Старые подвалы и брошенные склады оборудования, кладбища ржавой техники и утилизационные станции, жилые кварталы и помойки. Он знал всю подземную жизнь города, ориентируясь в переходах, как крыса, почти что по запаху и чужим меткам.
С помощью Бо доктор Гриффин оказался на месте своей прежней работы всего за четверть часа. Пролезая сквозь узкие технические коридоры, сдирая кожу на плечах, которые оказались шире, чем рассчитывал Бо, Гриффин раздумывал о той минуте, когда окажется в своих апартаментах.
Всё, чего так отчаянно жаждал доктор, это коктейль от похмелья, устраняющий последствия бурных возлияний накануне похода. Хеллер не дал Гриффину возможности полностью прийти в себя, истерически возопив о скорой смерти обожаемого племянника. Гриффин только буркнул что-то о нервных содомитах, но послушно кивнул, соглашаясь отправиться за своими вещами немедленно.
С одной стороны, это было и в его интересах, поскорее разделаться с проблемой багажа. С другой… с другой стороны, тащиться обратно, вполне ожидаемо встречая у ворот клиники засаду из контролёров, он вовсе не жаждал.
– Всё. Дальше я не пойду, – сказал Бо, усаживаясь на влажный пол. Тонкая, хлипкая на ощупь, лесенка из потемневшего сплава уходила вверх, к неприметному люку в потолке.
– Можно и я не пойду? – потирая ссадины на костлявых плечах, спросил Гриффин. Ваняски взглянул на него в свете тонкой трубочки химического фонарика, придающего лицу рыжего провожатого вид несвежего мертвеца.
– В смысле? – моргнул Бо своими круглыми совиными глазами, уставившись на Гриффина. – Ты же сюда за шмотками шёл.
– А ты зачем сюда шёл?
Бо кашлянул от недоумения, дважды моргнул, становясь похожим на кустовую сову-призрака, пугающую свою добычу из засады огромными фосфоресцирующими глазами.
– Слушай, Док, это не я, а ты заминировал проход после того памятного раза…
– После того, как ты влез ко мне, обшарил мои вещи, получил два заряда парализатора из автоматической пушки охранной системы и обделался на полу, хотел ты сказать?
Бо засопел и напыжился, как карликовый пикс-терьер, собирающийся навалить кучу на полу в гостиной.
– Короче, Док, тебе надо – ты и лезь туда, – резюмировал он, демонстративно начав ковыряться в носу указательным пальцем. Какое-то время Гриффин наблюдал за действиями напарника, а потом поднялся на ноги, хлопнул его по плечу и сказал:
– Да ладно тебе, Бо. Никакого заряда там нет. Я пошутил тогда.
Ваняски замер с пальцем в ноздре, а на его лице отразились такие детские обида и негодование, что Гриффин почти поверил: вот сейчас рыжий неуч закатит в подземном коридоре самую настоящую младенческую истерику о не купленной игрушке.
– Ты… Ты, ты, ты! – вскочил Бо, вытаскивая из носа палец и потрясая им перед лицом Гриффина. – Это же нечестно! – он топнул ногой, подняв вялую кучку грязной пыли и влажных брызг.
– Ага, а влезать ко мне в кабинет по ночам? Это честно?
Ваняски сдулся и опустил узкие плечи, понурившись. По стенам коридора расползались отсветы от фонарика, переливаясь радужными всполохами по наросшему на стенах многоцветному мху. Где-то вдалеке слышались приглушённые звуки капающей с потолка воды, крысиный писк и невнятное шуршание.
– Ладно, Бо, не обижайся, – примирительно сказал Гриффин. – Скажи лучше, ты чего в тот раз хотел найти-то?
– Да я сам не знаю, – растерянно сказал Бо, пожав плечами.
Он сделал пару шагов из стороны в сторону, сунув руки в глубокие карманы широких штанов.
– Имя хотел себе сделать, – признался Ваняски наконец после целой минуты молчания. – Думал, вот влезу к тебе, местной легенде, так сказать, а потом уже никто не сможет мне тыкать, что я бесполезный прыщ в своём обществе. Ну, вроде как, доказать всем, что на меня можно положиться, что я не гнусь подкустовая, прославиться таким деянием, вроде как…
Гриффин тяжело вздохнул.
– Ну ты же Гриффин! – запальчиво сказал Бо. – К тебе даже правительство ходит за помощью, военные там всякие, у тебя должны были быть какие-то секреты. Мало ли, о чём говорят перед смертью крутые люди города. Я думал найти какие-то записи, следы, что-то такое, – он неопределённо покрутил руками в воздухе, едва не съездив по носу доктору, стоящему рядом с ним.
– Бо, ты дебил? – спросил Гриффин устало. – Ну вот ты сам подумай. Даже если бы всё было именно так, как ты говоришь, разве я стал бы записывать последние слова тех, кто при жизни мог открутить голову половине континента? Да ещё и хранить это в кабинете, оставляя его на ночь под охраной. Я доктор, был им, во всяком случае, – буркнул Гриффин мрачно. – Если бы у меня каждый день кто-то умирал на столе, ко мне бы не обращались так часто и такие люди. Смерть – это редкость. Это плевок в лицо врачу, кем бы он ни был в жизни. А самоутверждаться за счёт взлома и воровства может только исключительный клинический дебил. Ты бы ещё за счёт мастурбации в городском парке решил с женщинами знакомиться.
– Это не одно и тоже! – взвился Бо, подступая к напарнику.
– Да? – злым холодным голосом осведомился Док, презрительно поглядывая на Бо. – А разве тратить свою жизнь на поиски уважения среди старых убийц и воров это не тоже самое, что открыто признаться в своей сексуальной несостоятельности? Ты идёшь в парк показывать свою пипку, говоря всем о том, что ты извращенец-одиночка, которому не дают даже шлюхи. Или ты идёшь и тратишь юность и молодость на то, чтобы показать остальным ублюдкам, что ты такой же крутой ублюдок и отрыжка общества, которому не дают даже городские власти? Не дают образования, билета в иную жизнь, прав и обязанностей.
Ваняски коротко размахнулся и попытался врезать кулаком по лицу Гриффину, нанося удар снизу вверх и справа налево. Док легко отшатнулся, ударившись затылком о стену прохода, но перехватил кисть Ваняски, хитро заламывая её под углом. Бо застонал, пытаясь вырваться и ухватить Гриффина второй рукой.
– Не дёргайся, сломаю запястье, – бросил Док напарнику. – И поверь мне, эти переломы одни из самых сложных. Воровать так же ловко ты уже точно не сможешь.
Бо засопел, но обмяк.
– Ладно, пустое это сейчас, – буркнул Бо, постукивая свободной ладонью по стенке коридора. Гриффин медленно разжал пальцы, выпуская запястье из захвата.
– Забыли. Я тогда пойду за своими вещами. А ты можешь присоединиться. Выбор за тобой, Бо.
Доктор взялся за тонкие поручни лесенки, ведущей к люку в своём бывшем кабинете…
Вряд ли он смог бы объяснить, что случилось. Интуиция, инстинкт, предчувствие – неважно. Важным было только одно: Гриффин понял, что он не один в своём кабинете. Едва он выбрался наружу из крошечного технического люка внутри своей обители, как обострённые чувства отправили сигнал опасности в мозг.
– Спокойно и медленно подойди сюда, – услышал он незнакомый голос. И что-то подсказывало Гриффину, что это не один из служак Корпуса правительства, и даже не Инквизитор внешнего сектора. По спине доктора пробежал давно забытый, но такой ожидаемый все эти годы холодок.
«Вот тебя и нашли, – мелькнуло в голове, – ты этого боялся? Не бойся, оно случилось. И теперь ты бесстрашен, тебе нечего больше бояться».
Доктор медленно повернулся на голос, поднял руки и пошёл к незнакомцу.
Спенсер всеми силами старался придать своему лицу безразличное выражение, а голосу добавить уверенного звучания. Оказавшись на рабочем месте предполагаемого объекта поиска, он первым делом собрал биологический материал, чтобы подтвердить или опровергнуть совпадения.
Старое изображение Льюиса Джероми Гриффина в его бытность сотрудником Корпорации сильно отличалось от файла местного изъятия. Нынешний Гриффин оказался не таким холёным, уверенным человеком со взглядом профессионала. Он был более худым, истрёпанным, и словно более блеклым. Тёмные некогда волосы стали теперь пепельного оттенка из-за появившейся седины. Длинные волосы сменила короткая стрижка на затылке и макушке, и лишь две пряди чёлки, свисавшие до подбородка, напоминали о страсти доктора к длинным ухоженным волосам.
Из его взгляда исчезла уверенность и сила, уступив место усталости и искрам безумия человека, который не дорожит ничем, включая свою жизнь.
Спенсер впервые за долгое время понял, что почти бессилен перед Гриффином. У агента Корпорации не было рычагов влияния на доктора. Льюис ничего не боялся, ничем не дорожил и не имел никаких личных привязанностей в жизни. У таких людей не бывает друзей, женщин, детей или домашних животных. Они не ценят себя, своё существование, общемировой порядок и благополучие иных граждан вокруг. Они свободны, опасны и неуправляемы.
Да, именно неуправляемость Гриффина настолько выбивала из колеи Спенсера, что тот полагался исключительно на фактор внезапности.
Действовать надо было быстро, пока Гриффин не понял, что может просто повернуться и уйти вон. В стандартной ситуации, если бы Льюис был простым заданием Спенсера, тот просто стёр бы его в прах, или предоставил Корпорации тело. Но здесь ситуация осложнялась тем, что самому Спенсеру было что-то нужно именно от совершенно неконтролируемого им человека.
