Я начал опять:
— Сегодня я на работе и хотел бы попросить у тебя основной модификатор полицейского.
— Пожалуйста. У меня есть все.
Она проковыляла к полке в глубине магазинчика и пошарила там. На полке была надпись: «Пруссия. Польша. Брюландия». Надпись не соответствовала содержимому полки; Лайла купила этот шкафчик вместе с потертыми ярлыками где-то в другом магазине, давно прекратившем свое существование.
Через несколько секунд она выпрямилась, протягивая мне два модди в помятой обертке.
— Вот то, что тебе нужно, — сказала Лайла. Один был бледно-голубой Полный Караульный
Набор модификаторов, его часто носили новички-полицейские. Это был неплохой поведенческий основательный комплекс, включавший в себя всевозможные ситуации. Я прикинул, что с модди Придирчивой Мамаши, который всучил мне Халф-Хадж, и с Полным Караульным я буду в полной безопасности.
— А что за штука второй модди? — спросил я.
— Подарок. Для тебя — за полцены. Черная Молния. Эта версия называется Мудрый Советник. Такой же был у меня, когда ты приходил.
Я заинтересовался. Черной Молнией назывался модди японского происхождения, популярный лет пятьдесят — шестьдесят назад. Вы садитесь в мягкое удобное кресло, и Черная Молния мгновенно погружает вас в транс ясновидения, после чего вводит в светлый, восстанавливающий силы сон. В зависимости от эмоционального состояния Черная Молния дает совет, предостережение или мистическую загадку для вашего ума.
Высокая стоимость данного устройства делала его развлечением богачей. Дальневосточные беллетристические версии еще больше сузили круг его применения. Черная Молния обычно представляла вас или высокомерным японским императором в поисках мудрости, или старым дзэн-буддийским монахом, смиренно молящимся среди снегов. Однако позднее идеи Черной Молнии получили широкое распространение на рынке персональных модификаторов. А это, по-видимому, была арабская версия, названная Мудрым Советником.
Я купил оба модди, считая не вправе отвергать помощь друга или фантазию. Для человека, ранее не допускавшего даже мысли о вскрытии своего черепа, я собрал неплохую коллекцию человеческих душ.
Лайла снова включила Мудрого Советника и улыбнулась мне просветленно. Улыбка, разумеется, была беззубой, и меня передернуло.
— Иди с миром, — прохныкала она.
— Да хранит тебя Аллах. — Я поспешил из магазина на улицу, прошел через ворота к месту стоянки автомобиля. Оттуда было рукой подать до полицейского участка. Оказавшись в боксе третьего этажа за своим столом, я открыл дипломат, переложил оба приобретения — Полный Караульный Набор и Мудрого Советника — в коробку с другими модди. Затем я взял зеленую кобальтовую дискету, вставил ее в дисковод и задумался. Видимо, я не был еще готов к чтению дела Абу Адиля. Вынув из коробки Мудрого Советника, я развернул его и включил.
После легкого непродолжительного головокружения Одран увидел себя сидящим на возвышении со стаканом лимонного шербета в руках. Напротив — на другом возвышении — сидел красивый мужчина средних лет. С ужасом он понял, что этот человек — Посланник Бога. Одран спешно отключил модди.
Я сидел за столом с Мудрым Советником в руке и трепетал. Подобный опыт глубоко взволновал меня. Видение было абсолютно реальным, не похожим на сон или галлюцинацию. Словно я не вообразил все это, а действительно находился в одной комнате с Пророком Мухаммедом, да будет с ним мир и благословение Аллаха.
Внесу ясность: я не религиозный фанатик. Я изучал вопросы веры и испытываю огромное уважение к ее предписаниям и традициям, но у меня нет возможности придерживаться их самому. Вероятно, душа моя будет проклята на веки вечные, и в аду у меня будет достаточно времени, чтобы раскаяться в своей нерадивости. Но, несмотря на это, даже я ужаснулся самоуверенности автора этого модди, рискнувшего изобразить Пророка в таком виде. Даже иллюстрации в религиозных книгах считаются идолопоклонством. Что скажет исламский суд о видении, только что пережитом мной?
Другой причиной моего потрясения в тот краткий момент перед отключением модди стало ясное ощущение того, что Пророк хочет мне сообщить нечто важное.
Я начал заталкивать модди обратно в дипломат, но тут меня осенило: автор на самом деле не описывал Пророка. Видения Мудрого Советника и Черной Молнии не были запрограммированными виньетками какого-то циничного борзописца. Модди был психоактивным. Он оценивал мое собственное интеллектуальное и эмоциональное состояние и давал мне возможность самостоятельно творить иллюзию.
Я решил, что в таком случае мое видение не является глумлением над религией. Оно было лишь средством проявления моих собственных, глубоко скрытых чувств. Я понял, что сделал великое открытие. И почувствовал себя намного лучше. Я снова включил модди.
После небольшого головокружения Одран увидел себя на возвышении со стаканом лимонного шербета. Напротив него — на другом возвышении — сидел красивый мужчина средних лет. С ужасом он понял, что этот человек — Посланник Бога.
— Ассалам алейкум, — сказал Пророк.
— Ваалейкум ассалам, яа Хазрат, — ответил Одран. Он подумал, до чего же жутко, должно быть, чувствовать себя так свободно в присутствии Посланника Бога.
— Знаешь ли ты, — сказал Пророк, — что есть источник радости, который заставит тебя забыть о смерти и приведет тебя к согласию с волей Аллаха?
— Поясни мне, что ты имеешь в виду? — попросил Одран.
Пророк Мухаммед улыбнулся:
— Ты слышал, что в моей жизни было много бед и опасностей.
— Люди не раз замышляли убить тебя за твое учение, о Посланник Аллаха. Ты выдержал много битв.
— Да. Но знаешь ли ты о самой большой опасности, которой я подвергался?
Одран замолкал в недоумении.
— Ты потерял своего отца, еще не родившись.
— Так же, как ты своего, — сказал Пророк.
— Ты потерял свою мать в детстве.
— Так же и ты остался без матери.
— Ты начал жизнь, не имея ничего.
Пророк кивнул.
— В тех же условиях начал жизнь и ты. Нет, все это были не самые большие невзгоды, равно как и попытки моих врагов уморить меня голодом, побить камнями, сжечь меня в собственном жилище или отравить мою пищу.
— Яа Хазрат, — благоговейно спросил Одран, — так что же было самой большой опасностью?
— В начале моей проповеднической деятельности жители Мекки не слушали меня. Я обратился к Сардару из Тайофы с просьбой разрешить мне проповедовать там. Сардар уступил моей просьбе, но я не знал, что вместе с тем он дал тайный приказ своим наемным убийцам уничтожить меня. Я был тяжело ранен и упал без сознания. Друг вынес меня из Тайофы и положил под тенистое дерево. Потом он вернулся в деревню за водой, но никто в Тайофе не дал ему ни капли.
— Над тобой нависла смертельная угроза? Пророк Мухаммед поднял руку.
— Но разве человек не всегда находится под угрозой смерти? Когда я пришел в себя, я обратил лицо к Небесам и взмолился: «Боже милостивый! Ты поручил мне нести твое слово людям, но они не слушают меня. Или мое несовершенство отвращает их от твоего благословения? О, дай же мне мужество начать все сначала!»
И я заметил на небе над Тайофой архангела Гавриила. Он ждал моего приказа, чтобы смести деревню с лица земли. В ужасе я закричал: «Нет, не надо! Аллах выбрал меня из многих, чтобы я был благословением для человечества. Я не хочу наказывать их, пусть живут. Если они не примут мое послание, может быть, их дети или дети их детей примут его». Именно то ужасное мгновение власти, когда я мановением руки мог уничтожить всю Тайофу и ее жителей, было самой большой опасностью в моей жизни. Одран был смущен.
— Воистину велик Аллах, — сказал он, поднял руку и отключил модди.
Бип! Мудрый Советник исследовал импульсы моего мозга, вызвал картину, связанную с моим нынешним смятенным состоянием, и предложил свое решение проблем. Но что именно Мудрый Советник пытался сообщить мне? Я был слишком глуп и понимал все слишком буквально, чтобы уразуметь истинный смысл этой картины. Видимо, я рассчитывал, что он посоветует мне пойти к Фридлендер Бею и сказать ему:
— Я могу уничтожить тебя, но из милости не сделаю этого.
И что тогда — Папочку охватит чувство раскаяния и он освободит меня от всех обязательств?
Но потом я сообразил, что не все так просто. Во-первых, у меня нет власти, чтобы уничтожить его. Фридлендер Бей был защищен от низших существ вроде меня баракой — влиянием, сродни магическому, которым обладают некоторые, из великих людей. Чтобы поднять на него руку, требовалась личность куда более сильная, даже для того, чтобы подкрасться, когда он спит, и влить яд в его ухо.
