– Селларс? – спросила Флоримель. – Это вы?
– Да. – Глаза Чо-Чо оставались закрыты, хотя рот двигался, как если бы ребенок говорил во сне. – На самом деле, – продолжал Селларс, – я должен очень долго извиняться, но нет времени. Не так-то просто управлять нейтроканюлей ребенка и говорить с вами напрямик, но я должен сказать нечто очень важное и сложное, и малыш Чо-Чо просто не сумеет передать его вам.
– Что происходит? – В голосе Флоримель был и гнев и облегчение. – Где вы были все это время? Пока все в этой проклятой искусственной вселенной пытались нас убить?
– Боюсь, что у меня нет времени на объяснения. Я очень глубоко забрался в сеть и в операционную систему, и моя голова чувствует себя так, как будто готова взорваться. Но это самая маленькая из наших проблем. – Даже через детский голос Пол слышал невероятное напряжение.
– Вы знаете, что Жонглер сбежал? – спросил он.
– Что? – Лицо мальчика осталось бесстрастным, но голос дрогнул. – Жонглер?
Пол рассказал ему, с помощью остальных.
– Он давно планировал это, – несчастным голосом сказала Сэм Фредерикс.
– Ты ни в чем не виноват, Фредерико, – сказал ей Орландо. – Но если нам представится возможность, давай отрубим ему голову, идет?
– О, мой бог, – сказал Селларс. – Неужели... я не ослышался... Орландо Гардинер?
Орландо кисло ухмыльнулся. – Полный скан, а?
– Объяснения будут позже – если будет такая вещь, как позже, – сказал им Селларс. – Операционная система останавливается, готовится к уничтожению. Сейчас я обязан установить с ней контакт. Наша единственная надежда – заставить ее жить немного подольше, чтобы вы успели уйти, и это очень призрачная надежда. А теперь, быстрее. Я вижу след. Несколько минут назад кто-то из вашей группы был в контакте с самым сердцем системы.
– Да, с Рени Сулавейо, она внутри. Мы говорил с ней через устройство доступа, – печально сказала Флоримель. – Но его забрал Жонглер.
Пол ждал, что Селларс что-то скажет, хоть что-нибудь, но голос, говоривший через виртуальное тело Чо-Чо, молчал. – Так что? – не выдержал наконец Пол. – Мы были готовы сдаться, пока не услышали ваш голос. Это все, что вы можете дать нам?
– Я думаю, черт побери, – огрызнулся Селларс. – И, признаюсь, не знаю что делать. Я испробовал все, что возможно, с моей стороны, но мыслящая часть операционная системы изолировала сама себя и не отвечает.
Пол повернулся к Мартине Дерубен, которая, казалось, слушала их только наполовину. – Мартина, ты рассказывала мне, как нашла дорогу из другого странного мира – ты и !Ксаббу открыли ворота, помнишь? Ты можешь сделать это еще раз?
– Открыть... ворота?.. – Боль в ее голосе можно было пощупать пальцами. Она и Селларс говорили так, как будто их обоих искусали до смерти пчелы, пока они пытались вести торговлю. – Рени... !Ксаббу... они... за пределами любых ворот.
– Но у тебя в руке только что был коммуникатор. – Пол наклонился ближе, пытаясь заставить ее сосредоточиться. – Ты чувствуешь... след? Ты говорила, что когда мы вернулись с горы в мир Кунохары, ты чувствовала связь, каким-то образом видела ее в сознание – схватилась за нее, и вытащила за собой нас. Давай, Мартина, ты можешь делать то, что не может никто из нас. Другой возможности не будет!
– Сделай это, – неожиданно сказал Т-четыре-Б. Он вытянул руку и коснулся пальцев слепой женщины. Она вздрогнула, испугавшись. – Будь сильной. Не хочу крантоваться, нас – еще нет!
– Но связь с миром Кунохары была еще активна, – слабо сказала Мартина. – Я поймала ее еще до того, как она растаяла.
– Попытайся, – резко сказал Пол. – Ты – наша единственная надежда.
– Он прав, – сказала Флоримель, но более мягко. – Все в твоих руках.
– Это... нечестно, – Мартина тряхнула головой. – Боль... я не могу выносить ее.
Пол подполз к ней и обнял. – Ты можешь, – сказал он. – Ты уже совершала чудеса. Бога ради, Мартина, чего тебе стоит еще одно?
Она закрыла лицо руками. – Тогда у меня ничего не болело, – хрипло прошептала она. – А сейчас я вся горю. – Пол было начал что-то говорить, но она покачала головой. – Нет. Молчи. Мне нужна полная тишина.
РЕНИ, сбитая с толку, яростно уставилась на зажигалку. Оранжевая луна низко висела в небе, насмешливо глядя на нее. – Нет! Я слышала ее – ты тоже слышал ее. Она только что была здесь.
– Да, я слышал ее, – сказал !Ксаббу. – Но я слышал и голос Жонглера.
– Но что произошло? – Рени никак не могла совместить крайности: радость услышать Мартину, возбуждение от контакта с друзьями, потом отвратительный сюрприз – голос Жонглера, выкрикнувший что-то о высшем приоритете. И теперь...
– Ничего, – сказала она, повторив последовательность. – Зажигалка, она мертва.
!Ксаббу вытянул руку. Рени отдала прибор ему, потом посмотрела на крохотное тельце умирающего богомола. – Надеюсь, ты счастлив, – проворчала она. – Теперь наши друзья ушли, навсегда. Если бы я не была уверена, что это работа Жонглера, я бы подумала на тебя...
Умираю. Везде-нигде голос был едва различим. Пытался до последнего... пока дети... могут быть... спасены.
– Дети? – горько спросила Рени. – Ты не спас ни одного ребенка. Ты что, не слышал меня? Жонглер, человек, который построил тебя – он напал на нас!
Нет. Дьявол. Все еще... дьявол. Тот, который делает все больнее и больнее...
– Я что-то чувствую, – спокойно сказал !Ксаббу.
– Что?
– Что-то. Очень далекое. – Он нахмурился и закрыл глаза. – Похоже на слабый след. Как мускусный след антилопы, уносимый ветром. – Он широко открыл глаза. – Игра в веревочки! Кто-то просит сыграть в веревочки.
– О чем ты говоришь? – начала было Рени, потом вспомнила. – Мартина! Помнишь, ты и Мартина?..
Он опять закрыл глаза. – Я что-то чувствую, но... очень трудно.
Нет. Ветер-шорох голоса богомола стал немного слышнее. Нет, ты не должен опять открывать нас... ему...
– Заткнись! – Рени даже передернуло от гнева. – Наши друзья пытаются дозвониться до нас!
Богомол поднялся на ноги-прутики. Крошечные глаза застилала темная пленка. Ты приведешь сюда дьявола, очень быстро – и украдешь последние мгновения.
– Думаю, потерял ее. – !Ксаббу вцепился в зажигалку с такой силой, что костяшки пальцев побелели, резко выделяясь на его коричневой коже. – Она так далеко!
Нет.. не должна... Нет!
– Перестань! – сказала Рени, и тут пустыня вокруг них, цвета ночи, янтарная луна и даже горящие звезды стали расплываться и таять. – Остановись!
Но было уже слишком поздно. Небо и земля слились вместе и закрутились, как если бы кто-то сунул палку в горшок с краской и начал шевелить ею. Рени вытянула руку и схватила крошечное насекомое, но оно одновременно росло и сокращалось, и, даже уменьшаясь, господствовало надо всем; потом стало крошечным пятнышком пустоты и быстро улетело от нее.
После долгого мгновения хаоса мир опять успокоился.
– !Ксаббу? – выдохнула она, сражаясь с головокружением.
– Здесь, Рени. – Его рука коснулась ее, схватила, сжала.
Они все еще находились в пустыне, в выдуманном !Ксаббу Калахари, но сейчас она напоминала ту самую яму, в которой Рени говорила с мнимым Стивеном. Звезды, еще мгновение назад такие яркие, стали невообразимо далекими и тусклыми, как последние угольки догорающего костра. Рени и !Ксаббу скорчились на самом краю сухой равнины, земля над ними вытягивалась в стену ямы, овраг и крошечный ручеек находились далеко от них, быть может в полсотни метров ниже их полки. Несмотря на расстояние и умирающие звезды, свет оставался невероятно ярким, как во сне. Рени увидела, что фигурка, съежившаяся около ручейка, больше не походила на богомола, но не была и ребенком. Что-то, что невозможно определить – маленькое, темное и очень одинокое.
Все умрет. Голос-выход поднялся, как струйка дыма. Невозможно... спасти детей.
На грубом каменном полу ямы мерцало что-то серебряное и безнадежно недосягаемое, как одна из звезд над головой. Внезапно оно выпустило ноги, став похожим на крошечного металлического жука, отползло от одинокого ребенка-неребенка, слепо перевалилось через край реки и кануло в воду.
Зажигалка, сообразила Рени. Последняя маленькая надежда, вспыхнувшая в пустыне, исчезла. Мы потеряли ее. Мы потеряли все.
– Это солнце, – рядом с ней прошептал !Ксаббу. На мгновение ей показалось, что он обращается к ней, но он говорил с закрытыми глазами и совершенно непонятно что. – Да. Оно опускается. Все ниже. Пальцы, широкие большие пальцы. Вот – садится за холмами.
