– Ах, Скрибб...
– Не называй меня так.
Однако шум становился все громче, в то время как я гнал на вертушках, доходя прямо до Ультимакса. Танцоры двигались, отрывались, врубались в атмосферу, суперприкалывались. Из темного угла, Карли, робосука, выла на музыку, и я вставил ее в композицию, прямо в гибкий диск, микшируя ее лай с ритмом. Толпа подсела на это и принялась выть на подсвеченные очертания полной луны. Все это было похоже на вечеринку лисьего клана в брачный сезон. Люди были близки к тому, чтобы начать совокупляться прямо на месте, только из-за моей музыки, и мне это нравилось, нравилась сила, и тут вдруг снова раздался стук в дверь.
– Скажи им, чтобы убирались прочь, Твинкль. Никаких переговоров.
– Убирайтесь! – крикнула Твинкль. – Никаких переговоров.
– Это же я, Скриббл, – сказал голос из-за двери, и когда я его услышал, мои руки соскользнули с вертушек. Танцующие упустили ритм – неправильный шаг, – и теперь они громко жаловались сквозь систему.
О, черт! О, нет! Не сейчас!
– Мэнди? – спросила Твинкль.
– Не впускай ее! – сказал я.
– Эм-Си Инк говорит, нет, – крикнула она сквозь закрытую дверь.
Никакого толка.
– Это я, Скрибб. Ваша новенькая. То есть, теперь не такая уж и новенькая.
Она замолчала, а я изо всех сил старался игнорировать этот сильный голос. Голос Мэнди.
– Тут со мной Битл, – добавила она, и я почувствовал внезапный прилив слабости.
– Скриббл? – это был уже Битл, и его голос... такой настойчивый, такой добрый.
На хуй! Все кончено.
– Это не мое имя, приятель. – Я сопротивлялся. То есть, пытался сопротивляться.
– Битл хочет тебя видеть, – молила Мэнди. – Он пропустил твое выступление.
Снова – молчание, и тут голос Динго Клыка довел толпу до экстаза, и Твинкль смотрела на меня, и этот взгляд был таким сладким...
– Впустить их внутрь, мистер Скрибб... то есть, Инк?
Я ответил лишь через семь тактов.
Дверь открылась, и эта безбожная парочка раздолбаев-развратников ввалилась внутрь Ди-Джейской коробки, и я просто не смог этому помешать, мое слабое сердце было полно любви к ним. Своего рода побитой любви, если по правде.
– Скриббл! – распустил слюни Битл.
– Хорошо, Битл, – сказал я. – Меня зовут Эм-Си.
– Ага. Я слышал.
Его глаза были сейчас затуманены втрое больше обычного.
– Давно не виделись, дружище.
– Угу.
Я нарочно сдерживал свои чувства – чтобы вывести его из себя, чтобы выстроить свои мечты, чтобы разорвать отношения с концами.
Чтобы разорвать отношения с концами. Потому что иногда приходится лезть из кожи вон, просто чтобы изобразить улыбку, просто по чуть-чуть.
– Скриббл, детка, ты повел всю толпу за собой!
– Я занят, Би, – сказал я.
И я действительно был занят, работая за вертушками, как пилигрим в поисках Бога. Это Бог Лимбика. Бог музыки, спрятанный внутри ритмов.
– Твинкль и собака Карли, – продолжил Битл, – ты взял их на попечение. Это прекрасный поступок. А я-то думал, что ты остался совсем один в этом мире.
– Может быть, ты просто меня не знаешь, Би.
Я заглянул ему в глаза и увидел там спрятанного рехнувшегося призрака.
Битл был словно зомби. Один из тех зомби, которые работают в круглосуточных гаражах, заливают бензин и Ваз в мобили сутенеров – глаза полны дыма, лопнувших сосудов и скуки. Раньше я никогда не видел, чтобы Би скучал.
– Может быть, ты ни с того, ни с сего в кои-то веки прав, – сказал он.
Я был вынужден повернуться к нему спиной.
– Как ты, Мэнди? На плаву?
– Пока держусь на поверхности, Скриббл, – ответила она. Ее волосы были такими же красными, как почтовый ящик, и это, само собой, заставляло меня трепетать.
– Пойдем, Мэнди, – небрежно бросил Битл. – Придем навестить Скриббла в другой раз. Он зарабатывает себе на жизнь... Он... Он играет... О черт... не имеет значения.
Его голос замер вдали, и его взгляд сосредоточился на каком-то видении, за тысячу ярдов отсюда, на некоем отстраненном чуде за пределами этого царства.
– На чем он, Мэнди?
– На Ленточном черве.
О Господи. Ленточный червь. Это плохое перо, Би. Очень плохое.
– Черт, парень! – сказал я, поворачиваясь к нему. – Что с тобой происходит?
– Кстати, Скриббл? – спросил он. – Как тебе удалось найти такую кормушку? У тебя есть связи?
– Да, конечно, у меня есть связи.
– Это клево!
– Да, правильно. Это клево, – ответил я. – Ты выглядишь, как ебло, Би.
– Да, наверное. Но это хорошее ебло.
– Есть какие-то новости о Существе или Бриджит?
– Да, разумеется, каждый день...
– Что?
– Я с ними каждый день.
– Ты их нашел?
– Конечно, нашел. Они здесь внутри, детка, – и он постучал длинным ногтем себе по вискн. Ну да, все правильно. Ленточный червь – то, что надо.
– Что ты здесь делаешь, Мэнди? – спросил я.
– Он сказал, что хочет найти тебя. Сказал, что хочет опять собрать всех...
– Правильно, черт возьми, Скрибб, – вставил Битл.
– Сказал, что хочет, чтобы Тайные Райдеры снова собрались вместе.
– Тайных Райдеров больше нет, – сказал я.
Битл открыл рот и тут же закрыл – словно Терморыбка сосала чью-то больную кровь.
И в этот самый момент Динго Клык появился на сцене, со своей тусовкой музыкантов, «Оборотнями». Оборванное сборище гибридов; рободоги, теневые псы, кобели и суки. Они подняли громкий шум с волчьим воем и яростными ритмами, и мне удалось сделать хороший постепенный уход на микшире, несмотря на то, что меня просто трясло от ярости.
– Что мы делаем, Песиголовцы? – кричал Динго своей толпе.
– Лаем во имя Британии!!!
Один голос, один вой.
– Да ты посмотри на этого говеного дегустатора! – выдал Битл. – Вид у него какой-то... что-то в нем есть от Эльзасца, и по-моему, даже немало.
– И не только по-твоему, – сказал я, наблюдая за песиголовцем сквозь стекло. Он довел толпу до слюнотечения, его шерсть моталась взад-вперед под ритм пса-барабанщика.
Мелодия называлась «Сука как магнит», и его рэп был лаем!
– Как-то оно меня не привлекает! – проревел Битл. – Собачья ебля! Я имею в виду, кто, черт возьми, находит в этом удовольствие?!
– Толпа его любит.
– Гребанные извращенцы! Они просто заполонили все тут своим блядством. Блядский выводок непотребства.
– Где ты сейчас живешь? – спросила Мэнди.
– Не скажу.
– Черт, он не скажет! – воскликнул Битл. – Алло, это я, Битл! Именно я тебя вытащил из дерьма. Ты помнишь, Скриббл, как ты жил? До того, как встретил меня?
– Меня зовут Эм-Си Инки.
– Для меня ты всегда будешь Скрибблом. Или, может быть, Стиви.
– Тогда все кончено, – сказал я.
– Все – это что?
– Между нами.
– Это твоя основная работа, Скрибб?
– Нет. Я тут подрабатываю.
– Знакомая история.
– Продолжай продавать наркотики, Би. Никаких проблем.
– Подключи нас, Скрибб.
– Ничего не выйдет.
– Давай, Инк, приятель. К басу.
– Только через мой труп.
– У меня есть Вирт.
– Я его больше не употребляю.
– Хороший Вирт.
– Без меня.
– У меня есть Ленточный червь.
– Даже знать не хочу.
О Господи, дай мне силу. Не позволь, чтобы меня соблазнили.
– Подключи нас, Инк, детка. К басу. Меня и Мэнди. Мы хотим этого. Правда, Мэнди?
Мэнди смотрела на меня, как в тот раз, когда я впервые ее увидел. Когда она воровала с прилавков Кровяные Вирты.
– Я уже не могу его контролировать, Скрибб, – сказала она, указав глазами на Битла, который раскачивался под какой-то свой сон, перечервевывая ленту назад.
– Он ходит туда в одиночку. Говорит, я не соответствую тому месту, куда он погружается. Говорит, я не заслуживаю, чтобы встретиться с Дездемоной. А мне бы очень хотелось встретиться с твоей сестрой, Скриббл. О ней говорят, как о клевой девушке. Я не знаю, что сказать. Я действительно скучаю по нашей компании. Мне не хватает таскать инопланетян вверх по лестнице. Мне не хватает тебя, Скриббл. Это правда.
Мгновения тишины. Я стою ошеломленный.
Тишину нарушает Битл.
– Конечно, тебе не хватает, Мэнди. Я имею в виду, типа, нам всем не хватает.
– Ты считаешь, что Дездемоне не хватает Райдеров? – спросил я.
– Все еще разыскиваешь этот труп, Скрибб? – сказал Битл, и вот тогда гнев прорвался, прямо ко мне в глаза, и на них навернулись слезы.
– Знаешь, что я думаю, Битл? Я думаю, что ебись ты конем и параллельно вали отсюда.
– Давай, чувак! Подключи нас. Давай вкусим басов! Давай, Скрибб. Доставь нам удовольствие. Ну, хоть разок! Ну, пожалуйста!
Хорошо, Битл. Ты сам попросил. Ты сам захотел. Что ж: иди, получи. Надеюсь, тебя там раздавит до смерти. Я взял в руки пятиштырьковую вилку. Я весь дрожал, когда вставил ее в разъем. Прямо во вход. Битл застыл с широко открытым ртом, и его десны начали кровоточить, когда я втиснул на место басовый флекс. И потом вывернул ручку – вывел басы прямо вверх, на порядок выше законных ограничений, – и одновременно обратился к толпе.
