Она кивнула, отступая наружу.
— Спасибо вам! — Она была по настоящему благодарна ему.
В лифте Ольга крепко охватила себя, пытаясь перестать дрожать. Она злилась на саму себя. Что она думала — это будет так легко? Ей очень повезло, что она здесь, а не в какой-нибудь камере.
«Какая разница? Пройти мимо этих людей невозможно. Я потерпела поражение. Я навсегда потеряла детей».
Ей захотелось, чтобы лифт прошел через основание здания и ушел в болотистую дельту, похоронив ее в темной тишине.
* * *
«Время,— подумал Рэмси.— У нас совсем нет времени. Сколько осталось? До конца воскресенья меньше сорока восьми часов, и в понедельник кто-нибудь обязательно заметит, что Ольга не вернулась вместе со своей сменой — не говоря уже о том, что здание опять наполнится служащими».
— Черт побери! — Он сел и безнадежно посмотрел на свой блокнот. Селларс и Чо-Чо без сознания, может быть умирают в соседней комнате, и он, Катур Рэмси, унаследовал единоличную ответственность за безопасность Ольги Пирофски… но не может даже найти номер ее телефона.
— Мы не можем просто сидеть и ждать! — Он с мольбой повернулся к Соренсену. — Мы должны связаться с ней.
— Селларс не сказал тебе, что делать? — Майор Соренсен глядел на данные на блокноте Рэмси с выражением самодельного механика, не знающего, за какой кольцевой клапан хвататься в первую очередь.
— Он не сказал мне ничего. Только то, что система рушится, или что-то в этом роде. И обещал перезвонить. Но… — Рэмси сжал голову руками. Последние несколько часов он не делал ничего, только помог перенести худое, почти птичье тело Селларса в кровать, но устал так, как никогда в жизни. — Он связывался с Ольгой через мудреный обходной канал — ради безопасности, так он говорил. Но я не нашел его! И я вообще ничего не знаю об этом. Быть может ты можешь вернуться на свою базу и они найдут, как он это делал, Соренсен!
Судя по выражению лица у Майклу Соренсену выдался ничуть не лучший день, чем у Катура Рэмси.
— Ты что, не заметил? Мы проклятые беглецы, или, во всяком случае, должны вести себя так, как будто за нами гонится половина полиции штата. И я понятия не имею, какие люди на базе работают на Якобиана. Я знаю несколько парней в моем офисе, но я им не слишком доверяю. Неужели ты хочешь, чтобы я позвонил им и попросил помочь восстановить связь с нашим шпионом в башне Джи Корпорэйшн?
— Хорошо, а как насчет того парня, который нам уже помогал? Твоего друга, Паркинса?
Соренсен кисло улыбнулся.
— Рон разбирается в информационных технологиях, как свинья в апельсинах. Не говоря о том, что, судя по его словам, вообще больше не собирается вмешиваться в это дело.
— Иисус Христос, но мы-то уже вмешались! — Рэмси положил блокнот на стол и пошел сполоснуть лицо в умывальнике, стараясь не глядеть на Селларса и Чо-Чо, лежавших на кровати бок о бок, как жертвы катастрофы, ждущие опознания. Он физически чувствовал, как время утекает; у него даже пальцы тряслись. Голос Селларса, его апокалиптическое предупреждение о смерти сети, вошли в Рэмси как вирус.
— Смотри, никто из нас не в состоянии что-нибудь сделать, — сказал Соренсен, когда Рэмси, с мокрым лицом вернулся в гостиную. Я только что очень серьезно поссорился с женой, а моя маленькая дочь с трудом выдерживает все это. Я боюсь, что Кейлин в любую минуту может выйти отсюда и отправиться прямиком в ближайшее отделение полиции. Так что мне лучше выйти в следующую дверь и провести с ними какое-то время. Если что-нибудь придумаешь, позови меня.
Рэмси махнул рукой.
— Хорошо. И скажи им… скажи им, что я прошу прошения.
— Ты ни в чем не виноват. — В его потерянной улыбке была усталость и печаль. — И я тоже, но не думаю, что смогу убедить в этом Кей.
Майор закрыл за собой дверь. Катур Рэмси отправился в минибар, нашел себе крошечную бутылку виски и, держа ее в руке, пошел в ванну. На этот раз, проходя через спальню, он закрыл глаза. Вылив всю бутылку в стакан, он разбавил виски водой, вернулся в гостиную и уселся в кресло со стаканом в руке. Он настолько устал, что мог бы заснуть сидя, и знал, что алкоголь — не самая лучшая мысль, но иногда ты находишься в таком положении, что остаются только самые плохие мысли.
«Мы помогли этой бедной женщине войти в здание, чего, конечно, без нас она бы никогда не сделала сама. Кроме того у нее на пальце замечательное кольцо, по которому любой охранник сразу вычислит, что она шпион. И мы бросили ее.— Вот для чего виски — смягчить глухую боль предательства.— Это вроде как помочь кому-то перейти улицу и тут же вколоть ему смертельный укол. Ольга, хочешь самый лучший совет? Возьми себе другого адвоката».
И самое смешное — они застряли на простейшей проблеме: надо просто войти в телекоммуникационное мумбо-юмбо и восстановить связь. Наверняка вокруг полным-полно школьников старших классов, которые могут это сделать. Тот же Орландо Гардинер восстановил сделал бы это за несколько минут. Но это не мир Катура Рэмси, и в условиях секретности очень трудно найти того, кто может помочь ему, а время идет, и скоро будет плохо, совсем плохо.
«Так что, это и есть выход?— спросил он себя, глядя на нетронутое виски.— Это и есть твое великолепное решение? Поднять из мертвых Орландо Гардинера, а?»
Рэмси выпил стакан и глубоко вздохнул, думая о темноте, смерти и пустых проводах.
Прежде, чем виски успело согреть его желудок, Рэмси вспомнил о том, кому он может позвонить.
Он уже давно не звонил по этому номеру. Семь звонков, восемь, двенадцать, никто не отвечал, подтверждая его худшие подозрения. Потом, когда он уже был готов сдаться, кто-то ответил.
— Алло? Кто это? — Экран остался темным, но голос забыть было невозможно.
— Катур Рэмси. Ты помнишь меня?
— Я не узнаю линию, по которой ты звонишь. — Пауза. — На самом деле ты используешь очень странное соединение.
Работа Селларса, осознал Рэмси. Их звонки из этого отеля проходили через все узлы Канзаса, и сам черт не смог бы разобраться в маршруте. — Это я, клянусь. Ты в состоянии… распознать голос?
— Да. — Голос говорил медленнее, чем помнил Рэмси. — Но я должен проверить его через систему распознавания департамента полиции, которую… которую упорядочил мой друг. Потребуется немного времени.
— У меня нет ни секунды. Смотри, у тебя есть мой старый номер, верно? Позвони мне на него. Я тебе отвечу «это я», повешу трубку и тут же перезвоню снова. Годится? — Даже если все обычные линии прослушиваются, было бы совершенно невероятно, если бы кто-то успел заметить такой короткий разговор.
Двумя минутами позже, когда электронное па-де-де успешно завершилось, Рэмси опять позвонил по защищенной линии.
— Удовлетворен?
— Да, похоже порядок, — проворчал собеседник. — Но я все равно прогоню твой голос через систему распознавания.
Рэмси не удержался и слабо улыбнулся. До чего же он дошел! Надо доказывать, что ты есть ты недоверчивым машинам.
— Как ты, Бизли?
— Все в порядке. Но от Орландо ни одного слова, и уже давно.
В комнате нет никого, он разговаривает с нахальной детской игрушкой, и все равно он вздрогнул от вины и печали. Неужели Бизли не знает?
«А как он мог узнать? Рэмси единственный, кто в состоянии контактировать с программой-агентом Орландо и сообщить ему, что его хозяин мертв. На самом деле родители Орландо пытались найти и выключить Бизли. Ничего удивительного, что он вне досягаемости».
— Ты мне нужен, — сказал он, отметая в сторону все эти рассуждения. По меньшей мере более морально не врать машине, а просто умолчать. — Я все еще пытаюсь получить ответы — ты же помнишь дело, над которым мы работали вместе — но у меня неприятности.
— Не уверен. — Голос агента звучал с небольшой задержкой, как будто Бизли выпил электронный эквивалент субботнего пива и ему трудно начинать говорить. — Мне нужно держать линии открытыми на случай звонка Орландо.
Рэмси закрыл глаза. Он настолько устал, что едва мог говорить, и от беспокойства за Ольгу Пирофски у него разболелся живот. Только десятилетняя привычка к работе в суде помогла ему сохранить спокойствие и не наговорить чего-нибудь глупого или непоправимого.
— Я уверен, что если он попытается связаться с тобой, ты об этом узнаешь, так или иначе. Пожалуйста, Бизли. Это очень важно. Если… если то, через что прошел Орландо, что-нибудь значит, тогда в этом вся суть.
Еще одна пауза, похоже Бизли пытался разобрать замысловатый синтаксис Рэмси, или, может быть, он распознал боль в голосе Рэмси.
— Хорошо, босс, скажи, что тебе надо, — наконец сказал агент. — И я посмотрю, смогу ли помочь.
— Слава богу, — выдохнул Рэмси. — Спасибо, Бизли. — Он уже приготовил все данные своего блокнота и тут же переслал их, включая и последний звонок. И все-таки не смог удержаться и спросил себя, что делал Бизли в мертвые дни с того времени, когда они говорили в последний раз. — Где ты, кстати?
