане («Мастер забытого искусства грабежа», говорил Муди), что было не малым подвигом, учитывая, что все двадцать восемь членов клана были опытными уличными ворами.
— Что, Фрес, — спросила Макс — Хочешь прогуляться?
Фреска зажег сигарету и начал трястись.
— Макс, это было бы… это будет превосходно. Всю ночь ждал, когда ты вернешься!
Она кивнула:
— Муди и я должны уладить несколько вопросов… Потом мы можем идти, окей?
— Я буду ждать прямо здесь, — пообещал рыжеволосый.
Муди, спокойно стоявший все это время (Фреска тоже был его любимчиком), полел вперед. Не дойдя до двустворчатой двери в зал, он открыл боковую дверь слева и начал подниматься по лестнице, направляясь в комнату Макс, которая когда-то была аппаратной киномеханика.
Макс удивилась, почему они идут именно туда. Муди обычно обсуждал дела в своем собственном кабинете, в котором раньше был офис управляющего. Не то, что бы она никогда не заходил к Макс… но это казалось необычным.
Но и Сердце Океана было необычной добычей.
Высокий мужчина в черном повернул ручку и вошел в комнату, будто она принадлежала ему, не ей. Дверь Макс всегда была заперта. Жизнь в здании, полном воров делало замки необязательными, если не абсурдными. Но все равно Макс знала, что сможет справиться с любым, кто проникнет в ее комнату.
Девушка проследовала за своим наставником в скромную комнатку, и он закрыл дверь позади них. Кроме офиса и жилых комнат Муди, эта оклеенная клеенкой комната была самой большой частной комнатой в здании. Неисправный проектор был заброшен в угол, разрушающийся музейный экспонат, не достойный учреждения, которое только что ограбила Макс. Из окошка в стене был виден зал, где спала большая часть Китайского Клана.
Там внизу находились ряды кресел, за исключением первых шести, которые были давным-давно удалены и заменены предметами, лучше удовлетворявшими потребности Клана: раскладушками, сооруженными на скорую руку перегородками, маленькими походными кухоньками и другими предметами, разбросанными по огромному залу в маленьких жилых закутках. Киноэкран с символикой Китайского Клана на огромном граффити, до сих пор доминировал на стене за сценой, с которой Муди обращался к своим потертым, но надежным войскам.
