от жизни коматозника?)
***
Нижние уровни. Солнечный свет едва заглядывает сюда, слишком много переходов и магистралей нависает над ними, и потому здесь сумеречно и душно, как в тропиках. Системы кондиционирования работают на полную, но слишком много коренных жителей Земли скопилось на дне котла-мегаполиса.
Белых людей здесь встречалось гораздо меньше, и Энтони стало немного не по себе. Не потому, что здесь опаснее, чем наверху — преступность в городах-муравейниках на Земле почти равна нулю. Но, признайте, все же есть некий дискомфорт в нахождении в обществе с иной национальной прослойкой. И это даже не расизм…
Однако народ нижних уровней был настроен к нему явно дружелюбней, чем его «земляки». Мода здесь была несколько грубее: шрамированные, татуированные, затянутые во всевозможные одежды люди смотрели куда-то перед собой или друг на друга, и им было плевать на окружавшее их столпотворение.
Энтони стало тошно в подвижной духоте, и на полпути к Папе Брухери он свернул в ближайший закоулок, достал из кармана пачку сигарет. Тут он вспомнил, что униинструмент остался дома, а от зажигалок он отвык давным-давно. К счастью, из двери напротив вышли два повара-азиата. Оказывается, на нижних уровнях еще были в моде рестораны домашней кухни.
Они жадно закурили, быстро затараторив что-то на своем малопонятном языке. Энтони молча поднял сигарету к губам, пытаясь придумать, как лучше к ним обратиться, но те уже заметили его, что-то сказали, рассмеялись, и тот, что был повыше, подошел и подал ему зажигалку.
Парень пощелкал узорной кнопкой зажигалки, выпустив цветок плазмы. Табачный дым ворвался в его легкие, но тут же смягчился, став едва ощутимым. Даже вкус прежде любимых сигарет стал каким-то призрачным. Не наступало уже привычное легкое одурение, головокружение и тошнота.
Он стоял и смолил, слушая хохот желтокожих поваров, изредка прикуривая новую сигарету от окурка старой. Пять ядовитых палочек счастья ушли, словно в никуда. В пластиковом пакете тихо постукивала поклажа, в голове играла какая-то местная музыкальная станция.
«Надо было поступить иначе», — подумал Энтони, — «Надо было прийти в себя, явиться к Винсенту и все подробно разъяснить. Вдруг я в тот вечер просто принял лишнего и на дурную голову установил себе нейроинтерфейс? Говорят, от дополненной реальности с непривычки крыша едет. А я с какого-то черта пошел сюда… с табаком и ромом. Пусть лучше это будет коматозный сон. Как очнусь, хоть не буду чувствовать себя идиотом. Что же за хрень тогда произошла? Ну, судя по шрамам, скорее всего меня действительно сбили. А вот что потом…
В каком пограничном состоянии сознания нужно быть, чтобы не знать, как кто-то собирается вшить в твою нервную систему нанонити? Неспроста вся эта кутерьма завязалась, явно неспроста. Но, что поделать, я никогда не умел строить планы, и уж тем более их менять. Папа Брухери ждет меня, кем бы он ни был. Надеюсь, у него есть кофе. Есть не хочется совсем, пить тоже, но именно кофе… черт».
Мимо него проплыла очаровательного вида сеньорита. Белое платье с богатым красным узором развевается среди урбанистических пейзажей маяком национального очарования, столь резко бросающегося в глаза, что невозможно было не одарить красавицу улыбчивым взглядом. Темные кудри спадали на затянутую в белое грудь. Нос слегка длинноват, подумалось Энтони, но ничего. Для него в девушках почему-то были важнее глаза. В глазах он видел красоту женщин. Конечно, не будь во взгляде красавиц такого же огня, что у той неизвестной сеньориты, у них был бы шанс понравиться нашему разборчивому герою. Но все же…
За ней семенила троица подруг, смеющихся во все горло. Их руки были заняты увесистыми сумками, но как бодро они пританцовывали на ходу — в пору было зааплодировать! И тут последняя, та, что несла на голове что-то похожее на тюрбан, пристально посмотрела на Энтони и что-то крикнула своим товаркам. Те тут же посмотрели на него.
Парню резко стало не по себе. Он застыл с выкуренной наполовину сигаретой в руке, переводя взгляд с одной девушки на другую. Они хитро улыбались, о чем-то шушукаясь, и наконец, та самая сеньорита, что Энтони заметил первой, подошла к нему.
Не сказав ни слова, она окинула его кошачьим взглядом и мягко отняла у него сигарету. Сделала глубокую затяжку и выпустила в лицо Энтони несколько колечек дыма.
— Папа Брухери? — рычащим, с хрипотцой голосом прошептала она. Энтони кивнул.
Прикончив окурок, девушка небрежно бросила его вниз, метко пришпилив красным каблучком, взяла парня за руку и повела за собой. Темнокожие красотки обступили его со всех сторон, хохоча и похлопывая его по рукам, плечам, а самая развязная (Энтони так и не понял, кто) — чуть ниже талии. Они смеялись, кружились в серой толпе, напевая и о чем-то допытываясь у нашего героя.
Он понятия не имел, что происходит. Хорошо, конечно, что его приведут к Папе Брухери, но Энтони все больше подозревал, что где-то за углом скрывается агрессивно настроенные парни спортивного телосложения, поджидающие «иноземца» с неопределенной целью. Грабить кого-либо сейчас бессмысленно, но мало ли как развлекается молодежь иных социальных слоев. Даже патрульные дроны как-то нехотя посматривают поверх толпы, жужжа крошечными двигателями, а полицейские спокойно курят или жуют местную еду, подняв непроницаемые забрала и подставив небритые лица электрическому свету голографических вывесок и фонарей. Декоративные львы, честное слово. Даже двигатели машин не включены, спешить им, судя по всему, некуда.
А красавицы уводили Энтони все дальше и дальше, где коридоры становились теснее, толпа гуще, а солнечный свет слабее. Но все обступали их за несколько метров, кивая, кланяясь и снимая шляпы. Мужчины и женщины, даже дети радостно приветствовали плясуний. Азиаты куда-то пропали.
Ловушка захлопнулась. За очередным поворотом открылось Кроссроуд авеню.
Крепкое облако табачного дыма ударило в нос, стоило неприметной дверце отъехать в сторону. Крики радости и звуки барабанов накатились на Энтони, затягивая его внутрь незнакомого ему праздника в гущу пышущих жаром плясунов.
Квартира, где происходило сие странное действо, оказалась на удивление просторной. Все окна были закрыты, не горело ни одной лампочки, лишь множество свечей. Огромные толстые свечи источали свой свет со всех столов, шкафов и подоконников.
Витали в спертом воздухе цветастые юбки и накрашенные пальцы, мужчины с серьезным выражением лица разместились по углам, задумчиво раскуривая толстые сигары. Безумные и пустые глаза скользили по Энтони, не задерживаясь и не смущая. Праздник завораживал собравшихся, зачем им мешать кому-то получать удовольствие.
Сеньорита вела его за руку, лавируя среди приветствовавших ее соплеменников. Каждый считал своим долгом
