— Меня убьют, ребята, — сказала Хелен Джей. — Через несколько дней. Я не смогу закончить войну. Война вообще не будет никогда закончена.
Такого не ожидал даже Баймурзин.
— Это просто, как трусы за рупь десять, — продолжала Хелен Джей. Казалось, она испытывает удовольствие от своих слов. — Вчера я была полезна, как аспирин от мигрени. Но завтра я превращаюсь уже в сыворотку против очень, очень полезной болезни, — помнишь, Эйно, сынок, что я тебе говорила? О такой войне, как моя, цивилизация Галактики могла только мечтать… Необременительная, локальная и в высшей степени консолидирующая. В Галактике военное положение, к которому все привыкли и считают нормальным порядком вещей, полноценная демократия невозможна, и это святая правда, поскольку больной организм нельзя подвергать тренировкам, готовя его к Олимпийским Играм. Поди плохо! Но мне плохо, и в этом все дело. И я сильна, и это для меня — смертельно. Меня убьют в ближайшее время. Ксавериус мне это рассчитал с единичной вероятностью. Почти стопроцентно. Слушайте меня, вы, двое: если после аудиенции у Чандрагупты меня отправят в отпуск — я уже мертва. Меня не спасти никак. Так что — пока — считаем мою поездку разведкой боем, без обратного билета. Это приказ, — так считать. Переваривайте, у вас две минуты.
— Продолжайте, Хелен, — сказал Баймурзин, переглянувшись с Нурминеном.
— Очень хорошо, — одобрительно сказала Ларкин. — Вопрос. Что делать вам, сироткам?
Пауза.
— Плохо. Ответ: ребята, как там пойдет дальше у вас, я не знаю, но я хочу, чтобы вы сделали все для спасения населения Странной. Видимо, это возможно только одним способом: нужно вернуть планету туда, откуда ее взяли.
Пауза.
— Поэтому: вы, Волчара и Баймурзин, вам говорю: "СТРАУС НА АСФАЛЬТЕ"! Вы немедленно исчезаете. Я абсолютно убеждена, это и к гадалке не ходи, что после того, как меня убьют, Аякс будет ликвидирован, тем, или иным способом. В конце концов, на Жмеринку люди набирались именно по принципу инстинктивной независимости этики от руководящей роли государства. Девяносто шесть процентов жмеринцев — преступники, с замороженными моей властью уголовными делами. Я — гарант их неприкосновенности. Дети мои они не за страх, вы, Эйно и Сагат, знаете, что суть Аякса не в страхе. Но я исчезну, и объявить Аякс вне закона можно мгновенно. Поэтому, приказ: моментально после моей смерти по всем коммуникаторам всех моих должен пройти приказ "СТРАУС НА АСФАЛЬТЕ". И тогда закон и устав у них будет только один — любимый и родной Директор Школы. Ты, Эйно, мальчик. Естественно, это касается только жмеринцев. Ректору Большой Школы я не доверяю. Слишком умен.
Пауза.
— Я не знаю, как вы сможете использовать ребят. Поэтому, приоритета, данного мною группе Маллигана я не отменяю. Я его подтверждаю, Эйно, что бы ты не говорил. Я ставлю на них, Эйно. Они ещё дети малые, но… черт, ну нравится мне понятие «Герой» — и все тут! Ты, Эйно, и вы, Сагат, — вам без Быка и Призрака — никак.
— То есть их нам брать с собой? — спросил Баймурзин.
— Нет. Вот тут, Сагат, я целиком и полностью полагаюсь на ваше мнение. Вы против. Я вам верю. Героя нельзя спасать. Героя нельзя поддерживать. Герой просто так Герой, и все такое. А самое главное, в чем вы меня долго убеждали, а я кокетничала, как идиотка, что Герой совершает подвиг — настоящий подвиг — исключительно во имя любви. Должна признаться, меня поразила ваша теория, Сагат, я человек военный, грубый, практичный, а вы сразу поставили меня, мой успех, успех военной грубой практичной операции в зависимость от неких, трепещущих от малейшего дуновения, зыбких, каких-то нежных и совершенно… — Ларкин поискала слово, — поэтических факторов. Пока вы мне все это математически не описали, Сагат, я склонна была думать, что ваш гений имеет пределы. Теперь я — может быть, от того, что ничего иного не остается, — верю вам. И я с огромной признательностью и благодарностью принимаю на себя венец Прекрасной Дамы. И мне он…
— И вам он идет, — сказал Баймурзин. — Это не комплимент.
— Да нет… О, боги, Навь, старая ты кошелка! — мне он нравится! И ещё, не для протокола, мужики, вот что… Когда я его примерила, дурацкий этот венец, я вдруг ощутила, что перестала бояться, — Ларкин почесала бровь. — Странное состояние… Возможно, я просто свихнулась.
— Ну, это не самое страшное, что может произойти с человеком, — мудро сказал опытный Баймурзин. — Гораздо страшнее — не сойти с ума, когда нужно. Вот такое мое скромное мнение.
— Волчара, — позвала Хелен Джей. — Эй, Волчара, что с тобой?
— Мадам, вы что, все это всерьез?! — спросил Нурминен.
(Документ 7)
ОТЧЕТ-БЕСЕДА МАЛЛИГАНА Д. И КАКАЛОВА З. С ХЕЛЕН ДЖЕЙ ЛАРКИН.
СОДЕРЖАНИЕ: НЕКОТОРЫЕ КОММЕНТАРИИ К АУДИОЗАПИСИ СО СЛЕДУЮЩЕГО УСТРОЙСТВА ШУРМОВИКА «КАЛИГУЛА», СДЕЛАННОЙ ВО ВРЕМЯ ЭВАКУАЦИИ ГРУППЫ МАЛЛИГАНА СО СТРАННОЙ ПЛАНЕТЫ.
ДОКУМЕНТ СУЩЕСТВУЕТ В ЕДИНСТВЕННОМ ЭКЗЕМПЛЯРЕ.
СТЕПЕНЬ ЗАЩИТЫ: 1.
ЛИЧНЫЙ АРХИВ ЛАРКИН Х.Д.
ТЕКСТ:
МАЛЛИГАН: Смотрите, госпожа полный стратег-мастер, генерал, Большой Шеф…
ЛАРКИН: Без комплексов, бычок. Некогда.
МАЛЛИГАН: Есть, сэр. Вот смотрите. Это я — по хронометражу… вот здесь он сбоку… странно.
ЛАРКИН: О боже… Бычок, просто — показывай пальцем. Что странно?
КАКАЛОВ: Дон, давай я.
МАЛЛИГАН: Так тебя ещё нету. Вот это и странно. У меня же ещё связи со штурмовиком нет, как же он меня записывал? Я только-только шлем на тебя, Збых, напялил, сижу у водопада и разыскиваю штурмовик. Вы не поверите, Мамаша, я даже чуть струсил, когда — гляжу, рация аварийного контейнера работает, а «Калигулы» нет. Ну нет как нет, на орбите! Я подумал — сбили, и хана нам. Ну я распаковал тогда сканер, подключился к панели на спецкостюме — рацию я сразу же утопил, по инструкции, — и сижу, кручу настройку, выть хочется.
КАКАЛОВ: А я…
МАЛЛИГАН: А ты ещё в ауте.
КАКАЛОВ: Тьфу! Заткнись, Дон, это тело мое в ауте, а я совсем не в ауте. Я ищу тебя, подключаясь к пассивным датчикам Системы, Хелен Джей, они там — то камешек, то травинка, больше миллиона каналов по всему материку, где ни попадя.
МАЛЛИГАН: Ух ты! И нашел?
КАКАЛОВ: Нашел…
ЛАРКИН: Ладно. Маллиган, продолжай.
МАЛЛИГАН: Ну, только прошелся я по эфиру в пределах известной мне орбиты, только примерился переключиться на авторасширение — бам!
ЛАРКИН: Ой!
МАЛЛИГАН: Простите… Давайте я вытру… Бам! — возникает Директор. У меня в наушниках. К связи, кричит, вызываю группу Маллигана — кричит. Я ошалел. Верите? Ну, думаю, молодцы ребята, прорвались флотом, сейчас меня — и тело Збышека моего — поднимут наверх. Фиг! Нурминен, видите ли, эфирным существом присутствует. Я тогда не понял, сейчас только понимаю, что он… мгм… виртуально в Мешок проник. Увел, понимаете, мой корабль с орбиты, чер-те куда, а мы тут со Збигневом погибай во цвете лет! Ну, мы в поле, нервы, сами понимаете, на взводе, ну я ему и высказал… это вот тут, по хронометражу, а запись уже идет… вот, я пальцем показываю… давайте это мы промотаем. Я тут ругаюсь.
КАКАЛОВ: Ну, Дон, ты трепло, матка боска, ну ты трепло!
ЛАРКИН: Тогда скажи ты что-нибудь. Отдохни, бычок.
КАКАЛОВ: Мы встретились с Волчарой на околосистемном «болоте»… Знаете, Мама, что такое "болото"?
ЛАРКИН: Нет.
КАКАЛОВ: Любая крупная компьютерная система образует от себя по своей периферии остаточное нестойкое излучение. Куски удаленной информации, эхо, отражаемое от плоскостей перемещающейся по внутренним сетям информации, унесенная конвекционным просачиванием жесткая информация, «испарившаяся» информация, и так далее. В киберспейсе «болото» имеет вид хаотично перемещающихся в таком тумане крупных и мелких островков. Гулять там довольно опасно. Понятно? Вот тут меня Волчара и нашел. Мы коротко переговорили, он меня подгрузил жесткой памятью, я немного воспрянул. Хорошую мы, кстати, с ним программу написали, чтобы меня подгрузить… Я вернулся вниз, каким образом — не спрашивайте даже, начисто не помню, что я там хакнул… Стал искать себя и Дона. «Калигула», тем временем, подошел к планете. Это вам сам Нурминен подробно обскажет. И мы с ним, получилось, одновременно выскочили к озеру, он по радио, а я с датчика поблизости. И тут я увидел самолет.
МАЛЛИГАН: Это я виноват, наверное. Я микробокс с девчонкой открыл, пеленки ей поменять, а ее видно тут же и засекли, по неэкранированному микробоксом имплантанту. Ну и они прилетели, четверо на самолете, — разбираться, что да как…
ЛАРКИН: Вот этот момент я не понимаю. "Дон, не стреляй в него, это я!" Какалов.
КАКАЛОВ: А это я в него влез. Это были эффекторы, Мама. Биороботы. Управляемые по сети, сетью же, Системой. Я прервал ее связь с одним из них, а поскольку места у него в пассивном процессоре, в голове то бишь, хватало, я полностью в него и переместился. И повернул, так сказать, автомат в нужную сторону.
