Второе тело нашли сегодня ночью, за несколько минут до того, как старый день перешел в новый: во вторник, в 11 часов 49 минут. Над клочком земли в Александра-парке вилась туча мух. Каждое насекомое стремилось урвать свою долю, и все они бешено жужжали, чувствуя аромат мертвой плоти. Сотни жирных тварей. Пришлось поставить акустическую бомбу, чтобы мы могли подойти к насыпи, похоронившей под собой тело.
Ее нашел какой-то бродячий человекопес, который искал в рваном тумане что-нибудь съедобное и убежал, напуганный находкой.
Полночь. Звонок копам. Звонок Сивилле Джонс.
Когда раздался звонок, я еще не спала, так меня загрузили новости от Гамбо Йо-Йо и прочитанное в дневнике Койота. Последние страницы были заполнены признаниями в любви к Боде, а между ними был вложен клочок бумаги – послание в стихах псодрайверу, под которым стояла уверенная подпись Боды. «Уведи меня, прошу, по кривой дорожке в ночь», – так оно начиналось. «Уведи меня, прошу, по кривой дорожке в ночь, и волною лепестков и стеблей меня омой». Знакомый почерк. Еще между страницами был воткнут билет на манчестерский виртбольный матч в следующий четверг. Судя по дневнику, Койот звал ее с собой. Что-то меня зацепило в любовной истории из дневника: ощущение, что ты кому-то желанна.
Когда я читала дневник, то наклонилась над детской кроваткой в старой комнате Белинды. Животом я касалась оградки кровати, нависая грудью над ребенком. Он сосал мне левую грудь. Естественно, молоко не появлялось, из меня давно вышли все соки. И все-таки моему дорогому незаконному сыну это шло на пользу. Ночью он стал довольно сильно чихать. Я закрыла ему глаза и нос мокрой фланелькой. Он что-то пробулькал в ответ. Я могла только догадываться, что его слова были о любви ко мне, потому что никто бы не смог их перевести. Мой Сапфир говорил на рыбьем языке. Моя Тень уловила какие-то обрывки его любви. Я ненадолго взяла Сапфира на руки, придерживая деформированную головку, потом снова дала ему грудь. Звонок оторвал меня от материнских обязанностей. И поэтому смотреть на то, что мы нашли в парке, оказалось еще тяжелее.
До парка мы ехали как по расцветающему саду. Крошечные ростки пробивались сквозь асфальт дорог, а наросты зелени скруглили углы магазинов и домов. По докладам специалистов, ожидалась самая тяжелая весна, еще хуже, чем во времена Плодородия 10. В парке мы обнаружили холмик в форме луковицы – перекрученные стебли цветов поднимались из земли, издавая невыносимое зловоние. Зомби найден, виновный обнаружен. Эта поездка домой стала для него последней, конечный пункт – яма в неосвященной земле. Упокойся среди цветов. Слепленное из грязи тело полностью преобразилось.
Зеро ждал меня там.
– Знаешь что, Дымка? Жалко мне, что его нашли уже таким. Потому что я очень хотел сам его завалить. Крекер бы порадовался. А когда радуется хозяин, радуюсь и я. А этот сволочной зомби взял и подох, и я остался ни с чем.
– Хочешь попасть на отстрел зомби? Раньше у нас отстреливали собак.
– Не расстраивайся, Дымка. Зомби не люди.
– Наполовину люди. Я опустилась на колени рядом с телом.
– Какого хрена ты делаешь?
– Работаю.
– Здесь на хрен не нужен тенепоиск, Джонс.
– Это мне решать.
– Боже мой, а если б ты раздавила таракана, его бы ты тоже обработала? Дело закрыто. Поехали.
– Поздно, легавый.
Я уже опускалась в потухшее сознание, скользя пальцами дыма по мыслям мертвого зомби…
«Тьма… ни огонька… ни следов жизни… полужизни… любой жизни… истощение… мои Тени несутся сквозь слои темноты… глубже… темнота глубже… такой холод… смерть раскрывает объятия… я падаю в них… нужно освободиться… назад к жизни… и затем… вспышка света, скрытая в глубине… взрыв… весь мир… весь мир взрывается зеленью… чересчур много цвета… огромные цветы, липнущие к горлу в Тени… папоротники любви… цветы в огне… танцуют… танцуют…»
Назад…
Я прорывалась обратно в повседневную жизнь, в настоящую жизнь, которой мне так не хватало.
Я надеялась, что Зеро хоть чуть-чуть заинтересуется результатами, но когда я вернулась на землю, то обнаружила в его глазах отвращение к моим теневым методам. Он пренебрежительно закинул в рот коп-перо, чтобы отменить тревогу.
– Крекер, хозяин, мы нашли урода. С ним больше никаких забот.
Что-нибудь в таком роде, наверное. Он вытащил перо и перевел слезящиеся глаза на меня.
– Одной заботой меньше, Дымка, – сказал он. – Собакоубийца найден и обезврежен. Бля! Ааааааапп-чххи! – Он опять начал чихать. – Эти цветы меня прикончат.
– Ну ладно, – сказала я. – А кто убил зомби?
– Какая на хуй разница? Пес-Христос! Зомби не считаются.
– Его убили цветы, Зеро. Так же, как Койота. Я нашла у них обоих в мыслях один и тот же образ. Взрыв. Какой-то сад.
– Крекер сказал, завтра похороны псодрайвера. Крекер собирается объявить газетчикам, что Койота убил зомби, а полиция его подстрелила. Ну и какое твое мнение, Дымка? Хороший план действий, нет? Остановит он собачьи бунты?
– Думаешь, Гамбо Йо-Йо тоже схавает эту лажу?
– У Гамбо нет вооруженных отрядов, Дымка.
– Уверен? А ты его слушал в последнее время? Зеро кивнул.
– Значит, ты в курсе, что он рассказал в новостях кучу всего об иксерке по имени Боадицея? Она покинула их ряды вчера, через несколько часов после убийства. Известна еще под именем Бода. Есть контакт, Зеро?
– Пес тебя раздери! – рыкнул Зеро. – Что тебе до этой Боды? Влюбилась ты в нее, что ли?
– Ты ведь наврал мне, Зеро.
– Чего?
– Гамбо утверждает, что Бода попалась на кэбберских записях. Она была в Александра-парк вчера в 6:19 утра. Когда убили Койота. Ты об этом знал?
– Она его девушка, Дымка, и всё.
– Ты знал?
– Его девушка! Пес-Христос! Может, они там трахались в кустах. Откуда ты знаешь? Может, пока они развлекались в парке, в кэб залез зомби. Им показалось, что они его замочили, так? Но ты же знаешь, как трудно убить этих полумертвых окончательно. Они же со смертью заодно. Она им как мать.
– Зомби тоже убит.
– Может, это Бода. Ну и ладно. Одним зомбяком меньше. Смотри, зомби убивает Койота. О чем он мог думать в последнюю секунду – о политике, что ли? Не думаю. Так что, Дымка, в твоем расследовании ключевая фигура – все равно наш кобелек. Или тебе объяснить, что такое любовь?
– Что-то тут не так, Зеро.
– Опять что-то там чувствуешь Тенью, Сивилла?
– Я вчера пробовала просмотреть записи икс-кэбов. Хотела узнать, кто в понедельник утром возил пассажиров в Алекс-парк. В ответ выскочило «доступ закрыт». Я как-то думала, что кэбы и копы работают вместе. Что-то не так, Зеро, и я собираюсь искать дальше, а ты как знаешь. Гамбо заявил, что Бода сейчас где-то на юге Приграничья.
– Ну, тогда удачи, Дымка. Девчонка сейчас уже может быть в каком-нибудь ебаном Лондоне. В общем, не в нашей области.
– Поедем посмотрим, Зеро. Юг Лимбо.
– Что с тобой, Джонс? Ты зря веришь Гамбо. Думаешь, этот пират что-нибудь знает? У тебя соображалка временами не отключается? Ааааааапчхххи, бля! Прошу прощения. Давай-ка уберемся подальше от этой кучи сорняков.
– Помоги мне, Клегг, Крекеру не обязательно знать.
– Не обязательно?!
– Я тебя прошу помочь.
– Ты меня просишь предать хозяина.
– Когда-нибудь настанет день, когда ты освободишься, Зеро.
Глаза Зеро по-собачьи засияли.
– Знаешь, Джонс, – прорычал он. – Вы, люди, иногда меня так раздражаете.
До этого я никогда не слышала, чтобы Клегг наезжал на людей. Он тут же понял, что сказал, и собачий блеск в его глазах угас.
Люди-копы копались в земле, извлекая тело зомби из могильного холмика, образованного цветами. Зеро лаял какие-то инструкции, просто чтобы выпустить пар. Копы яростно чихали, а со мной все было отлично, никаких признаков аллергии. Хлюпающий носом Зеро повернулся ко мне.
– Что такое, Джонс? Ты не чихаешь. Может, ты какой-нибудь мутант? – Потом его полные слез глаза открылись – слезы, наверное, от пыльцы, а может и еще от чего-нибудь. – Я хочу тебе помочь, Джонс. Правда, хочу…
– Правда хочешь?
Большой песокоп снова отвернулся и поскакал по траве трахать мозги людям-полицейским. Тогда я и поняла, что случилось что-то из ряда вон, что-то среди самих полицейских. И Зеро тоже здесь замешан.
Этот пес не решался взглянуть мне в глаза.
Его зовут Голубь. Томас Голубь. Он путешествует по головам незнакомцев, как перо. Вот каков он собой: тело конькобежца, оранжевые волосы выстрижены ирокезом, пара копокрыльев и кровеносная система, по которой течет вирт. Томми Голубь – лучший вирт-ангел манчестерской полиции, и сейчас он летит в Рио-де-Бобдениро, с кучей тестов для тамошних фантомов. Его копработа – искать и уничтожать незаконные сны; находить пиратские вирты. Прислушайся к хлопанью его призматических крыльев, разгоняющих цвета в дыме сознания. Совершенство. Томми Голубь – чистый, человеческий путь к фантазии, хорош настолько, что ему даже не надо принимать перья. Он по большей части человек, конечно, не считая крупных кусков вирта, живущих в его плоти.
