— Кому надо было? У кого есть свои способы. Кто вы? — снова задал Василий давно наболевший вопрос. — Вы из КГБ?
Но плоховоспитанная девушка опять отмахнулась от ответа.
— Из КВД.
— Не важно, какая у нас запись в трудовой книжке, — снова вступил в разговор мужчина в элегантном, но строгом костюме. — Для вас мы просто ангелы— хранители.
А сам похож на менеджера, управляющего, высокопоставленного клерка, для которого ничего цифирек не существует. Если цифирьки сойдутся удачно, то в конце года отдых на престижной Ямайке, бронзовотелые девушки первого сорта и обслуживание под пальмами по высшему уровню.
— А мне не надо знать, как зовут ангелов? — задался вопросом Василий.Ну там, Гавриил, Рафаил. Или Сатанаил. Я всегда думал, что говорить «эй, ты» — невежливо.
— Чтобы не говорить «эй, ты», называйте меня Лев Константинович, а вот ее, конечно же, Зина… Теперь о том, что нас интересует. Ваша фирма. Вы уже поняли наверное, что она непростая, с гнильцой. Особенно нас беспокоит ее директор.
— А, Виталий Мухамедович.
Лев Константинович тут же что-то ввел в компьютер. Он пользовался виртуальной клавиатурой и длинные пальцы его просто пробежались по воздуху.
— Василий Самуилович, вы каждый день видели его на работе в последнее время?
— Похоже, он приболел. В четверг был только до обеда, в пятницу вообще отсутствовал, так что я узрел его лишь сегодня, кстати, при перевязанной руке.
Лев Константинович и Зина едва заметно переглянулись.
— Слушайте, мне наверное что-то будет, если я стану отвечать на подобные вопросы, — забеспокоился Василий.
— Если не станете отвечать, точно будет. К примеру, получите постоянную прописку в одном из этих коридоров, — сказал Лев Константинович без всякой стали в голосе, совершенно буднично и легко. Но стало ясно, что когда дело требует, послаблений он не дает.Тут много бездокументных костей валяется, начиная от питекантропов и кончая современными умниками. Ну ладно, мы отвлеклись. В каком году, Василий Самуилович, вы демобилизовались?
— В девяносто первом. Почти как десять лет. — прилежно изложил Василий.
— Да, все верно. — согласился с его сведениями собеседник. — В общем, если что, я думаю, с оружием справитесь.
— Да не надо мне оружия, Лев Константинович, мне бы свои деньги получить вовремя и израсходовать самостоятельно.
Собеседник впервые усмехнулся. Похоже, он знал о судьбе Василия гораздо больше, чем было ведомо самому Василию.
— Надо, Василий Самуилович, надо. Вы влипли в очень плохую историю. Девять шансов из десяти, что вы выйдете из нее вперед ногами, один — что на своих двоих. И этот шанс обеспечиваем вам мы. По-моему, грех им не воспользоваться. Естественно, мы не Красный Крест или другая благотворительная организация. Поэтому требуем взамен кое-что. Самую малость. Во-первых, вы перестанете кому-либо верить кроме нас.
— Даже Асии Раисовне не верить?
— А уж ей-то особенно, — вмешалась Зина, — старая опытная шлюха и подельница твоего Виталия Мухамедовича.
— Но она же родственница моей матери, то есть бабушки.
— Бекмурадовы прокляли твою бабушку за то, что она осмелилась выйти за русского и никогда с ней не общались. Ну и почему сейчас вдруг всплыла Асия Раисовна?
— А почему прокляли-то? — Василий активно удивился.
— Да потому что он потомок графа Паскевича, покорявшего Кавказ и воевавшего Турцию.
Тут Василий осознал, что беседа из малоприятной стала анекдотичной, и это несколько разрядило его нервишки.
— Паскевича?.. Всего лишь Паскевича. Ну было б понятно, являйся я потомком, скажем, Ермолова… Но, кстати же, у меня фамилия матери. Почему тогда я Рютин, а не Паскевич?
— «А почему я не знаю историю.»— передразнила Зинаида. — Большевики очень любили стрелять в людей с дворянскими фамилиями.
— Значит того дело требовало, — защитил большевиков трудоголик Лев Константинович.
«Насчет фамилии согласен, а вот насчет проклятия Бекмурадовых верится с трудом. Похоже на заимствование из романа.»
— Экспресс-тест показал, что вы принимаете «оранжевый туман», являющийся синтетическим производным лизергиновой кислоты,сказал Лев Константинович как бы невзначай. — Причем довольно давно. Так что микродозы ведут к постепенному нарастанию психотических явлений.
— Как это? Я бывает глотну экстраморфина, но не более того, если, конечно, не считать амфетаминов и прочей ерунды. — всполошился Василий, который довольно стыдливо относился к своему увлечению.
— И как давно вы глотаете этот так называемый «экстраморфин»?
— Со времен службы в армии. — и заозирался словно ища поддержки со стороны того самого майора Айболита. Или не доктор он уже, а настоящая наркоскотина?
Пока Василий поражался очередной сотворенной над ним мерзости, Зина поднесла ему на блюдечке удлиненную мягкую пилюлю и стакан воды, чтобы запить.
Он взял стакан и заметил, что пилюля слегка извивается.
— Эту дрянь я хавать не буду, — заупрямился Василий, — тогда уж прямо расстреливайте.
— Эта пилюля — твоя жизнь. — довольно патетически произнесла Зина.Во-первых, она — твой маячок, с его помощью мы сможем следить за тобой. Во-вторых, эта пилюля будет компенсировать воздействие «оранжевого тумана», если тот вдруг окажется в твоем так называемом «экстраморфине»; но все, конечно, до определенного предела. В то же время врагу нашу пилюльку обнаружить очень непросто, потому что она перемещается у тебя в кишечнике на манер ленточного червя. Кроме того, и другие хитрости есть.
— У меня что, своих глистов мало? — риторически вопросил Василий и заглотил пилюлю. Надо ж как-то отбиваться от «оранжевого тумана».
В животе, как ему показалось, у него что-то заползало, а Лев Константинович тут же проверил через компьютер, прошел ли устойчивый сигнал от маячка.
Он кивнул, и это означало, что сигнал есть и к тому же время аудиенции истекло. Василий Самуилович одел хорошо просохшие штаны и туфли, затем сказал «до свиданья» в спину занятого делами Льва Константиновича. Осталось перешагнуть лужу в обратном направлении. Зина провела Василия обратно коридорами да туннелями «подмосковных» подземелий и в конце концов вывела на платформу.
— Ну что, пора прощаться, — сказал он с некоторой грустью, озирая свои увлажнившиеся штаны. Не по мотню, но все-таки.
А еще Василий Самуилович по-прежнему отвергал мысли о том, что девушка по прозвищу Зина — холодная, расчетливая и опасная.
— Пора, — довольно охотно произнесла девушка. В ее руке появился какой-то баллончик. Раздалось пшиканье, в нос мужчины ударил резкий запах и… свет вдруг потек струями, а когда он снова стал обычным, то Василий увидел себя на платформе, среди толпы. Он не знал, сколько вот так простоял среди толкающих его тел, под злобное шипение «Застыл как памятник… Наширялся… Похоже, обоссался… Встал как хер поутру».
Часы показывали десять-сорок. Он помнил, что вышел из вагона в восемь-тридцать. А потом что?..
Кажется, ему стало больно, плохо, потом наступила пустота. Значит, он простоял как столб, в умственной отключке, более двух часов. Кажется, он снова видел «ту» девушку, но так и не смог дойти до нее. Проклятье, непруха. «Зина». Откуда взялось такое старомодное имечко? Надя или Соня, это еще куда ни шло. Ладно, будем в своих грезах сорокалетнего почти неженатого мужчины именовать этот женский образ «Зиной». Пальцы машинально помусолили лицо и нащупали новый шрам, крест-накрест лежащий на предыдущем. Василий решил, что он, возможно, упал, рассек щеку, попал в медпункт, там его накачали анестезией, зашили и вывели в придурочном виде наружу — чтобы не загромождал тесное помещение. А что штаны мокрые — так это энурез проклятый. Или собачка сделала метку. Или уборщица-грубиянка плеснула из ведра. В общем, объяснения не хуже других.
И Василий снова приехал к Асие Раисовне. От ужина не отказался, однако не стал реагировать даже тогда, когда она явилась к нему в комнату и начала принимать всякие вызывающие позы. Ее зрелые формы кружили перед ним в свете ночника словно две комнатные луны. Ящер пытался расправить свои каналы, но Василий обманул его. Он задвигался с Асией Раисовной в танце, отчего та доверчиво прижалась к нему. Однако Василий потихоньку отвальсировал ее за пределы комнаты, а потом юркнул обратно, запер дверь и сдавил свою голову двумя подушками. Гадкое полузадушенное хихиканье над растерявшейся искусительницей пересилило воздействие зверя.
«Ищи свою подругу, ящер Яша, чапай по оранжевой булькающей грязи, но только без меня.»— сказал программист незнамо кому и погрузился в здоровый сон.
Около десяти Василий явился на работу, просквозил сквозь все детекторы и сел на свое место. Однако где-то спустя час его вызвали в комнату, которая находилась неподалеку от кабинета Виталия Мухамедовича. Однако стены здесь были без обоев, пол, что называется, цементный, окна с опущенными жалюзи и всего один стул. Когда Василий вошел, кто-то, оказавшийся сзади, подвел его к этому стулу и аккуратным, но настойчивым нажатием усадил. После чего свет лампы стал есть глаза, а поток холодного воздуха от вентилятора начал неприятно трепать макушку. Все в классических канонах. Спереди тоже стоял человек, но в полумраке он был виден только как квадратный силуэт. Так что напоминал камень, утес, геологическое образование.
