Искусственный интеллект не был в то время новинкой, однако моё детище привлекло внимание начальства. Мне тут же предложили должность главного директора нового проекта — создание легального Фауста, тогда девятнадцатилетнему мне казалось, что теперь у меня неограниченные возможности — хорошая работа, не чета той которой я занимался до устройства в корпорацию, неплохая зарплата, и мощные компьютерные ресурсы. А что ещё нужно такому человеку как я? Информационные технологии — единственное что действительно приносило мне счастье, я любил компьютеры и любил программирование. Больше чем эти две вещи мне от жизни было и не нужно. Сейчас я понимаю, почему они это сделали — разобраться с той ахинеей, которой были исходники первого Фауста, больше бы не сумел никто. Код был уникальным, но настолько запутанным, что любой спец, над его расшифровками и структурированием ломал бы голову не один месяц.
Первый Фауст вышел на рынок с большим успехом, стоял во всех топ листах как лучшая защитная программа месяца. Через пол года вышел второй Фауст и опять лидирующее место. Через два месяца вышел третий, но уже не было такого фурора — мы выжали из программы всё, и она стала неким эталоном для систем security. И начальство придумало новую фишку — гипномодуль.
Затем долгий перерыв на год, мы своевременно выпускали патчи для предыдущих версий Фауста, добавляли новые функции, но это было уже как само собой разумеющееся. Когда пришёл приказ сверху: создать Фауст четыре я несколько растерялся, у меня не было никаких идей по этому поводу. А в приказе чётко давали понять — программа должна быть не такой как три предыдущие, она должна быть не просто хорошей системой, а системой, которая вытеснит все остальные с рынка. То есть включать в себя операционку, браузер, всевозможные редакторы, проигрыватели, в общем, все основное пэо, используемое в повседневности каждым человеком и при этом иметь удобный пользовательский интерфейс. В начале я думал — руководство сошло с ума. Но через пару дней меня убрали с должности руководителя проекта. Нагнали кучу программеров. Все остальные проекты были приостановлены. И многотысячная армада корпоративных программистов принялась за работу над Фаустом номер четыре. Мой отдел стал отвечать только за ядро и защитный функции системы то есть, зато же самое чем отдел занимался и раньше. Кодить ядро я не доверил никому — опять же собственноручно стряпал массивную работу. Через мои руки проходили дополнительные модули Фауста, помню, как восхищался, увидев в первый раз искусственный интеллект — основная составляющая Фауста. Помню, как расстроился, получив приказ с верху — запретить Фаусту, само обучаться и размышлять самостоятельно. Помню, как удивился изощренности гипномодуля.
Всё было идеально, я даже примирился с тем, что перестал быть главой проекта. Приходилось быть откровенным до конца — я бы не смог руководить такой колоссальной работой без посторонней помощи, не хватило бы опыта. Но зато я видел всё. Систему Фауст в полном объёме, в отличие от остальных моих коллег. Они даже не были в курсе, что именно делают. Им был дан приказ — создать модули и приложения. А моей же работой было подключать и отлаживать все эти модули, видя совместную работу программ прямо в действии. Всего Фауста целиком, от внутренностей до косметических ремонтов.
Всё было идеально…
Пока не появился Сергей, мужик, разбирающийся в кодинге хуже моей бабушки. Но умеющий очень хорошо лизать задницы. Таких людей как он можно найти в любой фирме — лощёных подхалимов, слащавых льстецов. Прогнивающих не снаружи, а изнутри… Чего-чего, а таланта шустрого жопализа у него было не отнять. Быстро, как скользкий угорь он получал повышение за повышением. Спал с кем надо, не гнушался ложиться и под начальников мужского пола, через неделю сам становился их боссом. И вот он почти у самой вершины, над ним только совет высшего руководства и президент — директор отдела по производству программ бухучета.
Мои интересы не пересекались с дорожкой Сергея, по крайней мере, до некоторых пор. Но однажды это время наступило. Он заявился ко мне в кабинет, предложил, как ни будь сходить в ресторан, ведь мы же коллеги и работаем в параллельных отделах, я начальник отдела разработки защитных программ, а он начальник отдела отвечающего за системы бухгалтерского учёта (мда уж, по его словам это почти одно и тоже). Зная его некоторую склонность к гомосексуализму, я очень вежливо отказался от ужина. После этого случая он ещё несколько раз заходил ко мне, предлагая пойти то в какой-нибудь клуб, то в театр, то в оперу. Каждый раз мне удавалось найти более-менее подходящее и свежее оправдание, для того, что бы отклонить его настырные предложения. Я не испытывал большой симпатии к голубым, да и Сергей как человек мне не нравился — слишком скользкий, слишком себе на уме. Но всё-таки он нашёл моё слабое место, не знаю, каким образом, но он выяснил, что я очень часто бываю в клубе Кибер-Хеад.
В один из славных вечеров я попивал пиво с давними сетевыми приятелями, болтая на различные около компьютерные темы, да и вообще о жизни…
* * *
Кибер-Хеад отличный клуб для людей, обожающих компьютеры. В нём тусуется вся прогрессивная молодёжь сектора. Хакеры, кодеры, фрикеры, крэкеры, электронщики и ещё дюжина разношерстных компаний. Среди них можно было заметить несколько кучек радикальных механистов с набойками кланов на серебристых металлических предплечьях.
За стойкой стояло двое полузверей — братья Стражевские. На, покрытых короткой шерстью, лицах, агрессивно выделялись чуть вытянутые волчьи челюсти, а жёлтые, блестящие в темноте, глаза придавали братьям полумистический вид.
Возле входа стояло двое накаченных парней, из-за остекленевшего, рассеянного взгляда их можно было принять за наркоманов, но это ошибка — они нули. Бойцы с подавленной на сверхнизком уровне сознанием и перестроенной психологией под единственную задачу — быть вышибалами.
Заведение было наполнено табачным дымом со слабой примесью низкосортной травки. В туалете кто-то засунул в трубу вентиляции зажжённый пакет с лёгкой наркотой и теперь этот аромат распространялся по всему клубу. В общем-то, никто из посетителей против этой шалости, неизвестного хулигана, не возражал.
За круглым столиком из стеклопластика вместе со мной сидели: высокий, весь в чёрной коже и как всегда мрачный Алдэл и Тенда — небольшого роста, с приятной фигуркой весёлая девчушка. Обоих я знал ещё с детства, вместе организовывали подростковую группу, вместе подвешивали чужие серваки — но это всё в прошлом, сейчас у каждого солидная, более-менее законная работа, но из виду мы не выпускали друг друга никогда.
Мы больше месяца не встречались. Не созванивались, даже в сети не коннектились. За этот месяц у нас накопились гигабайты информации и новостей друг для друга. Вот сейчас Тенда рассказывала, как ей недавно пришлось раздолбить сеть местной радиовещательной компании — заказ от конкурирующей фирмы. Большие зеркальные очки в пластиковой оправе, закрывающие девичьи глаза, поблескивали, отражая неоновый свет, изливающийся с потолка:
— Я, значит, купила новый сотовик-двойник, пришла в парк, со спокойной душой уселась на скамеечке. Подрубила телефон к своей портативной Химере… Кстати, Спирит ты видел мою красавицу? — Тенда имела в виду свой новый, собранный под заказ компьютер на базе процессора «Химера II». Не дожидаясь моего ответа, она вытащила из под стола блестящий рюкзачок. Покопалась в нём и выудила толстенькую книгу. — Вот моя гордость: камень — Химера два, двенадцать гигагерц; Паносониковский флэш-винчестер на пять сотен гектаров; сверхскоростная шина; быстрая сидюшная дека от Соньки; классный встроенный модем «ЮСР»; — Она надавила на куда то на «книжку» и боковая пластина отъехала в сторону, обнажая дюжину универсальных разъёмов. — Гнёзд у этой малютки хватит на принтер, сканер, видеокамеру, внешний винт, большой монитор — все, что душе угодно…
Алдэл прервал Тенду, не давая договорить:
— А виртуалка, клава и перчатки где?
Тенда озорно улыбнулась, постучала указательным пальцем по очкам:
— Виртуалка всегда со мной, прозрачные жидкокристаллические дисплеи — это очень круто, одновременно и светофильтр и видеокамера, да и бинокль. Признаюсь мальчики — влетело мне это в копеечку. А самое главное, что у меня теперь есть — встроеные под кожу пальцев проводники, перчатки мне больше не нужны! — Она потёрла крошечные как у ребёнка ладошки друг об друга, не спеша, закатала рукава белой водолазки, показывая серебристые браслеты с парой разъёмов, красующиеся на обоих запястьях.
Алдэл который до этого момента казалось почти спал, теперь чуть ли не с ужасом взирал на художество кибернетики и хирургии:
— Ты что рехнулась? Это же уродство! Соединять себя с машиной — богохульство!
