– Липко!
Лаймо протолкался к нему сквозь толпу, всё с той же знакомой ухмылкой поперёк бородатого лица.
– Скольз! Взаправду ли тебя я вижу? – Учитывая обстоятельства, вопрос отнюдь не риторический.
Мистер Скользки кивнул. Замявшись, Лаймо кивнул в ответ, почти бегом преодолел разделявшее их расстояние, протянул руку и хлопнул его по плечу:
– Ну-ка, пойдём-ка! Нам есть, о чём поговорить!
Словно по сигналу, остальные вернулись к своим беседам, больше не обращая никакого внимания на двоих друзей, которые направились в одну из смежных малых гостиных. Мистер Скользки словно вернулся в старую школу через десять лет после выпуска. Почти ни одного знакомого лица, и такое чувство, будто ему никогда уже не стать тут своим. А ведь прошло всего десять недель, не десять лет.
Липко Лаймо захлопнул тяжёлую дверь, приглушив звуки главного зала. Он махнул Скользу на кресло и устроил целое шоу из приготовления пары коктейлей.
– Все они – симуляторы, правда? – тихо спросил Скольз.
– А? – Лаймо запнулся посреди потока болтовни и хмуро покачал головой. – Нет. Не все. Я набрал человек пять учеников. Они вовсю стараются навести тут людный и процветающий вид. Видал наши новые укрепления?
– Да. Выглядят мощно, но больше для вида, чем на самом деле.
Липко пожал плечами:
– Я и не думал провести кого-то вроде тебя.
Мистер Скользки наклонился вперёд.
– Кто же остался от нашей старой компании, Липко?
– ДОН пропал. Почтарь пропал. Уайли Дж. Бастард заходит пару раз в месяц, но он теперь совсем не прикольный. Эритрина всё ещё где-то в Системе, но сюда не заглядывает. Я думал, что и ты тоже пропал.
– А Робин Гуд?
– Пропал.
Вот и все лучшие чародеи. Вирджиния Жаба мало что потеряла, когда позволила ему не предавать Ковен. Скользу показалось, что застывшая безгубая жабья улыбка отдаёт самодовольством.
– Что произошло?
Тот только вздохнул.
– Реальный мир валяется в депрессии, если ты не заметил. А свалили всё на нас, вандалов…
…Ну да, это всё равно не объясняет, куда делся Робин, разве что младших колдунов. Боюсь, Скольз, почти все наши старые друзья уже Истинно Мертвы – или до Истинной Смерти боятся вернуться на этот План.
История повторялась.
– А ты сам как думаешь?
Лаймо склонился к нему:
– Скольз, ясное дело, что правительство кормит нас дерьмовыми враками о причинах депрессии. Сочетание программных ошибок с работой каких-то вандалов, говорят они. Но мы-то знаем, что это не так. Никакому вандалу такое не под силу. Сразу после краха Системы я глянул, что осталось от федских баз данных. Что бы там их ни порвало, оно было круче любого вандала. И я поболтал… ладно, выбил кое-что из Уайли. Знаешь, то, что случилось в реальном мире и на этом плане, тянет на последствия крупной долбаной войны.
– Между кем?
– Между сущностями настолько выше меня, насколько я выше обезьяны. Мы знаем их под именами Почтаря, Эритрины… и, с шансами, мистера Скользки.
– Меня? – Скольз напрягся и прозондировал линии связи, проецирующие образ перед ним. Даже на привязи мистер Скользки значительно превосходил любого обычного колдуна, так что оценить силу этого потенциального противника должно бы было быть несложно. Но Лаймо казался просто разрежённым облаком. Скольз не мог определить, был ли противник равен ему; он вообще ничего не мог сказать о его силе, что уже само по себе внушало трепет.
Лаймо, кажется, ничего не заметил.
– Ну, так я думал. Теперь сомневаюсь. Может, настоящие бойцы просто прикрывались тобой, как Уайли и ДОНом. А ещё я вижу, что ты теперь у кого-то в рабстве.
Он ткнул пальцем в желтоглазую жабу на плече у мистера Скользки. Капля виски слетела с кончика пальца прямо на морду твари. Вирджиния – или кто там управлял земноводным – растерялась и замерла, но быстро очнулась и дохнула бледным язычком пламени.
Лаймо расхохотался.
– Но смыслят они немного. Это феды, верно? Что случилось? Они высмотрели твоё Истинное Имя, или ты просто продался?
– Это просто мой фамилиар, Липко. Не ты один берёшь учеников. Если ты и правда думаешь, что мы феды, зачем ты нас впустил?
Тот пожал плечами.
– Враги бывают разные, Скольз. Когда-то мы звали правительство Великим Врагом. Теперь они только одна дрянь из целой кучи. Крах пережили только сильнейшие из нас, самые серьёзные. Мы больше не играемся в «как всё криво». Теперь мы готовим учеников гораздо методичнее. Мы больше не шутим. Если мы говорим о предателях в Ковене, то это должно быть настоящее предательство, дело жизни и смерти.
Но это всё пустая болтовня. Если мы не сумеем защититься, когда дойдёт до дела, нас, жалких человечков, просто сожрут – или правительство, или… те другие сущности, куда пострашнее.
Жаба нетерпеливо дёрнулась на плече мистера Скользки. Можно было представить, как Вирджиния рвётся выступить с речью о выгодах соблюдения законов общества с целью получения защиты. Он похлопал её по холодной бородавчатой спине; сейчас было не время для таких речей.
– Твоя голова была тут одной из самых светлых, Скольз. Пускай ты больше не один из нас, я всё равно не держу тебя за врага: вы с твоим… приятелем можете разделять кое-какие из наших интересов. Кое о чём тебе следует знать, если ты сам ещё не узнал. Может, ты и нам однажды поможешь.
Скольз почувствовал, что федеральная привязь слабеет. Должно быть, Вирджиния убедила начальство, что тут действительно следовало помочь.
– Ладно. Ты многое угадал. Война действительно была. Почтарь был врагом, но проиграл, а мы теперь пытаемся починить всё обратно.
– Э, старина, в том-то и дело! Война ведь ещё не закончилась. Верно, от Почтарских творений остались только воронки по программным областям правительства. Но что-то такое всё ещё живо, – он заметил недоверие на лице мистера Скользки. – Знаю, знаю, вы с новыми друзьями куда круче нас всех. Зато нас много – не только в Ковене – и за последние десять недель мы многое видели. Появились знамения, такие лёгкие и переменчивые, как ветерок, но они говорят нам, что какая-то тварь вроде Почтаря всё ещё жива. На ощупь это не Почтарь, но оно там есть.
Мистер Скользки кивнул. Дальнейшие пояснения ему не требовались. Чёрт! Не будь я на привязи, я бы сам почуял это ещё недели назад, а не узнавал теперь из вторых рук. Он припомнил те последние минуты нисхождения из божественности и поёжился. Он знал, о чём следует спросить, и предчувствовал, что ответ ему не понравится. Вирджинии не стоило его слышать. Придётся сильно рискнуть, но ведь МС ещё не видало всех его трюков. Он прощупал линии связи, ведущие назад в Аркату и округ Колумбия, ощутил взаимные связи между ними и протоколы коррекции ошибок. Пожалуй, достаточно будет подправить всего несколько сотен бит за пару ближайших секунд.
– Ну и кто за этим кроется, как ты думаешь?
– Одно время я думал, что ты. Но вот я тебя увидел и, э, кое-что проверил. Ты был могуч в прежние времена, а теперь будешь и посильнее меня, но ты не супермен.
– А может, я притворяюсь.
– Можешь, но вряд ли, – Лаймо подходил к критическим словам, которые следовало исказить. Скольз начал корректировать коды избыточности в потоке данных, идущем через жабу. Чтобы его не поймали на жульничестве, следовало подделать запись и до, и после этих слов. – Нет, там чувствуется другой стиль. Стиль, который напоминает мне одного старого друга… РЭорбиитнрГиундуа. – Именем, которое он произнёс, а мистер Скользки услышал, было «Эритрина». А вместо него жаба услышала и передала имя «Робин Гуд».
– Хмм, а ведь вполне возможно. Он всегда был жаден до власти. – Лаймо приподнял бровь, услышав мужской род. К тому же Робин был фантастически умным вандалом, а не охотником за властью. Липко стрельнул взглядом в сторону жабы, и мистер Скользки взмолился, чтобы тот подыграл ему. – Думаешь, он так же опасен, как и Почтарь?
– Кто его знает. Присутствие не такое вездесущее, как было при Почтаре, а после краха мы недосчитались много кого. И я не уверен, что… он… там единственный. Почтарь тоже может болтаться поблизости.
И ты не можешь понять, кого же я на самом деле вожу тут за нос, да?
Они проговорили ещё полчаса – чокнутое фехтование вдвоём за троих. С одной стороны, они с Лаймо старались обменяться информацией так, чтобы жаба не услышала. С другой, Липко Лаймо прощупывал, не стал ли Скольз настоящим врагом, а жаба – возможным союзником. А мистер Скользки и сам не был уверен в ответе на этот чёртов вопрос.
Липко проводил его до подъёмного моста. На гравированных керамических плитах они задержались, чтобы сказать ещё несколько слов на прощание. Алан плескался внизу, подозрительно поглядывая на них. Туман перешёл в мелкий дождь, шипевший на лаве.
