Я могу ваши показания засвидетельствовать по всем правилам, что никто не сможет к ним придраться.
Я прикрыл глаза… Создание артефакта взяло с меня большую плату, нежели я предполагал изначально. Отключённая боль — не всегда хорошо, из-за этого нет возможности правильно оценить собственное состояние. Единственная надежда, что созданный мною артефакт того стоил. В бою он показал себя более чем достойно. Но вот как он поведёт себя сейчас?
Я воззвал к родовому перстню… И в ответ получил лишь тишину.
Слегка растерявшись, я открыл глаза и чуть повёл головой. Но сразу же успокоился — родовой перстень лежал на тумбочке рядом. Во время перевязки и обработки ран с меня его сняли.
Ладно, позже посмотрю, что я создал. В этом плане можно немного потерпеть.
— А какой второй момент? — решил уточнить я.
— Второй в том, что обнулять своё средоточие маны — совершенно отвратительная идея, — Щербаков бесцеремонно поднял мне веко и начал светить фонариком. Я же был настолько беспомощным, что даже дёрнуться толком не мог. — Ваша естественная регенерация, как мага, сильно замедлена. Примерно сутки вы обычный человек, пока хоть немного не восстановится средоточие маны. Потому это время я крайне настоятельно советую вам не вылезать из постели… Если не хотите, конечно, чтобы трещины превратились в полноценные переломы, и вы остались валяться под ближайшим забором. Тут я вам уже никак не помогу.
Перспектива, честно говоря, так себе… Мало того что я беспомощный, так и часть дел придётся сдвинуть. Благо хоть инфосеть мне доступна.
— Хотя… — доктор задумался, после чего хищно ухмыльнулся, так, что мне стало мягко говоря не по себе: — Возможно, руническая вязь, что украшает ваше тело, поможет восстановиться быстрее?
Щербаков видел мои татуировки и раньше, но похоже, сейчас у него имелось время их изучить. Демоны! Вот это нехорошо.
Понять он их вряд ли сможет, но по своему профилю доктор часто сталкивался с проклятьями, если верить той информации, что у меня на него была. Да и чертежи прибора в его кабинете… Он явно мог почувствовать аналогию с моими татуировками.
— Увы нет… — вздохнул я, стараясь быть как можно более безразличным к поднятой теме.
— Жаль! Хотя рисунки у вас…
— Доктор! — Елена вновь стала моей спасительницей. — Мой господин наверняка утомился от этого…
— Да. Наверняка… милочка, — мужчина сдержал явно более характерное выражение, но решил не спешить. — И вообще, вам лучше всего лечь спать. Всё что нужно для более быстрого восстановления я вам уже вколол. О необходимых перевязках и медикаментах рассказал вашей слуге. Вам же нужен лишь покой. Но если ваши татуировки…
— Если они вызывают у вас интерес, возможно, стоит обсудить их, когда я буду чуть более… собранным для более длительного разговора? — я нарочито зевнул.
— Безусловно, — доктор показательно захлопнул свой саквояж и развернулся к выходу.
Но я всё же решился воспротивиться совету врача и уточнил:
— А что насчёт Елены? С ней всё в порядке? — я посмотрел на слугу, что была готова проводить доктора.
На этом вопросе девушка вздрогнула и поспешила заверить:
— Господин, со мной всё в хорошо! Вы меня спасли и это самое главное!
— Позволь решать это господину доктору, — добавил я металла в голос. — Тебя похитили и удерживали несколько часов. Я хочу знать, что с тобой всё хорошо!
— Вам настолько не жалко свой банковский счёт? — не скрывая иронии, уточнил Щербаков, разворачиваясь ко мне. — Пусть я теперь ваш семейный доктор… Но я не собираюсь делать всё забесплатно! За мою помощь… — мужчина обвёл взглядом оборудование, медикаменты и прочую мелочёвку. — Вы будете должны мне небольшое состояние.
— Плевать! — ни на секунду не задумался я. — Здоровье моих людей, прежде всего! — а затем добавил, чуть тише: — Результаты можете мне не говорить, но Елена должна получить всю необходимую помощь.
Не стану же я ему объяснять, что всё лечение, как накладные расходы, согласно букве контракта, будет оплачивать Некифоров? А вот удостовериться, что с Еленой всё хорошо — мне намного важнее денег.
Доктор лишь пожал плечами, а девушка чуть смущённо кивнула. И дверь за ними закрылась. Наконец-то я мог действительно поспать.
Лёгкая дрёма укрывала сознание. Ещё не сон, но уже и не бодрствование. Грань, на которую меня привели лекарства. Что-то вроде осознанного сна. Вот только осознавал я при этом не себя, а свой дом.
Он тянулся ко мне. Его энергия пыталась слиться со мной. Дом чувствовал себя виноватым за то, что не защитил Елену. Он даже понимал, что именно из-за этого я пострадал. И он хотел сделать всё возможное, чтобы помочь мне.
И я чувствовал… Чувствовал новым, необычным способом.
Лёгкая вибрация шагов на крыльце. Они, словно маленькие волны пробегали по махине дома. Незаметные, но не значит, что незамеченные. Двое — их шаги похожи, чеканные и чёткие, но одновременно чуть заметно различаются: одни более уверенные и живые, а в других чувствуется едва заметная скованность. И дом узнаёт те шаги, что более скованные — он их уже чувствовал — Виктор Александрович, глава полиции Петергофа.
Неужели за мной пришли? Странно… арестовать меня должны были либо сразу, либо вообще не арестовывать.
Я ощущал, как по дому прошла волна — то постучались во входную дверь. Лёгкая вибрация прошла по полу — то скользила Елена. Дом помнил лёгкий шаг той, кто о нем заботился. Ему нравилось тепло её рук и та нежность, с которой она хлопотала по хозяйству.
Открылась дверь, и я ощутил, что полотно двери слегка скребёт по косяку. Скрипа ещё нет, но дому это всё равно не нравится.
— Доброго дня! Мы бы хотели посетить господина Тёмного, — впитался в облицовку стен сильный голос человека в возрасте.
Дом не знал этого человека и голоса. Но вот я его узнал — старший Некифоров. Мой «любезный» заказчик, выполняя чей заказ я так надорвался.
— Господин Тёмный в данный момент восстанавливается после полученных ранений, — Елена говорила вежливо, но при этом непреклонно.
Дом чувствовал, как незаметно напряглись мышцы девушки — она была готова сражаться ради меня.
— Мы к нему по делу! — Виктор Александрович не хотел разбираться со слугой и попытался шагнуть за порог.
Дом почувствовал изменение давления.
Но вот шагнуть внутрь ему не дали
