— Какое это имеет значение? — продолжая медленно буквально по сантиметру движение вслед за девушкой, сказал Саша в ответ на ее вопрос.
— А, что же, по-твоему, имеет значение?
— Значение имеет то, что мы все же встретились и только это сейчас является действительно важным.
— Значит ты тогда, после нашей встречи в парке, проследил за мной до самого дома? — задала новый вопрос девушка, сообразив, что эта их встреча была подстроена и ее вопросы вовсе не выглядят глупыми и ей совсем нечего стыдиться.
— Конечно, я проследил за тобой до самого дома.
— Зачем?
— Разве непонятно? Я вовсе, тогда в парке, не собирался расставаться с тобой навсегда.
— Зачем же такие сложности? Ведь ты мог просто попросить у меня номер моего телефона. В конце концов, просто открыто проводить меня.
— Это было бы предсказуемо и слишком скучно и обычно, а так наше знакомство превратилось в маленькое своеобразное приключение. Разве ты хочешь прожить обычную скучную жизнь и совсем без приключений?
— Ты ненормальный? — спросила девушка, уже задом полностью войдя в тамбур подъезда.
Она видела, как Саша, стоя в проеме двери подъезда, пожал плечами.
— Возможно. Но точно не психически больной.
Они оба продолжили свое странное движение. Дверь за спиной Саши постепенно начала закрываться.
— Это утешает. Значит, хотя бы нападать на меня не станешь. А то вдруг еще приключений захочется? — толи пошутила, толи нет девушка.
— Конечно, нет. Я не сделаю тебе ничего плохого. Даже ради приключения, — совершенно серьезно ответил Саша.
Девушка, почему-то ему верила и считала, что он для нее не представляет никакой угрозы. Наконец дверь в подъезд полностью закрылась. Они оказались почти в полной темноте. Грязные, наверное, вообще никогда не мытые, стекла фрамуги над дверью подъезда почти не пропускали через себя свет от уличного фонаря, а светильник в тамбуре был выключен. Теперь они видели друг друга в виде нечетких, размытых темных пятен. Девушка, наконец, избавилась от завораживающе притягивающих к себе Сашиных глаз, но это мало что изменило. Теперь ее волновала и притягивала к себе нависающая над ней темная фигура. В ней было что-то загадочное и помимо ее воли все ее органы чувств сами собой обострились до самых пределов своих возможностей в попытке полностью ее разгадать и понять. Она продолжала медленно пятиться, но не к выходу из тамбура на лестницу, а в угол тамбура. Она никогда и никому не смогла бы объяснить, почему она изменила направление своего движения, так как сделала это неосознанно. Девушка совсем не замечала, что движется вовсе не к двери, а в угол, из которого у нее уже не будет возможности выбраться иначе, как прорвавшись через двигающегося за ней следом странного молодого человека. Саша, конечно, заметил, что девушка пятится вовсе не туда, куда она должна бы отступать под натиском практически незнакомого ей мужчины в подобных обстоятельствах и понял, что может вести себя с ней более решительно. Он чувствовал, что если сейчас он и получит отпор, то этот отпор точно не будет окончательным.
— Тебя как зовут? — спросил он.
— Наташа, — быстро и с какой то странной готовностью ответила девушка, ни дав себе, ни сколько времени на то, чтобы подумать, а стоит ли ей сейчас вообще называть свое имя? Спокойный, уверенный голос и вся темная еле различимая фигура Саши оказывала на нее почти гипнотическое воздействие.
— Наташа… хорошее имя, а главное именно это имя очень тебе подходит, — как бы в задумчивости произнес Саша и после небольшой паузы добавил:
— Я, почему-то так и думал, что тебя зовут именно Наташа. Было бы нехорошо, если бы вдруг у тебя оказалось, какое ни будь иное имя.
Наташа не обратила внимание на то, что Саша так и не назвал ей свое имя, хотя должен бы был. Ведь во время знакомства было принято в ответ называть свое имя, но Саша не пожелал этого и опять поступил нестандартно. Она не разозлилась, когда он позволил себе совершенно бесцеремонно рассуждать об ее имени. Как будто все, что сейчас Саша говорил и делал, было, безусловно, истинным и правильным совсем неподлежащим критическому осмыслению. Ее голова почему-то была занята совсем другим вопросом, который она и задала:
— Как ты узнал, что я выйду из дома именно сейчас?
— А я и не знал.
— Но ведь тогда ты мог меня не дождаться. И мы бы не встретились, — в волнении произнесла Наташа. Она уперлась спиной в стенку и вынуждена была остановиться. Это обстоятельство не породило в ней паники.
Все ее тело сотрясала дрожь, оно давно буквально билось в конвульсиях и эта дрожь, несмотря на предпринимаемые усилия скрыть ее, предательски передавалась голосу. Однако дрожь вовсе не была вызвана страхом перед Сашей. Просто Наташа находилась в жутком нетерпении от ожидания дальнейших Сашиных действий. Ей тогда казалось, что все происходит чудовищно медленно. Саша был совершенно непредсказуем, и она не в состоянии была просчитать дальнейшие события, они могли быть какими угодно, и эта непостижимая неизвестность буквально терзала ее, но прекратить все это было выше ее сил.
Когда Наташа остановилась, Саша тоже остановился, сохраняя маленькую первоначальную дистанцию между ними и как будто нарочно, для усиления ее нетерпения, выдержал длинную паузу, а затем в ответ на высказанную Наташей озабоченность медленно и четко проговорил:
— Нет, я бы все равно дождался и мы бы обязательно встретились, если не сегодня, так завтра, послезавтра…
— Но почему ты так в этом уверен? Ведь я могла просто уехать из города на длительное время.
— Разве ты не понимаешь? Да потому что я ходил бы к этому подъезду столько дней, сколько бы потребовалось, и пока не дождался бы тебя. Я все время с момента нашей встречи в парке не переставал думать о тебе.
— Но если бы я уехала на очень большой срок, на год или два?
— Этого не могло случиться. Ведь у тебя оставались не завершенные дела. Я знаю, ты очень хотела второй нашей встречи. Надеюсь, я не ошибаюсь, и ты действительно ждала продолжения нашего знакомства?
— Да, — сама не зная, почему призналась Наташа.
— И потом, ты же должна была чувствовать, что я думаю о тебе, ищу с тобой встречи. Ты чувствовала?
— Наверное. Нет, ты все же с большими странностями. Я не понимаю, зачем тебе надо было так сильно рисковать?
— Мне надо было, чтобы ты не оказалась случайной. Необходимо чтобы наше знакомство было осознанным, продуманным.
— Но, как же такое может быть? В парке мы уже встретились случайно.
— Да, но тогда наше знакомство не было оформлено до конца, завершено. А сегодня я посмотрел на тебя и понял, что ты ждала меня. Ждала именно меня, а не вообще кого-то, все равно кого, первого встречного. Так ты ждала меня?
— Да, — опять призналась Наташа, чувствуя, что вошла в какое-то странное состояние и просто не в силах врать или хотя бы уклониться от ответа. Она признавалась во всем, в чем бы никогда не призналась, если бы владела собой.
— Знаешь, мечтая о тебе, я часто представлял себе нашу встречу. Ты бы хотела узнать, как я ее себе представлял?
— Конечно. Очень хочу.
— Ты в этом уверена?
— Да. Конечно, уверена.
— Я должен был долго, очень долго ждать тебя, а ты появиться только тогда, когда я уже совсем изнемогал бы от ожидания. И мы бы остановились и смотрели бы друг на друга. Стояли бы так близко друг к другу, что могли бы чувствовать друг друга, и ты в свою очередь не смогла бы скрыть своего ожидания. Затем ты, именно ты, а не я, медленно двинулась бы в темноту, а я просто последовал бы за тобой совсем не думая, зачем, заботясь только о том, чтобы ты не удалялась слишком далеко от меня. В темноте наше зрение бы стало бесполезным, и все наши остальные чувства обострились бы до предела своих возможностей. И я бы прикасался к тебе очень волнующе, я бы трогал тебя всю, так как в темноте мог различать тебя только на ощупь. Ведь там, в парке на скамейке тебе понравились мои прикосновения к твоей руке?
— Да, — еле слышно подтвердила Наташа.
— Так вот, те мои прикосновения в парке не должны, идти ни в какое, сравнение с моими прикосновениями в темноте. В темноте они будут восприниматься резче, обостреннее, буквально сводить тебя сума. Ты будешь хотеть, чтобы мои губы, руки никогда не отрывались от тебя и продолжали бы свое блуждание по твоему телу вечно. Для этого я бы даже не стал снимать с тебя юбку. Ведь ты сейчас в юбке и она достаточно широкая?
— Да, — также еле слышно произнесла Наташа, не удосужившись подумать, для чего ее юбка должна быть достаточно широкой.
— Да, я не хотел бы оставлять тебя без одежды в общедоступном месте. Ты бы излишне отвлекалась бы на это обстоятельство, ожидая внезапного нарушения нашего уединения, и не смогла бы полностью отдаться своим ощущениям. Я бы лишь задрал твою юбку наверх, но ровно на столько, чтобы мои руки беспрепятственно могли проникнуть под твою одежду. Я бы очень постарался, чтобы твоя юбка не поднялась ни на один сантиметр выше, чем это действительно было бы необходимо, и ты чувствовала себя достаточно комфортно. Для тебя перестало бы существовать окружающее. Остались бы только одни твои ощущения. Очень постепенно, без спешки, я бы довел тебя до того, что ты уже прижимаясь ко мне все сильнее, с трудом сдерживала бы себя от того, чтобы уже взять инициативу на себя и самой все завершить. Ты буквально сгорала бы от ожидания завершения, приходя к полному изнеможению. Но с самого начала мы оба бы знали, что завершения не будет, по крайней мере, не в этот раз. Ты хотела бы, чтобы у нас сегодня все было бы именно так?
