— Сам Кротов, — шепнула Ли, и Женька удивился: красавчик с бесцветными глазами был удивительно молод – лет двадцати пяти, не больше.
«Черт знает что, — подумал Женька. — Резервация для чокнутой молодежи, борющейся с прогрессом, и юный маньяк во главе».
С некоторым запозданием и с громкой бранью ввалился в комнату следующий типчик. Вот это был экземпляр! Крупный, рыжий, с длинными волосатыми ручищами, с жирным красным лицом, тоже очень молодой и… в форме полковника погранвойск. То есть, скорее всего, этот детина и сам не понимал, какой китель напялил, но Женька, увидевший погоны советского офицера, тут же отметил и зеленые просветы на них. За «пограничником» вошли еще двое с огнестрельными коробочками и неслышно встали сзади.
И только тогда до Женьки дошло, что милая, славная Крошка Ли лежит перед этими подонками совершенно раздетая, а он сидит на постели рядом и даже не пытается прикрыть ее. Однако Ли совсем не смутилась.
— Привет, Кротов! — сказала она, не вставая.
— Встань, шлюха!! — взревел «пограничник».
Женька невольно вскочил, но Ли поймала его за руку: дескать, спокойно. Сама она и бровью не повела. И, не удостаивая вниманием орущего бугая, вновь перешедшего на мат, обратилась к Кротову:
— Игнат, утихомирь Китариса. Он мне надоел.
— Помолчите, пожалуйста, полковник, — негромко произнес Кротов, и громила в офицерской форме затих. — А ты, Крошка-шлюшка не очень-то выступай.
— Фи, господин Кротов, от вас такое слышать! — с притворным возмущением воскликнула Ли.
И тогда Кротов взорвался:
— Хватит, грязная потаскуха, корчить из себя принцессу!
«Интересно, — подумал Женька, — что будет, если я сейчас возьму и врежу по зубам этому зеленому недоноску?»
Идея показалась настолько привлекательной, что, не раздумывая более, Женька сделал два быстрых шага и провел очень резкий прямой правой.
Дальше ничего интересного не было. Председатель еще летел в угол комнаты, а Женьку уже держали за скрученные руки двое зеленых.
— Не бить! — крикнул вскочивший Кротов. — Не бить его! Слышали? Расстреляю мерзавцев! Спят на работе! На кого засмотрелись? Бабу не видели?! Кретины!
Губа у босса зеленых была разбита, и он то и дело прикладывал к ней тыльную сторону ладони и смотрел на пятнышко крови.
— Ты что, родной, — обратился он, наконец, к Женьке, — ты вообще соображаешь? Руками махать! Они должны были убить тебя. Тебе просто повезло. Так веди себя прилично, родной. Ты не дома!
Женькины руки были вывернуты, двигаться ему было почти невозможно, и он злился. С другой стороны, видя спокойствие Ли и вспоминая крик председателя «Не бить!», он почувствовал себя довольно уверенно. Он поднял глаза на этого юного предводителя психопатов и четко произнес:
— Вы тоже не дома, господин Кротов. Вы у меня в гостях. Поэтому: первое. Попрошу обращаться ко мне на «вы». Второе. Попрошу не оскорблять мою Ли. Третье. Скажите вашим болванам, чтобы они меня отпустили (при соблюдении первых двух условий я не намерен драться).
— Ого! — удивился Кротов. — А вы держитесь молодцом! Отпустите его, ребята.
Женьку отпустили, и он многозначительно помассировал кисти.
— Сволочь ископаемая! — проворчал Китарис.
— Товарищ полковник! — рявкнул Кротов. — Я прошу вас помолчать вплоть до особого распоряжения. — И продолжил уже спокойно. — Собственно говоря, никто никому не желает зла. Мы пришли просто познакомиться. Что поделаешь, если мой друг Китарис чуточку слишком горяч… Итак. Мы узнали о вашем счастливом возвращении… м-м-м… с того света и поспешили засвидетельствовать свое почтение от имени партии, а так же администрации вольного города Норда, с тем чтобы как можно скорее ввести вас в курс событий и присвоить вам статус полноправных граждан нового мира. Я понятно излагаю?
— Вполне, — сказал Женька. Он решил не иронизировать по поводу методов знакомства.
— А вот эта женщина, — Кротов встал у постели, и Женька весь напрягся, — хочет нам помешать. Она пытается перебежать нам дорогу. — Председатель нажал что-то на стене, и в ней открылась ниша, вверху которой мигали лампочки и блестели кнопки.
— Эта женщина думает, что способна одна решать за всех.
Он набрал какой-то цифровой код, и из ниши выпал прозрачный пакет с чем-то серебряным.
— Никто не имеет права решать за всех. За всех могут решать только все. Или, в крайнем случае, партия. На, оденься.
Он швырнул пакет Ли.
— Сначала – душ, — напомнила она с достоинством и встала. — Скажи своим людям, чтобы они отошли от двери минимум на два метра. Я этим кобелям не доверяю.
— Отойдите, товарищи, — сказал Кротов. — А ты шагай, Крошка, и не надо грубить. Твой клиент из прошлого, товарищ Вознесенко, просит нас не оскорблять тебя. Так будем же взаимно вежливы.
Крошка Ли вышла, и все стояли как вкопанные. Было слышно, как щелкнул замок на двери ванной. Потом Кротов вяло приказал:
— Обыщите помещение.
Зеленые принялись за работу. Между собой они переговаривались на незнакомом Женьке языке, но он смутно догадывался, что именно ищут эти люди. А когда один из них, повертев в пальцах стакан с остатками похмелина, подозвал к себе жирного борова Китариса и они все вместе принялись громко говорить и кивать головами, догадка переросла в уверенность. Люди Кротова искали сибры.
— Поднимите второго, — распорядился Кротов, и двое открыли дверь в комнату Черного. Оттуда послышалось нечленораздельное ворчание.
— Послушайте, Вознесенко, — сказал председатель, — Евгений… Как вас по батюшке?
— Валентинович.
— … Валентинович. Вы о многом успели с ней поговорить, Евгений Валентинович?
— А что? — осведомился Женька агрессивно.
— А то, что вы об этом сами пожалеете. Крошка Ли – не совсем тот человек, который вам сейчас нужен.
Женька не знал, о чем идет речь, и потому допускал, что Кротов может быть прав, — во всяком случае частично, — но тем большую злобу вызывал его самоуверенный тон.
— А почему вы, собственно, решаете, когда и какой человек мне нужен? А если я о чем-то и сожалею, то лишь о том, что местные власти – в вашем лице, господин Кротов! — начинают переговоры с нами с оскорблений дорогого для меня человека.
Председатель смотрел на него, подняв брови. Женька добавил:
— И больше я ни о чем жалеть не намерен!
— Ну-ну, — покивал головою Кротов. — А у вас что, простите, какие-то серьезные виды на Крошку Ли?
— Для наших с вами переговоров, — в Женькином голосе слышалась тихая ярость, — это не имеет никакого значения.
— Не имеет, — согласился Кротов. — просто я хотел объяснить вам: Крошка Ли – проститутка. Разумеется, высочайшего, «серебряного» класса, но ведь проститутка же. Вот видите, а вы и не знали.
Женька смотрел на председателя, приоткрыв рот и не мигая. Зеленые обернулись и приготовились к прыжку. Но Женька и не думал драться. Он почему-то сразу поверил. Должно быть, он уже давно был внутренне готов к такому известию и только сам себе не признавался в этом. А теперь Кротов с цинизмом сутенера объявил ему правду. И это был лишь еще один штрих, пусть несколько диковатый, но – делающий безумную картину мира, в который они попали, все более и более стройной.
— Ну и чем же, по вашему мнению, я смогу заплатить? У меня же нет денег.
И в этом вопросе прозвучала последняя робкая и наивная надежда на то, во что Женька уже почти не верил: а вдруг все – таки блеф? Но Кротов рассмеялся, и надежда рухнула.
— Санкта симплицитас! — воскликнул председатель зеленых. — Да ведь Крошка Ли – старейшая из гетер Норда. Ей сто два года, и сорок из них отданы нашему городу. У нее за плечами, точнее, за бедрами, больше пяти тысяч мужчин. И каких! В ее копилке… побывали, — добавил Кротов, хихикнул, — почти все политические деятели последних двух десятилетий, крупнейшие художники, артисты, спортсмены… И вы могли подумать, что эта женщина отдается вам за просто так?! Вот уж воистину, святая простота! Да вы же – один из богатейших людей на планете. Вы можете купить всех серебряных проституток чохом. Смешно останавливаться на одной, Евгений Валентинович!
В этот момент почти одновременно из смежной спальни вышел помятый Рюша, а из ванной появилась Ли со свежей, еще влажной кожей, элегантно подпоясанная ярко-оранжевым полотенцем и трогательно прикрывающая грудь ладонями.
Женька взглянул на нее, потом на Кротова. (Сто два года и пять тысяч мужчин.) Снова на нее и снова на Кротова. (Могу купить всех серебряных проституток чохом. Зачем именно эта?) И еще раз на нее. Нет, старейшая из гетер города Норда не сделалась ему неприятна. Он вспомнил героев Достоевского, он вспомнил апдайковского Кролика, он вспомнил проституток Ремарка, становившихся верными женами. А возраст? Возраст просто не воспринимался. Сто два, так сто два. Подумаешь! Да хоть тысяча два. Ведь ничего не изменилось. Это все та же Крошка Ли, все та же «кавказская пленница», все та же…
