– Как ты, малышка? – спросил папа. Дверь зашипела, открываясь, и один из солдат спрыгнул наружу. – Возьми руку этого человека, когда будешь выходить.
Мистер Рэмси наклонился к ее уху: – Кристабель, я буду рядом с тобой. Твой папа и я уверены, что все будет в порядке.
Но Кристабель уже знала много ужасных вещей об этих взрослых. Иногда они говорили, что все в порядке, и сами не знали, что все очень плохо. Они только так говорили. Всегда может произойти что-то плохое, даже с маленькими девочками.
Особенно с маленькими девочками.
– Ловко, – сказал капитан Рон, когда дверь в стене гаража скользнула в сторону, но почему-то он не казался счастливым. – Наш личный лифт в сладкий парадиз.
Кристабель заплакала. Парадиз. Она уже слышала это слово. Она не помнила, что оно означает, но была уверена, что это должно означать что-то вроде казни. Она знала об этом – она видела в сети намного больше, чем думали ее родители. Сладкая казнь, вот что на самом деле сказал капитан Рон. Она спросила себя, будет ли это отравленная конфета, или еще что-нибудь, что дают плохим детям – может быть отравленное яблоко, как Белоснежке.
Папа коснулся ее волос, ласково провел рукой по затылку. – Не плачь, дорогуша. Все будет хорошо. Рон, она должна идти с нами? Может быть отложим встречу, пока мать – или кто-нибудь другой – не заберет ее?
Кристабель изо всех сил вцепилась папе в руку. Капитан Рон только пожал могучими плечами. – Майк, у меня приказ.
В лифте было жарко и душно, ведь в него набилось много народа: она сама, папа, мистер Рэмси, капитан Рон и еще два солдата; но Кристабель не хотела ехать до конца, и не хотела видеть, на что похожа эта сладкая смерть. Когда дверь звякнула и открылась, она опять заплакала.
Однако комната за лифтом оказалась вовсе не тем, что она ожидала, и ничуть не походила на ужасные серые тюрьмы, которые она видела в сетевых шоу, вроде Зельмо и Недра в "Ненавидь мою жизнь". Капитан Рон назвал это отелем, и, действительно, это была комната, как в отеле, но очень-очень большая, и в ней поместился бы газон перед их домом. На полу лежал голубой ковер, и еще были три дивана и столы, а дальняя стена представляла из себя огромный экран, около него находилась маленькая кухонька, в других стенах были двери. На одном из столов стояла ваза с цветами. Только одно походило на то, что она ожидала: в дверях стоял громадный человек в темных очках, который ждал их. Еще один такой же человек сидел на диване, но сейчас встал. На них обоих были замечательные черные пиджаки, узкие и слегка блестящие, а еще на груди и на боку висели какие-то штуки, выглядевшие как навороченные пистолеты или что-нибудь даже худшее, и очень страшные.
– Пароль, – низким тяжелым голосом сказал человек, стоявший в дверях.
– Кто ты такой, черт побери? – спросил капитан Рон. В первый раз его плохое настроение показалось чем-то иным – как будто он разозлился или, быть может, испугался.
– Пароль, – опять повторил большой человек в облегающих очках, как если бы он был информационным окном в "Сиуолл-центре".
Солдаты и капитан Рон слегка подались назад. Кристабель увидела, что один из них положил руку на бок, поближе к пистолету. Сердце Кристабель забилось очень быстро.
– Остыньте, – сказал папа. – Это просто... – Одна дверей в боковой стене огромной комнаты открылась и из нее вышел усатый человек с короткими седыми волосами. Кристабель заметила, что за ним находится большая комната с кроватью, экраном и окном, завешенном занавеской. Человек был в купальном костюме и полосатой пижаме. В первое мгновение Кристабель показалось, что она видела его в сети, потому что в своей смешной одежде он выглядел очень знакомым.
– Все в порядке, Дойл, – сказал усатый. – Я знаю капитана Паркинса. И майора Соренсена, тоже – о, да.
Большой человек в черном пересек комнату и сел на ближайший диван. Теперь он и второй сидели вместе, не говоря ни слова, но Кристабель почему-то вспомнила пса, делающего вид, будто спит на конце привязи, хотя сам только и ждет, когда ребенок подойдет поближе, чтобы прыгнуть на него.
– Я даже помню тебя, дорогуша. – Мужчина с усами наклонился и погладил Кристабель по голове. Тогда она тоже вспомнила, что видела этого человека с загорелым лицом в папином офисе. – Что ты здесь делаешь, малышка? – Папина рука сжала ее покрепче, но она не отдернула ее и не сказала ни слова.
Мужчина выпрямился, но когда он опять заговорил, его голос был холоден, как если бы кто-то открыл дверь морозилки и оттуда в лицо Кристабель подул холодный воздух. – Почему этот ребенок здесь, Паркинс?
– Я... прошу прощения, генерал. – Пятна пота под мышками капитана Рона стали увеличиваться, как только они вышли из лифта. – Сэр, я был в очень трудном положении – мать девочки пошла за покупками, и ее невозможно было найти, а поскольку вы сказали, что встреча неформальная...
Генерал громко фыркнул. – О да, неформальная. Но я же не сказал тебе, что приглашаю его на чертов пикник, а? Мы, что, собираемся бегать в мешках наперегонки: папы с дочками? Хмм? Капитан Паркинс, неужели ты думаешь, что у нас здесь пикник?
– Нет, сэр.
Мистер Рэмси прочистил горло. – Генерал... Якубиан?
Глаза генерала повернулись к нему. – А это еще кто? – мягко сказал генерал. – Я тебя вообще не знаю, штатский. Так что давай убирайся из моей квартиры и чеши отсюда прямо в чертов лифт.
– Я адвокат, генерал. Майор Соренсен мой клиент.
– Да ну? Тогда я в первый раз слышу, что офицер приходит на неофициальную встречу со своим командиром в сопровождении адвоката.
Теперь усмехнулся Рэмси, хотя и слегка. – Вы слишком вольно толкуете значение слова "неофициальный", генерал.
– Я бригадный генерал, сынок. И, я надеюсь, ты скоро поймешь, что все дела идут так, как я говорю. – Он повернулся к Паркинсу. – Все в порядке, капитан, ты сделал свою работу. Бери своих ребят и вали туда, где тебе полагается быть. Остальное мое дело.
– Сэр? – Капитан Паркинс выглядел смущенным. – Но мои люди, сэр... вы приказали привести с собой пару военных полицейских...
– Ты же не думаешь, что Дойл и Пилгер не справятся с тем, что здесь может произойти? – Генерал покачал головой. – У этих парней больше оружия, чем у боевого вертолета.
– И они служат в армии США, генерал? – громко спросил Рэмси. – Можно это записать?
– Не задавай мне вопросов, законник, и я тебе не совру, – хихикнул генерал.
Рука отца Кристабели задрожала на ее плече, и это испугало ее больше, чем все, что случилось за весь день. В конце концов папа заговорил. – Генерал, я согласен с вами, что ни моя дочь, ни мистер Рэмси не должны быть вовлечены во все это...
– Майк, – прервал его Рэмси, – не отступайте от своих прав...
– ... поэтому я хочу, чтобы вы дали им уйти, – закончил папа, не обращая внимания на мистера Рэмси. – Можете отослать их с капитаном Паркинсом.
Генерал покачал головой. Он был очень загорелым, с маленькими и аккуратными усами, а вокруг его глаз собрались морщинки, как на картинках Санты Клауса, которые видела Кристабель. Но она тут же подумала, что он скорее походит на плохого Санту, который вместо того, чтобы приносить подарки, вылезает из камина и забирает маленьких мальчиков и девочек в мешок. – О нет, я так не думаю, – сказал он. – Я очень хочу услышать, что они скажут – даже твоя малышка. Капитан Паркинс, ты и твои люди можете убираться отсюда. А с остальными я немного побеседую. – Он прошел мимо них и нажал золотую кнопку лифта на стенном экране.
– Сэр, если вы не возражаете, – внезапно сказал капитан Рон, – я останусь. Я буду полезен, если понадобиться отвести куда-нибудь майора Соренсена или его дочь. Майк мой друг, сэр. – Он повернулся к двум солдатам, которые глядели на него широко раскрыв глаза, но до сих пор не сказали ни слова. – Ты и Джентри идите вниз и ждите в фургоне. Если вы мне не понадобитесь, я вам позвоню и скажу, что вы можете возвращаться на базу.
Дверь лифта зашипела, открываясь. Какое-то мгновение все глядели друг на друга: солдаты, люди в черном на диване, капитан Рон, Рэмси, папа и генерал. Наконец генерал улыбнулся. – Прекрасно. Парни, вы слышали капитана. – Он жестом послал солдат в лифт. Те все еще недоуменно глядели оттуда, пока дверь не закрылась. По какой-то причине, увидев, как молодые солдаты в блестящих шлемах исчезли, она почувствовала себя так, как в тот первый день, когда мама оставила ее одну в детском саду. Он протянула руку и покрепче ухватилась за руку папы.
– Располагайтесь, чувствуйте себя как дома, – радостно сказал генерал. – Сейчас у меня очень важное совещание, но через полчаса я все закончу и тогда мы с вами как следуем наговоримся. – Он повернулся к мужчинам в черном. – Позаботьтесь о наших гостях. Им должно быть удобно. Но они должны оставаться в офисе, пока меня будет. И повежливее, черт побери, повежливее.
