Капитан Рон выглядел совершенно сконфуженным, а папа Кристабель стал таким белым, как будто из него вытекла вся кровь.
— Так что сиди спокойно и держи рот на замке, пока я не вернусь. — Генерал опять улыбнулся. — И молись, если умеешь. — Он опять повернулся и вышел в спальню, закрыв за собой дверь.
Настало долгое молчание. Потом один из людей в черном, Пилгер, сказал:
— Если ребенок хочет есть, в минибаре есть арахис и шоколад. — Потом отвернулся и опять уставился на настенный экран.
* * *
«Все дело в том,— сказала себе Дульси,— что я его совершенно не знаю».
Она проверяла программу администрирования системы Дреда, которая выглядела примерно так же, как и отделка его дома — скудная и бесцветная. Там, где ее собственная система была сродни запискам и незакоченным проектам, разбросанным повсюду, не говоря уже о всякого рода нестандартных программных фишках — начиная от длинных устаревших утилит и отладчиков кода, которые она устанавливала на всякий случай, вдруг когда-нибудь еще пригодятся, и заканчивая реализациями алгоритмов, такими занимательными, что она сохраняла их практически только ради красоты — то у Дреда все было на своем месте, все было абсолютно нужным, во всем не было даже намека на индивидуальность.
«Он так охраняет себя. Один из этих мелочно-дотошных типов. Наверно и носки свои складывает всегда одинаково.» Все свое детство она провела заботясь о доме своей агрессивной матери-цыганки. Почти каждое утро юной Дульсинеи Энвин приходилось не только мыть тарелки с остатками пищи, лежавшие горой на кухне после очередной вечеринки, прежде чем поесть самой, но и тушить непогашенные свечи и выгонять гостей, которые ухитрялись заснуть в самых странных местах. Так что она считала, что жесткая приверженность к порядку — не самая худшая черта, которую может иметь человек.
Она только что закончила диагностику домашней системы их проекта, которая, несмотря на довольно необычные нагрузки, которые Дред в настоящее время давал ей, держалась молодцом, и уже решила написать отчет о некоторых событиях, произошедших после их вторжения в систему Грааля, которые собиралась изучить позже, как наткнулась на нечто очень странное.
Это была какой-то раздел собственной системы Дреда, хранилище данных, и, на первый взгляд, ничего необычного в нем не было. Все системы обычно разбиваются на части в организационных целях, и большинство людей, тратящих массу времени в работе онлайн, ненавидят приводить в порядок свое собственное системное окружение, как если бы это были их дома в реальной жизни. Система Дреда, напротив, была настолько вылизана, что ее это сбивало с толку: он даже не удосужился изменить настройки, имена или инфраструктуру системного пакета, приспосабливая их под себя. Это почти как осознать, что на фотографиях на вашем рабочем столе — улыбающиеся модели из каталога, вставленные в рамку при покупке. Нет, ничего необычного в том, чтобы поделить свою память на разделы, не было. Но этот раздел был невидимым, или, во всяком случае, Дред пытался его сделать таким. Она проверила все каталоги, но и там на было никаких ссылок на исключительно секретную область, которую она обнаружила.
«Маленькая секретная дверь, подумала она. Почему, мистер Дред, вы хотите сохранить что-то в тайне от всех?»
Это было даже пикантно — что-то мальчишечье, дом на дереве, девчонкам не входить. Но, конечно, Дред в таких делах был новичком, а Дульси — слишком опытной девушкой, чтобы спрятать от нее такие вещи.
Несколько мгновений она колебалась — на самом деле совсем недолго — напомнив себе, что это вообще не ее дело, и любой человек, даже твой босс, имеет право на личные тайны; к тому же Дред занимается опасными делами для очень опасных людей, и такие люди очень серьезно относятся к своей безопасности. Но Дульси (которая почти всегда проигрывала спор с собой) решила, что это скорее сложная проблема, а не препятствие. Разве она сама не часть этой опасной стаи? Разве она не убила человека несколько недель назад? Тот факт, что ее по ночам мучают кошмары, и теперь она жалела, что тогда не нашла предлога, чтобы этого не делать — неисправный пистолет, заклинивший замок, эпилептический припадок — все это не значило, что она неспособна бежать наравне с большими мальчиками.
«Кроме того,— подумала она,— интересно заглянуть, хотя бы тайком, в его ум. Узнать, что он на самом деле думает. Конечно, это может быть просто его бухгалтерская книга. Все эти помешанные на порядке маньяки должны изо всех сил скрывать свою двойную бухгалтерию».
Но даже то небольшое желание сунуть нос в чужие дела, которое она себе позволила, не заставило ее продолжить поиски замочной скважины, не говоря уже о ключе. Если и было что-то интересное по ту сторону двери, она не ожидала добраться до этого с легкостью. Слегка пристыженная, чувствуя себя чуть ли не маленькой девочкой, роющейся в тайном ящике маминого письменного стола, она стерла все записи своего исследования и вынырнула из системы.
И полчаса спустя, когда она стояла над спящим телом, уютно устроившимся словно кусок драгоценного черного камня на белой простыне кровати, факт существования тайного раздела в системе ее работодателя все еще жег ей мозг.
«Это правда — я действительно ничего не знаю о нем,— подумала она, глядя на его набрякшие веки, на быстрое движение зрачков между переплетенными черными ресницами.— Да, я знаю, что он не самый уравновешенный мужчина на свете.— Невозможно было не вспомнить одну из его многочисленных вспышек гнева.— Но в нем есть и еще что-то — спокойное и знающее. Как в тигре или волке». Ей было трудно избавиться от аналогий с животными — сдержанная грация Дреда почему-то никак не вязалась с цивилизованностью.
Она наблюдала, как его кожа цвета какао смягчала падающий на нее резкий медицинский свет от ламп наверху, когда глаза Дреда внезапно открылись.
— Здравствуй, моя сладкая, — сказал он, усмехаясь. — Сегодня ты немного нервная, а?
— О Господи ..! — У нее перехватило дыхание. — Мог бы предупредить меня. Ты не связывался со мной почти сутки.
— Я был занят, — сказал он. — Ситуация просто скачет. — Его улыбка стала шире. — Зато теперь я могу показать тебе кое-что. Присоединяйся.
Ей потребовалось долгое мгновение, чтобы понять, что он не приглашает ее в кровать — неприятная мысль, даже если бы ее мысли об этом человеке были менее противоречивы: негромкое урчание моторов и постоянное медленное движение поверхности кровати наталкивали ее на мысль о какой-нибудь морской твари, вроде устрицы без панциря. — Ты имеешь в виду… в сети?
— Да, в сети. Энвин, что-то ты сегодня тормозишь.
— Просто несколько тысяч дел, которые я переделала, только и всего, и пара часов сна. — Она пыталась говорить легко и небрежно, но напускная веселость только выдавала внутреннее напряжение. — Что я должна сделать?
— Входи тем же путем, что и я, и убедись, что обладаешь панорамным зрением — тебе это понадобится. Когда упрешься в первый барьер, введи пароль «Нуба». Н-У-Б-А. Это все.
— Что оно означает?
Он опять улыбнулся. — Одно из наших слов, слов аборигенов, моя сладкая. Пришло с севера, с острова Мелвилл.
— Это оскорбление или что-то в таком роде?
— О, нет. Нет. — Он закрыл глаза, как если опять собрался спать. — Так называют незамужних женщин. Например тебя, верно? — Он хихикнул, что-то смакуя. — Ты увидишь, когда войдешь. — Он расслабился и вновь погрузился в систему, как пловец, скользнувший под воду.
Ей понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что ее все еще немного трясет после его внезапного появления. «Как будто он наблюдал за мной,— подумала она.— Просто стоял сзади, наблюдал за мной и выжидал момент, чтобы напугать. Ублюдок».
Она налила себе стакан вина и осушила его в два глотка, прежде чем лечь на диван с волоконно-оптический кабелем.
Едва Дульси успела произнести кодовое слово, как пустота первого системного уровня внезапно обрела цвет и глубину. Вначале свет был настолько ярок, что на секунду показалось, что она смотрит на солнце, затем перед ней распахнулась огромная бронзовая дверь, и она шагнула в темноту.
Но не в полную темноту: в дальнем конце коридора что-то мерцало, увлекая ее вперед. Ее омыл глухой рокот, глубокий и неторопливый как океанская волна, сбегающая по гальке. По мере того как свет усиливался, и она начинала различать за ним очертания большой комнаты, темные пространства наполнились очертаниями плотно упакованных, круглых предметов, словно поле затонувших мегалитов, и она не могла отделаться от чувства, что попала в сон. Однако вид ее ног и босых ступней, мускулистых и крепких после многих лет, проведенных в танцевальном классе, говорил об обратном. Кто и когда видел во сне собственные ноги? Руки тоже несомненно были ее руками, веснушки на ее длинных пальцах были видны даже в тусклом свете.
