Радость отпускает и мамино лицо растворяется.
— Хорошо, давай дальше.
— Пока ничего. Смутные тени вращаются… Теперь мы все вместе на кухне, готовим салат: я чищу огурцы ножом для кожуры, папа режет помидоры, мама — огурцы. У меня порез на пальце, папа клеит на него пластырь и целует…
— Так. Что ещё?
— Вижу всех своих дворовых друзей: Жеку, Саню, Серого. Мы играем на заброшенной стройке. Жека придумывает нам игры: стратегии из камней веточек и мусора, охоту на зомби с ножом и тремя патронами в заброшенном городе и просто командные войнушки с палками-автоматами наперевес…
— Очень хорошо. Что дальше?
— Однажды в школе меня позвали в сценку: нужно было станцевать в балетных пачках. Сам танец помню плохо. Зато помню, что всем понравилось… На уроках труда меня и Вовчика выделили в отдельную бригаду. Пока остальные трудились над совками, скалками и табуретами, мы ремонтировали школу: меняли замки в дверях, например. Помню однажды я прослушал, что время экзамена по геометрии перенесли с 12 часов на 9 утра. Пришел к 12 — никого нет. Тогда я сам нашел преподавателя на обеде в столовой. Экзамен сдал на пять баллов… Помню Яну. На парах по анатомии я пугал её, щелкая пьезоэлементом зажигалки в препарированную крысу. Крыса вздрагивала, открывала и закрывала глаза… Свадебный ужин. Мы с Яной во главе стола. Слева: Янин папа, мой папа, бабушка Лида и Лёха — двоюродный брат. Справа: мамы и Янины бабушки… Разговоры про политику и былые времена поутихли и бабушка Лида тихим голосом запевает: «Вот кто-то с горочки спустился…». Через две строчки поют уже все. Я обнимаю Яну…
— П-продолжай, — голос у профессора тихий и сдавленный.
— Я работаю младшим научным сотрудником в «Институте исследования природы и человека». Мы — Сергей Степанович, Коля Некрасов и я — как безумные учёные днями и ночами напролёт препарируем кого попало, глядим в микроскоп на живой мозг, строим карты нейронов, и мне это очень нравится… Яна собирает вещи. Мы только что серьёзно поругались. Она кричит, что я люблю работу больше неё. Мы разводимся… Коля ушел на другую, более перспективную, с его точки зрения, кафедру. Сергей Степанович — на пенсию. Я же перешёл в экономный режим: взялся преподавать физиологию и анатомию студентам. А в свободное время обдумывал будущее…
— Дальше должно быть озарение, — говорю я
— Да, вот оно! Никакого будущего для меня не существует. Только крошечный миг настоящего в бесконечности. Ну нет! На крошечный миг я категорически не согласен. Хотя бы небольшой отрезок. С этого момента начались мои тайные изыскания по продлению жизни… Только через пятнадцать лет удаётся нащупать направление, в котором нужно двигаться — перенос памяти. Ведь что есть отдельный человек, как ни жизненный опыт, примененный к физической оболочке. Начинаю изучать и подробно описывать самого себя с целью найти донора с жизненным опытом и физическими данными, максимально идентичными моим… Проект картографирования памяти идёт не слишком успешно. Донора я ещё не нашел. Но доделал машину по переносу памяти. И даже опробовал её на двух тестируемых. Результат был обнадёживающий: оба получили часть моих воспоминаний, однако воспринимали их, как свои собственные…
— Ну а теперь финал, — другой я, прежний я, трепещет в предвкушении. И дрожит. Ведь теперь его место должна занять я.
— Я был сильно озадачен, когда начал работать с Анной. Она по всем параметрам на голову превосходила прочих кандидатов. Однако она была девушкой. Я не представлял, как ляжет мужской опыт на женское мышление и физиологию. Не появятся ли провалы в памяти. Но в конце концов решился. Она была первым за многие годы подходящим донором, а я стал слишком старым чтобы ждать дольше.
— Анна Анатольевна?
— Да.
— Здравствуйте, меня зовут Марина Мироновна. Я работаю в отделе кадров «Института исследования природы и человека»… Вам удобно сейчас разговаривать?
— Да, слушаю вас.
— Год назад вы присылали нам резюме и заявку о том, что хотите работать на кафедре изучения памяти. Помните?
— Да, конечно…
— Ну вот. Если вам это ещё интересно, приходите. У нас там освободилась вакансия.
— Что, профессор Орлов ушел на пенсию?
— К сожалению, Феликс Игоревич ушел от нас в лучший мир.
— Извините. Это очень печально…
— Да, в прошлом году скоропостижно скончался. Сердце…
— В прошлом году?
— Да, вы знаете, по части преподавания его подменял профессор Хамидов. А за научную сторону работы Феликса Игоревича вот только взялись, и никого подходящего найти не смогли. Только вас. Так что приходите. У нас тут коллектив очень дружный.
— Хорошо. Когда мне к вам зайти.
— Можете завтра. Я с восьми часов на работе. Давайте в десять часов?
— Отлично.
— До свидания.
— До свидания.
Анна кладёт трубку и возвращается к верстаку. Там коптит канифолью паяльник. Она вновь склоняется над схемой и начинает напевать: «Хас-Булат удалой! бедна сакля твоя; золотою казной я осыплю тебя…»
