Антон, ошеломленный таким обращением, забыл о приготовленных словах. С трудом собравшись с мыслями, он хотел начать говорить, но в этот момент бандит схватил его за лицо и надавил на щеки, заставляя открыть рот. Потом склонился и прошипел:
— Если укусишь, выбью все зубы и заставлю проглотить. — От него исходил тошнотворный запах перегара, смешанного с чесноком и вонью давно не чищенных зубов. — Держи пасть открытой. — Он сунул парню в рот палец и, оттянув щеку, осмотрел зубы.
— Да он молодой еще для золотых зубов, — махнул рукой напарник мародера.
— Всякое бывает, — отозвался коренастый, — лучше убедиться, а то потом хрен знает что он него останется — может, и нечего будет проверять. Они же чокнутые, сам знаешь.
— Ну да, — согласился тощий так спокойно, словно они обсуждали не человеческую жизнь, а какие-нибудь местные сплетни.
Антон непроизвольно вздрогнул и едва сумел подавить желание стиснуть зубы.
Мародер вынул палец у него изо рта, вытер слюну о рубашку Антона и недовольно проворчал:
— Ничего нет. — Он пихнул парня, и тот повалился на спину. Во рту остался привкус оружейного масла и еще чего-то соленого.
— Перевяжи ему руки на перед, а то завтра никакой будет, — велел тощий. — Да и нашему тоже.
Коренастый без лишних слов придавил Антона коленом, развязал ему руки, скрестил их спереди и связал заново. Антон закричал от резкой боли в затекших мышцах.
— Не вопи! — проговорил бандит, затягивая узел. — Успеешь еще завтра накричаться.
Закончив с парнем, он перешел к пленнику, которого принесли они с напарником.
— Пить… — осмелился произнести Антон, понимая, что мародеры сейчас уйдут.
Тощий хмуро достал пол-литровую пластиковую бутылку, в которой на донышке плескались остатки воды, и бросил к его ногам.
Разобравшись со своим пленником, бандиты двинулись к выходу. На пороге тощий вдруг остановился.
— Ты чего? — ворчливо спросил коренастый, едва не налетев на него.
Тот пропустил его мимо себя и достал пистолет.
— Забыл, что велели сделать?
— А-а-а! — протянул мародер. — Точно! Вот Хриплый, сука! Чистоплюй долбаный! Ведь он первым здесь был, и он должен был сделать!
— Ну, как видишь, не сделал.
— Ладно, мы с ним сочтемся потом!
— Сочтемся, — подтвердил тощий, направил пистолет на сжавшегося в углу Молчуна и сказал: — Ты им не нужен.
Молчун испуганно вытаращил глаза, открыл рот, словно хотел что-то сказать, но не успел. Мародер выстрелил ему в голову. Стена сарая окрасилась багровыми пятнами, а мужчина в тряпье повалился набок, став окончательно похожим на груду хлама.
Антон вскрикнул.
— Что ты вопишь, как баба?! — повернувшись к нему, фыркнул бандит. — Если такой неженка, какого хрена в Зону приперся, придурок?
После чего мародеры вышли из сарая и заперли за собой дверь. Антон слушал их удаляющиеся голоса, поражаясь, как можно спокойно разговаривать, если только что убили человека.
Рубашка на спине взмокла от пота и прилипла к телу. Антон широко раскрытыми глазами смотрел на затихшего в углу Молчуна и кровавые брызги на серых досках сарая. Внутри у молодого человека словно что-то сломалось. Впервые в жизни он был по-настоящему напуган.
* * *
Антон всю ночь не сомкнул глаз. Те несколько глотков воды, что бросил ему бандит, он выпил почти сразу, не подумав оставить на потом. Парня знобило, и он даже не пытался унять дрожь. Совершенно дикие мысли лезли в голову. Избавиться от них уже не было никакой возможности. Периодически Антон тряс головой в надежде проснуться от кошмара, в котором оказался, но у него не получалось. Чтобы хоть немного успокоиться, он пытался направить мысли в другое русло, вспоминал Марину, но и это не помогало. Потом снова подумал о побеге, попытался встать. Кисти рук онемели, хотя он и пробовал их разминать в течение дня; ноги затекли, поэтому Антон почти сразу свалился набок, уткнувшись лицом в земляной пол, и чуть слышно завыл от бессилия. Позже, когда ногам вернулась чувствительность, молодой человек сел, прислонившись спиной к стене.
Новый сокамерник начал шевелиться только под утро.
— Где мы? — Это было первое, что произнес мужчина, придя в себя.
Антон вздрогнул от звука его голоса. Вопрос бессмысленным эхом отозвался в голове: «Где мы? Где мы?» Он не смог ответить — в горле пересохло, язык распух, да и после ночи, проведенной без сна, молодой человек плохо соображал.
— Эй? — снова позвал незнакомец, — Парень, ты не в себе? Тебя как звать?
Прошлым утром Антон так же обращался к Молчуну, лежащему теперь в углу с простреленной головой. Воспаленный мозг услужливо произвел ассоциацию, и вновь накатила паника.
Не дождавшись от него ответа, мужчина огляделся и увидел труп.
— Ох! — выдохнул он. — Кто это?!
Внутри у Антона шла невидимая, но изнуряющая борьба с собственным страхом. Он безуспешно пытался взять себя в руки и почти не слышал незнакомца, а тот продолжал доставать его вопросами:
— Кто это? За что его убили? Эй! Очнись! Ты давно здесь? Отчего-то мужчина вызывал у Антона раздражение.
— Ты глухой? Или просто идиот? — хмуро выспрашивал незнакомец, потом проворчал: — Тупоголовый придурок! Здесь вода есть? Во рту пересохло. Я с тобой говорю, урод!
Он пнул ногой землю, и небольшие комки попали Антону в лицо, заставив его вздрогнуть. Неожиданная злость помогла на секунду справиться со страхом и выйти из ступора.
— Нет! — резко ответил он сиплым голосом. — Здесь нет воды.
— Ну, хоть говорить умеешь! — вздохнул мужчина. — А то я уж подумал, что ты того, шизанутый. Как зовут?
Странно, но наглость незнакомца отвлекла от мрачных мыслей.
— Антон.
— Леонид, — представился мужчина. — Давно здесь?
— Со вчерашнего утра.
— Ясно, — кивнул новый знакомый. — А этого кто? — Он мотнул головой в сторону Молчуна.
— Те, кто тебя притащили.
— А тебя другие, что ли?
— Угу.
Леонид помолчал, словно обдумывая что-то, потом снова спросил, указывая на Молчуна:
— За что убили-то?
— Сказали, что он им не нужен.
— Им?
— Твои так сказали. Не знаю, кого имели в виду, — Антон отвернулся, не в силах смотреть на убитого, — но похоже, их тут целая банда.
— Пить охота, — неожиданно ноющим голосом проговорил Леонид.
Внезапная смена интонации заставила Антона снова повернуться и посмотреть на сокамерника.
До этого момента он не рассматривал собеседника, а сейчас, приглядевшись внимательнее, невольно скривил губы: полноватый мужчина, начинающий лысеть, с тоскливо-жалобным выражением лица и глазами побитой собаки, готовой и дальше сносить побои ради несчастной кости. «Он уже труп, такой же, как Молчун», — вдруг подумал Антон, и снова накатило отчаяние.
Он не хотел умирать. И мобилизовав все внутренние силы, наконец взял себя в руки. Нет, он не такой, как эта размазня. Он сильнее!
— Воды нет, терпи, — холодно произнес Антон, забыв о том, что несколько минут назад был точно таким же, как Леонид.
— И руки болят, — простонал тот.
Антон вздохнул. У него тоже запястья болели, но он терпел. Ощущение, что рядом находится кто-то более слабый, внезапно вызвало приступ безосновательной гордости за себя. Даже страх ушел на задний план. Антон оказался сильнее своего товарища по несчастью. И это взбодрило, придало сил. Подсознательно парень понимал, что ничего в общем-то не изменилось, но ощущал он теперь себя совсем иначе. И в глубине души был благодарен новому пленнику за его слабость.
Потом сквозь туман усталости в мозг Антона пробилась мысль, заставившая его улыбнуться.
— Можно попытаться ослабить веревки, — сказал он. — Давай, иди сюда, посмотрим, что удастся сделать.
Леонид хотел повернуться, но тут же испуганно проговорил:
— Меня ноги не слушаются!
— Пройдет, — успокаивающе заверил Антон. — Это после отравы. У меня тоже так было. Руки должны быть в порядке, попробуй меня развязать.
Он подсел ближе, и мужчина некоторое время пытался распутать узел у него на запястьях. Леонид возился с веревкой так долго, что Антон начал терять терпение.
— Неужели так трудно?!
— Не получается! Пальцы не слушаются, — жалко пробормотал второй пленник. Он пыхтел от усердия, но результатов почти не было.
— Ладно! — не выдержал Антон. — Давай я попробую.
Он нащупал узел на веревке Леонида и начал его растягивать. В какой-то момент показалось, что у него получилось, веревка поддалась, но в следующую секунду ее словно «заклинило». За какой бы конец он ни тянул, узел не поддавался.
— Расслабь руки, — велел Антон. — Не напрягайся, а то веревка натянулась, я не могу распустить узел.
— Я не напрягаюсь!
Антон пытался развязать товарища по несчастью еще какое-то время, пока от перенапряжения не заныли пальцы.
