— Что с моими друзьями?
— Они тоже живы. Молодой человек — Чиуме, я не ошибаюсь? Он потерял пару пальцев — пожевала собака. А более старший человек получил пулю в бедро. У вас тоже несколько ран, но ничего опасного для жизни.
— Я хочу поговорить с ними.
— Пока капитан не скажет, вы не сможете поговорить ни с кем. Кроме, возможно, адвоката. — Юный доктор покачал головой. — В какие игры вы там играли?
— Мы не играли ни во что, — мрачно сказал Джозеф. Он хотел спать, но не мог дать себе заснуть — пока. — Скажите им, что моя дочь и ее друг до сих пор находятся на базе, в баках, полных электрического геля. Скажите им быть очень осторожными, когда они возьмут ее оттуда. И еще, пусть не смотрят — она совсем голая.
Выражение лица врача ясно сказало, что он думает о состоянии ума Джозефа, но он пошел и с кем-то поговорил.
ОНА проснулась, и увидела Стэна Чана, сидящего на другом конце длинного туннеля. А может и не туннеля. Может быть темной комнаты, и рядом с ним горит ночник.
Интересно, где она? Она застонала, Стэн увидел ее, встал и подошел. Трудно понять, как он может быть совсем рядом и, одновременно, так далеко. Она попросила его воды, потому что в горле было сухо, как в пустыне, но он, почему-то, только покачал головой.
— Ты должна была взять меня с собой, Каллиопа, — тихо сказал он. — Я перезвонил, но ты уже ушла.
Говорить было трудно, а все тело пылало, как в аду. И еще, в уголке рта была какая-то трубка, которая не давала закрыть рот. — Не хотела… мешать… твоему… уикенду, — вот и все, что она могла сказать.
Он не стал шутить в ответ, и это ей сильно не понравилось. Уже соскальзывая обратно в сон, она сообразила, что он назвал ее по имени. И тут она испугалась. Значит есть очень хорошая возможность, что она может не проснуться.
* * *
— Ну, Скоурос, сейчас ты выглядишь получше. Не такая загорелая и немного худая, но у тебя будет время, чтобы загореть и поправиться.
— Да. Замечательные цветы. Спасибо.
— Я приходил сюда каждый день. Ты думаешь, это я принес цветы? Они от твоей подруги, официантки.
— Элизабет?
— Сколько официанток знают тебя настолько хорошо, чтобы послать цветы и плюшевого медвежонка? — Он покачал головой. — Плюшевые медведи. Я не был уверен в тебе, Скоурос.
— Мне кажется, я выживу, да?
Он поднял бровь.
— Потому что ты назвал меня по фамилии. — Она сунула в рот кусок льда, поморщившись от резкой боли. Рана на спине уходила глубоко внутрь — иногда она даже думала, что чувствует весь путь ножа вплоть до грудной клетки — и она чувствовала себя хрупкой, как конфета на палочке. Она даже спросила себя, будет ли когда-нибудь чувствовать себя нормально. — И не сопротивляйся мне, Стэн. Лучше скажи, что произошло. Он сбежал, верно?
Он удивленно посмотрел на нее. — Джонни Дред? Нет, не сбежал. Мы взяли его и все его файлы. Они есть Реальный Убийца, Каллиопа. Почему, как ты думаешь, я сидел тут каждый божий день? Только потому, что я твой партнер и люблю тебя?
— А, так ты любишь меня?
— Может быть. Но все сетевые репортеры в Новом Южном Уэллсе спят и видят, как бы сюда забраться. И все репортеры в Австралии. Кто-то даже подложил видеокамеру под крышку твоей чашки с фруктами. Ты спала и не слышала, как я охотился на эту жужжащую заразу, пока не прихлопнул ее журналом.
— Я слышала. — Она не смогла сдержать растущее чувство радости — черт с ними, этими дыхательными трубками, продырявленным легким и шрамами на спине. — Мы взяли его?
— На месте преступления. Ты знаешь, что Реальный Убийца портил все камеры наблюдения. Ну так вот — он этого не делал. Вместо этого он направлял все картинки в свою собственную систему. Чертовски умный. И мы до сих пор не знаем, как он это делал. И хранил их все — свой маленький Зал Славы. — Стэн покачал головой. — Ублюдок делал из них фильмы, добавлял музыку и даже вмонтировал в конец одного из убийств старую фотографию своей матери. Угадай в какое.
— Какое убийство? Мерапануи.
— Точно.
— Но мы же взяли его, верно? И у нас есть хорошие доказательства. — Она засмеялась и почувствовала, как что-то острое пронзило мышцы спины, но ей было все равно. — Это изумительно, Стэн.
— Да-а. — Что в его лице ей не понравилось. — Если он когда-нибудь придет в себя, то будет схвачен, осужден и посажен.
— Придет в себя? О чем ты говоришь?
Стэн опустил подбородок на переплетенные пальцы. — Он в катоническом ступоре. Не движется, не говорит. Что-то вроде комы с открытыми глазами. Подразделение, прибывшее по твоему вызову, нашло его уже таким.
— Что? — Ее возбуждение перешло в кое-что другое. Она почувствовала, как ужас дохнул на нее, его холодные иголки укололи ее в шею. — Стэн — это вранье. Он прикидывается. Клянусь. Теперь я знаю этого ублюдка.
— Его проверили лучшие врачи. Он не прикидывается. В любом случае он в нашей лучшей камере, пока большие мальчики и девочки наверху не решат, что с ним делать. С него не сводят глаз двадцать четыре часа в сутки. Привязан к своей шизоидной кровати. — Стэн Чан встал, и пригладил морщинки на брюках — похоже ему мешали даже микроскладки. — Он был в онлайне, когда мы нашли его. Врачи считают, что там он получил очень сильный ментальный удар, какой-нибудь бластер из нового Китайского Моря или что-то в этом роде, и для него это окончилось очень плохо. — Он увидел выражение на ее лице. — Честно, Скоурос, тебе не о чем волноваться. Он не прикидывается, но даже если бы вдруг, ему некуда идти. Самый громкий арест за все годы. — На его лице мелькнула улыбка. — Так что ты теперь героиня, Скоурос. Поэтому и не захотела взять меня с собой?
— Да. — Она попыталась сохранять тот же шутливый тон, но получалось плохо. — Да, я сказала себе: "Если я смогу отказаться от помощи партнера, получить нож в легкое и почти умереть, и все-таки вызвать помощь, лежа в луже собственной крови, то я безусловно прославлюсь."
— Ну-ну, я же пошутил, Каллиопа.
— Я тоже, веришь ты в это или нет. — Она протянула руку за другим куском льда. — Что с той американкой?
— Дело плохо, но она еще жива. Тяжелая рана на спине, большая потеря крови. Она должна была надеть чешую. Как ты, Скоурос.
— Как я. — Она улыбнулась, показав ему, что они все еще друзья. — Если ты уйдешь, кто будет отгонять от меня сетевых жуков? — Но она думала как раз не о репортерах.
— Снаружи пара улиц вся синяя от формы. Тебе не о чем беспокоиться.
Он ушел, и она включила настенный экран. Почти все информационные узлы сообщали о деле, камеры показывали убийцу, лежавшего в коме, и однажды даже ее саму — старый снимок, и ей опять стало плохо, такой толстой она выглядела на снимке — но она никак не могла сосредоточится, перед ее мысленным взглядом постоянно возникала другая картина: узкий клин света под дверью, она открывает ее и он стоит там, тень с ножом, человек-дьвол, ухмыляясь во весь рот.
— ПОРА, — нежно сказал Орландо.
Сэм напугалась и разозлилась, сама не зная почему. — Ты, скан-ящик, я должна уйти в офлайн. Я должна увидеть родителей.
— Да. — Он кивнул, но она слышала его мысли, как если бы он сказал их вслух. Некоторые из нас не могут уйти в офлайн.
— Я буду приходить каждый день! — Она повернулась к Селларсу. Один за другим все остальные ушли из сети, оставив за собой слезы и обещания; в их полутемной пещере, помимо Селларса, остались только она, Орландо и Хидеки Кунохара. — Я могу вернуться назад, понял?
— Не сюда, Сэм.
Все кишки завязались в узел. — Что ты хочешь сказать?
Он улыбнулся. Его лицо стало странным, почти испуганным. Вот так, наверно, он выглядит на самом деле, не могла не подумать она, но почему бы ему не выбрать что-нибудь другое. — Не волнуйся, Сэм. Я только хотел сказать, что не собираюсь оставаться в этой особой части сети Иного, потому что Иной… и все остальные ушли. У нас не так много ресурсов, и я должен кое-что упорядочить, а кое-что закрыть.
Она ухватилась за эту мысль. — А, все эти сказочные герои-дети?..
— Я собираюсь закрыть эту часть — Колодец. Те, кто выжил, вернутся в свое обычное окружение, — сказал он. — Они имеют право существовать, по меньшей мере здесь, в сети.
— Мы должны восстановить тех, кто умер, если это можно так назвать, — сказал Кунохара с видом того, кто рассматривает небольшую но интересную шахматную задачу. — Держу пари, где-то должны быть записи о них — образы, отрывки кода или даже весь первоначальный код…
— Возможно, — сказал Селларс, прерывая его. У Сэм возникло чувство, что он не хочет обсуждать такие вещи перед ней — или, возможно, перед Орландо, который сам код.
Код. Она почувствовала головокружительную непривычность этой мысли. Мой лучший друг мертв. Мой лучший друг код. — Но я могу вернуться обратно? Могу или нет?
