7:3:3 Смысл слов, слетающих с губ хорошенькой темноволосой дикторши, еще не добрался до задремавшего сознания. Но внутри отчего-то вновь начинал расти ком тревоги, иррациональной и слепой, словно страх темноты. Тупой удар его, пришедшийся в живот, заставил Стива мигом проснуться, стиснув зубы, как от боли.
По словам очаровательной журналистки, имени которой он не успел увидеть, второе по значимости событие, произошедшее в городе за сегодняшний день, вполне могло посоревноваться в громкости с убийством молодого принца якудзы Икехато. Более того, была уверена темноволосая автор сюжета, последствия этого события в самое ближайшее время были способны всколыхнуть не только Антверпен, но и Объединенную Европу, а то и весь мир. Казалось, что, в отличие от своего коллеги Фрэнсиса Дэя, девушке было интересно и приятно делать свой сюжет.
Тот снимался на улице, а журналистка стояла перед камерой на фоне одного из старинных католических соборов города и виднеющихся за костелом небоскребов. По серому небу Стив определил, что съемки происходили во второй половине дня, судя по всему, ровно перед тем, как снова начались дожди. Над правым плечом девушки, там, где обычно зрителю демонстрировались изображения важных персон или государственных символик, на этот раз появилась крупная объемная эмблема, что лично для Стивена мгновенно обезличило симпатичную журналистку. Он вдруг поймал быструю мысль о том, что обычно так рассказывают о террористах — эмблема организации, безликий символ и никаких фотографий… А внутри продолжал сжиматься наматывающий его кишки невидимый кулак, делая дыхание прерывистым…
Три железные звезды, сплетенные лучами, тускло поблескивали в углу экрана. Тогда Стив с удивлением и обидой понял, что за чувство навалилось на него столь внезапно, странным образом ассоциируясь с церковью Пристанища Истины. Стивена Стэнделла охватил необъяснимый религиозный страх.
— …Сегодня в пять часов вечера, — в полной мере насладившись величием момента, продолжала журналистка, — самопровозглашенным Верховным архиепископом церкви Пристанища Истины, Старшим отцом Струго было сделано поистине сенсационное заявление. В официальной ноте, направленной архиепископом Струго всем кабинетам правительств Объединенной Европы и высшим представителям Доминирующей Католической церкви, сообщается о незамедлительном и полном отказе Пристанища Истины от основополагающих канонов Ватиканской политики. По словам опрошенных нами экспертов, это означает о выходе относительно молодой церкви из-под сферы влияния базового религиозного института, как независимой и автономной формации. В своем стремительном и неожиданном заявлении преподобный Струго объявил о собственном посвящении в сан архиепископа и отказе церкви Пристанища от ортодоксальных принципов религиозного управления. Напомню, что с полным содержанием указанного послания наши телезрители могут ознакомиться на нашем сетевом ресурсе. Также в документе было отмечено, что церковь Пристанища уже не первое десятилетие планировала подобный поступок, неторопливо подготавливая необходимую основу для возникновения самодостаточной формации. Но день этот настал именно сегодня, «учитывая грядущую реформацию Ватиканской стратегии управления верующими», как отметил преподобный Струго.
Над головой тележурналистки начинали собираться тучи. Изображение сменилось, и теперь на экране замелькали комментирующие ситуацию специалисты. Новая церковь, по заявлениям ее официальных представителей, уже успела обрести материальную независимость, четкое идеологическое русло, заручиться рядом необходимых гарантий своего признания, а также привлечь внимание многих влиятельных представителей Европейского Альянса. Главной резиденцией и «новым Римом» Верховного архиепископа Струго был объявлен храм Прозрения, построенный под Берлином одной из германских миссий церкви Пристанища четырнадцать лет назад.
— Как заявил отец Струго в течение короткой электронной пресс-конференции с представителями телеканалов, — в кадре снова появилась симпатичная журналистка на фоне костела, — новая церковь в первую очередь станет для одурманенных прихожан Католического Доминиона институтом реформ, принеся «свет Истины в мир ядовитого смога и токсических отходов». Причем в первую очередь, по словам самопровозглашенного главы независимой церкви, в её задачи входит суровое противодействие «погрязшей во лжи и обмане» доктрине Ватикана «всеми доступными способами».
На экране замелькали съемки огромного берлинского храма Прозрения, одного из самых величественных зданий, построенных человечеством за последние полвека. Также визуальными перебивками сюжета стали кадры с различных религиозных шествий, где принимали участие представители Пристанища Истины. По экрану двинулись многотысячные толпы верующих, буквально штурмующих французские церкви Пристанища, стремясь попасть на службы (этот прошлогодний сюжет Стивен помнил довольно хорошо).
— К сожалению, Ватикан пока никак не прокомментировал неожиданное и довольно агрессивное заявление преподобного Струго. Однако нам стало известно, что официальные ответы глав Католического Доминиона ожидаются в самое ближайшее время. Мы будем внимательнейшим образом следить за развитием событий, незамедлительно информируя наших зрителей о любых новостях, — улыбнулась журналистка, над головой которой уже почти начался дождь, — так или иначе связанных с сенсационным заявлением главы церкви Пристанища Истины…
Железная эмблема в углу экрана пропала. Пошел титр с именами готовивших сюжет репортеров, девушка выдержала секундную паузу и подвела итог.
— Сегодня вечером, сразу после программы новостей, смотрите наш специальный получасовой выпуск, прямо сейчас готовящийся к эфиру. Спецвыпуск будет целиком посвящен церкви Пристанища, ее истории, идеологии и самым ярким представителям, так незаметно набиравшим силу на фоне спокойного правления Доминирующей Католической Церкви и Папы Урба…
Телефон заверещал так громко и пронзительно, что Стив подскочил, едва не перевернув диван и роняя пульт на пол. Сердце металось, не находя себе места, в висках опять пульсировала кровь, руки дрожали.
7:3:4 Коробка видеотелефона на кухонной стойке продолжала гудеть, пусть не так зловеще, как это показалось Стивену вначале, но настойчиво и призывно. Стэнделл потер лоб, безуспешно стараясь улыбнуться собственному испугу (от этого не стало легче), нашарил под диваном мягкие тапочки. Вышел на кухню. Не взглянув на дисплей, но и не торопясь включать видеорежим, снял трубку.
— Алло? — Наверное, это добравшийся домой Дэйч звонит. Хочет проверить, а не повесился ли он тут, оставленный в одиночестве. Но это звонил не Дэйч.
Удар следовал за ударом. Прижимая к уху тонкую пластиковую трубку, Стивен, на удивление спокойно, подумал, что происходящее с ним теперь уже на все сто процентов напоминает тягучий кошмарный сон. Взвинченное, обманутое видениями и притупленное препаратами Дэйча сознание еще не успело остыть, как новая волна самых разнообразных чувств навалилась на его передовые позиции. Ноги вновь стали ватными, а губы сухими. Не глядя, Стив, едва не промахнувшись, ухватился рукой за стойку. Внутренний голос бесновался из последних сил, приказывая сдерживать позиции и не давать слабины. А это было нелегко…
— Алло, Стивен, это ты? — Голос Виржинии, казалось, долетал с другой планеты. — Стив? Это Виржиния, алло…
Она была взволнована, это было слышно сразу. А несколько месяцев, прожитые вместе, без труда позволили Стэнделлу понять, что девушка взволнована сильно. Может быть, даже напугана. Это мобилизовало, заставив мысли проясниться. Стив прочистил горло и с трудом прокаркал в трубку:
— Это я, Джина, алло, как дела?
Ему показалось, что он оборвал ее на едва начатой фразе. Через миг, словно передумав, она спросила банальное:
— Стивен, у тебя все в порядке? — Однако ему показалось, что теперь она волнуется еще сильнее. Одновременно пришла стайка паскудных мыслишек, по-хозяйски рассевшихся на павших рубежах его здравого смысла. Давненько (да с самой свадьбы, черт бы ее побрал) она не заботилась о нем вот так до смешного банально и трогательно… а на фоне едва ли не откровенного презрения, сочившегося из ее очаровательного ротика последние месяцы, слышать этот тон было по меньшей мере дико. — У тебя что-то с голосом, родной.
Родной? Стив чуть не рухнул, еще крепче, до боли в пальцах вцепляясь в кухонную стойку. О, господи, да что же происходит? Понимая, что долгая пауза лишь сильнее встревожит Виржинию, он все же нашел силы ответить.
— Да нет, солнце (это он сказал?), все в порядке… немного простыл… на подъезде автофен барахлит… у тебя…
