Экран очистился, затем покрылся разноцветными пятнами, из которых высунулась противная анимированная рожа и, нагло подмигнув, заорала: “Пейте пиво “Император”, морда будет с экскаватор!” После чего выдвинула огромную челюсть, действительно напоминающую ковш экскаватора “катерпиллар” в профиль, и в ковш неизвестно откуда бурным пенистым потоком полилась желтая жидкость, призванная символизировать пиво “Император”. Дона передернуло.
— Чай со льдом, — сказал Дон, глотая слюну. — И десять капель коньяка туда же. Можешь?
— Могу, — сказали ему. — Сию секунду, сэр.
Получив вожделенный бокал, покрытый капельками холодного конденсата, Дон сел, пошевелил всеми пальцами, прижмурил глаза, отхлебнул, принюхиваясь к легкому аромату коньяка, и потребовал местные новости. И напрасно. От приличного настроения и расслабленного состояния мигом не осталось и следа.
Сначала мелькали быстрые кадры кучи всяких событий, случившихся за последние сутки. Заседание в дублинском парламенте (нудятина)… огромные крысы в канализации (брехня)… лидер Ирландской Республиканской Армии в черном чулке на толстой морде, заявил, что сборище в парламенте сектора напоминает гнездо гигантских крыс в канализации (а вот это — чистая правда)… полицейское управление Дублина запретило всем космическим кораблям покидать столичную планету и закрыло космопорт Макморра (а это еще… а… ЧТО?!).
— Назад, — приказал Дон, — подробности.
Телевизор послушно принялся передавать полный вариант сообщения.
“Дублин, — сказал диктор, — издавна и не без основания считается одним из самых спокойных и безопасных созвездий, входящих в состав великой Империи. Все мы знаем, что причина этому — прекрасно выстроенная правоохранная система, за работоспособностью которой следят сотни наших доблестных неподкупных полицейских…”
Тут Дон хмыкнул, вспомнив пару эпизодов… которые, впрочем, к делу не относились.
“…Мы всегда гордились и продолжаем гордиться тем, что туристы, прибывающие в систему, чтобы насладиться красотами древней ирландской природы и полюбоваться архитектурными памятниками, могут чувствовать себя в полной безопасности, даже гуляя по самым темным переулкам. Даже ночью и в одиночестве. Вчера, — физиономия диктора покраснела от негодования, — нашей доброй репутации был нанесен страшный и коварный удар. Посмотрите кадры с места происшествия и ужаснитесь вместе со мной!..”
Крупный план: бренные останки, точнее — обломки цыгана, свисающий на длинном усике мертвый немигающий глаз; затем камера отъехала, пошла панорама: брызги зеленоватой слизи на стенах бара “У Третьего Поросенка”, толпа родственников покойного, невнятно гомонящих и злобно озирающихся по сторонам, пожимающий плечами и разводящий руками бармен Мак, мундиры взвинченных полицейских, запах горелой плоти и пролитого крабоцыганом пойла.
Маллиган покрутил носом и поморщился — с запахом репортеры явно переборщили, воняло уж точно не крабом. Но запах — это еще туда-сюда, а вот то, что несет этот тип за кадром…
“…Столь наглого и зверского убийства с применением оружия дальнего радиуса действия Дублин не видел уже целых восемь лет, с того самого момента, когда был обезврежен и подвергнут катарсизации злобный маньяк Джек Звездный Разрушитель, он же Зраз. Люди моего возраста прекрасно помнят ужас того времени, когда мы боялись отпускать на улицы детей и стариков, чтобы не подвергнуть их неминуемой опасности. Звездный Разрушитель (он же Зраз) застрелил двух человек — служащего налоговой инспекции… которого звали… секундочку… которого звали О'Брайен, и полицейского сержанта О'Нила. Мы вечно будем помнить их имена.
Неизвестный преступник убил пока только одного — недавно прибывшего в наше созвездие негуманоида, члена цыганского табора, чье присутствие на улицах и площадях столицы вы, уважаемые зрители, уже наверняка заметили. Добрые и общительные цыгане вызывают у нас самые различные чувства, а посему это убийство становится еще более вызывающим.
А теперь — рекламная пауза!”
По пространству экрана, странно приседая, двинулся невысокого роста гуманоид; самыми заметными деталями его обмундирования были длинный кривой меч, потрепанный цветастый халат, буденовка и древний ионный бластер китайского производства, болтающийся на шнурке за спиной. Навстречу ему выскочил тип, одетый в халат поновее и поцветастее, и что-то крикнул, потрясая оружием. Первый молча сверкнул мечом и ловко порубил нахала на десять равных частей. “Смотрите новый, захватывающий дух телесериал под названием “Девять с половиной самураев”! — рекламный текст заполнял комнату низкими интригующими вибрациями. — Удивительные приключения легкого тела, властвующего над своим тяжелым духом! Древние техники боя на мечах! Сериал снят по мотивам древнего плоского фильма “Семь великолепных”…”
Шакалы, подумал Дон. Ну хоть бы катану держал правильно…
— Что меня всегда удивляло, — раздался голос от двери, — это их жадность. Слушай, Маллиган, ты к этим вещам поближе будешь… У них что, такой низкий бюджет, что им жалко заплатить самому дешевому тренеру? Даже не за то, чтобы он чему-то научил, а просто, чтобы показал, как меч держат. А?
— Не знаю, — промямлил Дон, оборачиваясь и с трудом узнавая в вошедшем вчерашнего благодетеля, на котором не было ни шляпы, ни плаща. А был, наоборот, маломодный костюмчик и моднющая кепка. Спаситель был решительно непохож ни на одного известного Дону литературного тире киношного героя. Абсолютно отдельный человек. Худощавый. Не худой. Мужественный. Не супермен. Умница. Не зануда. Блондин. Не брюнет. Голубоглазый. Без очков. Дон сказал: — Я с киношниками никогда дела не имел…
— Как себя чувствуешь?
— Пару минут назад было нормально… А сейчас — лучше бы я не просыпался.
“Как вы уже догадались, — снова возник на экране диктор новостей, — полиции пока доподлинно неизвестно, кто совершил это преступление, но налогоплательщики имеют право знать все! Поэтому наши репортеры с риском для жизни добыли факты, свидетельствующие о том, что убийцей является некий Дональд Маллиган по прозвищу Музыкальный Бык, кумир определенной (и не лучшей) части нынешнего молодого поколения…”
— Скоты! — простонал Дон, хватаясь за голову и валясь на тахту навзничь.
“…Полиция тоже склонна принять эту версию, хотя прямых указаний на вину Маллигана нет…”
— Вот видишь, — сказал спаситель, — а ты боялся. Все нормально. Никто тебя не заложил.
— Ага… — съязвил Дон.
“…Но и косвенных доказательств достаточно, — диктор был неумолим, — для того, чтобы арестовать Музыкального Быка Маллигана и передать его в справедливые руки правосудия. Преступник должен понести должное наказание. Против сбившегося с честной дорожки музыканта говорит то, что он сбежал с места преступления и теперь прячется неизвестно где. Дома он не появился и ночью, где до утра дежурил усиленный полицейский наряд с ордером от прокурора на его арест…”
— Интересно, — задумчиво сказал спаситель, присаживаясь на край тахты рядом с Доном, — он сам понял, чего сказал?
— Он, может, и не понял, — хмуро ответил Дон, — зато я уже сообразил.
— Ну да… Выбор у тебя, прямо скажем, небогатый.
— Ненавижу, — сказал Дон, вставая, — когда меня загоняют в угол. Все, пора к контрабандистам. Пока при памяти. Спасибо за помощь. Или… мне надо позвонить.
“…Начальник полицейского управления, — обухом грохнул диктор, — запретил покидать столичную планету всем находящимся на ней кораблям до тех пор, пока преступник не будет обнаружен. Космопорт Макморра оцеплен войсками. За ночь был произведен только один взлет — стартовал корабль “Звезда Закона” капитана Слима О'Доннела, который получил личное разрешение начальника полиции, предоставив необходимые документы, подтверждающие неотложность его рейса…”
— Аут, — сказал Музыкальный Бык и сел обратно. Потом снова вскочил. — Нет, звонить, кажется, некуда и незачем. Людей подставлять. Мать, что ж с родителями-то будет? Нет, все-таки мне надо идти. Чтобы тебя не подставлять. Сообщники получают наравне с преступниками. Пока никто тебя со мной не видел…
“…Полиция считает, что обнаружение Дональда Маллигана — дело нескольких часов. Выяснилось, что тем же вечером он побывал в баре “Темная Стекляшка”, где появился на пару с неизвестным человеком, видимо, сообщником. Приметы сообщника полиция записала со слов свидетелей, граждан Дублина, отдыхавших в том же баре на улице Джойса. Скорее всего, эта зацепка и приведет наших доблестных сыщиков к разгадке исчезновения кровавого музыканта…”
Дон побрел к шкафу и вынул оттуда свои джинсы, за ночь сервом выстиранные и приведенные в порядок. Потом уронил их на пол и сел рядом, уткнувшись лбом в колени.
