Неестественные для мальчика желания. Саша Токарев спустил ноги с топчана и осознал: он делает что-то не то. Что-то нечеловеческое.
Скрипнула дверь.
– Саня, ты здесь? – глухо спросил Алекс. – Ну как?
– Шухер! – прошипел Петя Жаров. – Идут!
Друзья исчезли, будто не было их.
В медпункт вошли две женщины.
– Этот? – раздраженно воскликнула директриса. – Что вы мне голову морочи… – Она вдруг осеклась. Очевидно, присутствие мальчика напомнило ей об основах педагогики.
– Ой, – только и смогла сказать медсестра. Директриса бросила на Сашу прокурорский взгляд.
– С кем дрался? – спросила напрямик. Тот, криво улыбнувшись, выдавил:
– Дорогие товарищи, многие из вас… – он запнулся, будто прислушиваясь к чему-то, – еще отдыхают перед началом трудового дня, поэтому не забудьте уменьшить громкость ваших телеприемников… – Саша жалобно посмотрел на директрису, – то есть вашего передатчика…
Лицо директрисы обвисло, на секунду стало очень глупым. Потом хищно заострилось.
– Фамилия? – профессионально спросила она.
– Ток… – Саша запнулся. Он хотел сказать «Токарев».
Но первые буквы его фамилии неожиданно увязались с напряжением электрического тока в сети, которое, как ему показалось, упало в данный момент. Он спохватился. Мозг вдруг пронзило ужасное предположение: не уменьшился ли размер по вертикали?! Саша обхватил голову руками и попытался удержать расползающееся изображение. Даже вскрикнул:
– Пожалуйста, подкрутите ручку! Ну пожалуйста!
Вот теперь для директрисы все было ясно. Мальчик учинил драку, а сейчас отвратительно дерзит, да еще корчит рожи. Надо было срочно наказывать ребенка. Директриса с ходу написала в дневнике распоясавшегося Токарева замечание о его безобразном поведении, а уходя, распорядилась направить ученика в районный травмпункт – «во избежание». И, пристыдив школьника взглядом, покинула помещение.
Медсестра собралась было спросить у пациента, не видел ли он здесь большой телевизор, но постеснялась Кроме того, ей хотелось поскорее избавиться от странного ребенка.
В коридоре Токарева поджидали друзья. Он показал им освобождение от занятий и монотонно произнес:
– В травмпункт не пойду. Пойду домой. Дома дела.
– А мы рисование мотаем, – похвастался Алекс. – И новый план разрабатываем.
– Токинг, а ты из-за этого… – Петя Жаров показал на Сашин «фонарь», – про обещанный магнитофон не забыл? Дашь?
Саша повернулся и зашагал прочь.
Все было вполне обычно: свойственные погожему дню старушки на скамейках, несомые ветром прохожие, наглые воробьи, – и ему показалось на мгновение, что ничего такого не произошло, что учебный год начался так же, как всегда. То, что приключилось с ним в медпункте, никак не умещалось в голове. Поэтому Саша не стал терзаться попусту. Ему вспомнился вчерашний день Но воспоминания разволновали его еще больше, поскольку и вчера хватало загадочных мелочей! Собственно, непонятные события начались с прошлой ночи, из-за чего Саша и не выспался тогда, хотя обычно…
Воспоминания о дне первом.
Униженный
…я очень хорошо сплю. Однажды в детстве я упал с полки в поезде – и то не проснулся. Вот и в лагере ребята обижались. Набьют мне ночью рот зубной пастой, потом ждут, предвкушают, – а я хоть бы что, дрыхну себе.
Но прошлой ночью почему-то проснулся. И соображаю: где это я? Никто рядом не сопит, не жует под одеялом, пружинами не скрипит, не шлепает босиком в соседнюю палату девчонок пугать. На летний лагерь не похоже… Наконец разобрался: я же дома! Три дня, как вернулся.
А по комнате гуляют непонятные звуки. Не лагерные и не домашние, глупые какие-то звуки. Как будто отряд старушек кряхтит и бормочет. Целый хор: скрипы, вздохи, шелест. Иногда раздается зловещий треск – похоже, ломается что-то деревянное. Мебель?.. Жуть, я даже вспотел! Наверное, эти звуки меня и разбудили. Кто там? Бандиты, пришельцы? Может, Шери забралась в комнату? Шери – это наша кошечка… Нет, кошки так не скрипят.
Звуки идут отовсюду. Особенно выделяется один – со стороны книжного шкафа – низкий, жалобный, словно корова плачет. Хотя откуда мне знать, плачут ли коровы? Я присмотрелся: смутно темнеет махина шкафа – и всё. Никого. Звук глухой, будто внутри кто-то сидит и подвывает басом.
Короче, стиснул я зубы, выполз из-под одеяла и подкрался к выключателю – бесшумно и мужественно, как индеец. Звуки тут же исчезли. Я моментально зажег свет и резко отпрыгнул в сторону. Никто на меня не бросился. Тогда я обшарил комнату. Капитально обшарил! Действительно, никого – ни пришельцев, ни нашей кошки. Что за ерунда? На всякий случай заглянул под кровать, но там, извиняюсь, только горшок был. Я им давно не пользуюсь, честное слово!
Показалось, что ли? С кем не бывает, особенно ночью.
Я выключил свет, снова улегся, долго-долго прислушивался. Тишина, ничего подозрительного. Я закрыл глаза и, наверное, заснул, потому что, когда…
…когда Саша Токарев снова открыл глаза, было уже утро, утро второго сентября, и пора было собираться в школу.
Некоторое время он лежал неподвижно. Еще до конца не проснувшись, он ощутил озабоченность: предстояло совершить нечто ответственное. Саша окинул яснеющим взглядом комнату и вдруг понял, с какого именно действия нужно начать этот день. Решительно встав, он шагнул к музыкальному центру. Затем опустился на колени и принялся нежно протирать черную панель замшевой тряпочкой.
Он завершил священнодействие. Погладил ряды кнопок, поулыбался. После чего его юный интеллект посетила новая забота. «Продать бы ту рухлядь, – подумал школьник, имея в виду старый магнитофон, который он вчера запихал на антресоли. – И купить у Хлумова пяток дисков по дешевке. Вроде бы у него с деньгами туго».
А потом началось настоящее утро: Саша поставил кассету и под бодрящую музыку начал одеваться. Танцуя, надеть штаны нелегко, поэтому, когда в комнату заглянула мама, Саша прыгал, как кенгуру, застряв ногами в штанине.
– А я уж тебя будить собралась, – перекрикивая соло на синтезаторе, сообщила мама. – Сашуля, завтрак на столе. Мне бежать пора. Почисти зубы и не забудь, что тебе сегодня в школу.
И исчезла.
Саша послушно вычистил зубы, позавтракал, собрал портфель, выключил музыку и уже почти ушел. Но тут вспомнил про обещание. Надо бы захватить для Алекса сборник фантастики, Алекс вчера просил. Пришлось задержаться.
«Он, кстати, здорово вымахал», – подумал Саша о своем друге и немного расстроился. Позавчера на медосмотре шестиклассник Токарев с горечью убедился в том, что по росту он опасно приблизился к концу шеренги. Почти все ребята за лето заметно удлинились. А у него почему-то только нога стала на два размера больше. «Не тем местом растешь», – пошутил Алекс. Ему-то хорошо! Зато смешно было, когда Петьке Жарову кое-что на спине нарисовали. А он жирный такой – и не заметил. Повернулся спиной к докторше, смутил тетю.
До книг добраться не удалось, стекла на нужной полке книжного шкафа заклинило намертво. Саша поставил портфель, снял куртку, уперся в стекло обеими руками и снова попытался сдвинуть неожиданную преграду. Шкаф слегка содрогнулся, но не уступил. И тут Саша внезапно вспомнил… Странный ночной концерт, шорохи и вздохи, завывание из книжного шкафа… Неприятное воспоминание. Впрочем, странности можно обдумать потом, да и Алекс прекрасно проживет денек без фантастики: толку-то от этих книг. В общем, Саша Токарев схватил портфель и, суетясь, выскочил на лестницу. Время поджимало, а ведь нужно было еще…
…Маринку захватить, небось тоже опаздывает. Она живет этажом выше и вдобавок сидит со мной за одной партой. У нас с ней плодотворный дуэт: уроки в соавторстве делаем. Она мне всякую математику, а я за нее рисую, пою и сочинения пишу. В прошлом году такое сочинение загнул на тему «Как я провела лето», что ее родителей в школу вызывали. Чем она мне особенно нравится, так это бутербродами. Она уникальные бутерброды мастерит! И зря их в школу берет, все равно к концу первого урока от них даже «спасибо» не остается. Я человек увлекающийся.
Только я собрался вверх по лесенке пробежаться, а Марина тут как тут и вместо «здрасте» портфель мне в руку сует. Она за лето изменилась. Возмужала, что ли? Массу набрала и ростом почти с Алекса. Как с ней танцевать-то? Не класть же голову ей на плечо?
Идем по улице, я ей про свою технику рассказываю. Она, позевывая, слушает. У меня ведь теперь дома целая система. Система – это когда все есть, понятно? Просто папа у меня бурильщик. Раньше помбуром по области мотался, а тут наконец на Север отправили, уже мастером. Все лето в тундре просидел, в недрах ковырялся. Нефть искал. Приехал уставший, бородатый, шумный – привык там на оленей орать, – зато денег привез чемодан. Мама обрадовалась, сказала, что наконец-то папа мужчиной стал.
