Скай загнал машину под мутные купола пластиковых гаражей, позвал Арина:
Пойдем.
Арин с сожалением посмотрел сквозь толстое стекло наполовину опустошенной бутылки виски.
Купим еще, — сказал Скай, — я сам замотался с тобой, так что не против спиртного.
Арин кивнул, вылез из машины, сунул руки в карманы, поднял голову, глядя на уходящие в небо серые глыбы Соток, между которыми висела, изогнувшись, петля прорванного купола, постоял немного и пошел вслед за поисковиком, закуривая на ходу.
Скай вошел в холл, в котором в этот час было пустынно, лишь скучала за административной стойкой пышногрудая девушка, щелкая длинным накрашенным ногтем по экранчику датчика, словно это был градусник и ей захотелось сбить температуру, да сидели на красных низких диванчиках несколько неопределенного возраста мужчин, лениво скользнувших взглядом по фигуре поисковика и уставившихся на вошедшего следом Арина.
Скай не обратил на них особого внимания, подошел к стойке, положил на полированную поверхность пластиковую карту:
Последний этаж.
Девушка кивнула, подцепила карточку и пробежала пальцами по клавиатуре, сверяя коды.
Скай обернулся, ища глазами Арина, и одновременно услышал каркающий, насмешливый голос одного из мужчин, потрепанного, плотного, с заплывшим лицом.
Интересно, маленький мальчик впервые захотел стать девочкой? Раньше я его здесь не видел. Эй, Скорпион, попользуешься им, отправь на пятый этаж, окупишь расходы.
Скай не успел отреагировать, как почти сразу же холл огласил задыхающийся отчаянный вопль, а Арин уже сидел на коленях толстяка, вжимая стальные клинки глубже в его дергающиеся, расплывшиеся ляжки, глядя в упор внимательными потемневшими глазами.
Кровь, пузырясь, ползла из узких ран, минуя тусклый металл, но Арин не отпускал рук, нажимая на стилеты всем своим весом, распарывая мышцы:
Ты уверен, что ты меня не видел? — ласково, отчетливо спросил он, — а я тебя видел. На том самом пятом этаже тебя драли трое, а ты визжал и просил не трогать твою задницу, обещая взамен фантастический минет. У тебя плохая память или ты просто очень старался об этом забыть?
Толстяк заскулил, согнувшись, хватаясь руками за клинки, скользя по ним разрезанными до костей, пальцами.
Секундное замешательство, охватившее остальных, исчезло быстро, и практически одновременно с диванов поднялись угрожающе несколько человек. Скай понял, что пора вмешаться, выдернул из все еще открытой сумки пистолет, окрикнул:
Стоять!
Девушка испуганно прикрыла ладонями уши и замерла, заверещав тоненько, когда Скай, перегнувшись через стойку, тронул ладонью ее высоко уложенные, обмазанные синим искристым гелем волосы, не спуская глаз с искаженных злобой и страхом отдуловатых лиц:
Снимай ты деньги, наконец, — сказал он ей. — Ничего страшного не произошло.
Арин поднялся, выдернул стилеты, не раздумывая, практически не целясь, ударил с разворота ногой по залитому слезами лицу толстяка, сплюнул и спокойно прошел между застывших в нерешительности мужчин. Но никто из них не посмел двинуться с места, несмотря на то, что их друг, согнувшись, воя, пополз вниз, на пол, пятная ковер жирными пятнами крови, льющейся из глубоких черных ран.
Арин подошел к стойке, положил локти на ее поверхность, поднял голову:
Долго еще?
Мне неудобно одновременно держать на прицеле эту толпу и разговаривать с персоналом, — ответил Скай. — Поговори с ней сам.
Ладно. Элен, очнись! Она просто очень нервничает, когда такое видит. Элен!
Девушка отняла ладошки от ушей, захлопала ресницами.
Арин улыбнулся:
Привет, давно не виделись. Ты до сих пор боишься крови? Давай я встану так, чтобы тебе не было ее видно, а ты введешь, наконец, код.
Элен потянулась было к карточке, качнула головой, рассмеявшись:
Ну что я могу с собой поделать? Не могу видеть кровь и все, я даже томатный сок не пью… Потому что похож чем-то. А вы? Будете что-нибудь пить?
Ага, — сказал Арин, пряча окровавленные клинки за спину. — Мы все будем. Только быстрей.
Через полторы минуты Элен протянула Арину ключ:
Последний этаж, семисотый номер.
Скай, возьми ключ, я не хочу ей руки показывать.
Спасибо, зайчик, ты всегда был тактичным мальчиком, — улыбнулась девушка. — идите, не беспокойтесь об инциденте, здесь есть, кому таких придержать, все будет в порядке.
В лифте Скай убрал пистолет обратно в сумку, произнес задумчиво:
Я не знаю, чего мне больше хочется — разбить тебе башку об стенку или поблагодарить за быстрое оформление. Ты когда успел вернуть стилеты?
В машине еще, — ответил Арин, стряхивая с рук капельки крови, — ты их положил сбоку автомата, в держатель.
Понятно.
"Если он сорвется, сомневаюсь, что ты с ним справишься".
Скай протянул руку:
Давай сюда. И не лезь больше в такое дерьмо, у меня и так ощущение, что ты знаешь каждую конченую тварь в этом городе.
В этом нет ничего удивительного, — ответил Арин, кладя ему на ладонь клинки, — конченых тварей здесь намного больше, чем нормальных людей.
Номер был небольшим, стандартным, скудно обставленным, но чистым. Темно-зеленый пластиковый коврик, серые жалюзи, несколько круглых ламп, затянутая предохранительной пленкой широкая кровать. Ни одного лишнего предмета обстановки, ни одного украшения или безделушки — перевалочный пункт, не более.
На тумбочке у кровати две тусклых литровых бутылки виски, высокие стаканы и карточка со списком предлагаемых услуг.
Арин скинул с плеч куртку, подошел к тумбочке, потянул один из ящиков, зашуршал россыпью разноцветных упаковок:
Презервативы.
Последняя вещь, в которой я сейчас нуждаюсь, — это презервативы, — отозвался Скай. — Не знаю, сколько ты собираешься жить на спиртном, а я хочу есть.
Арин кивнул:
Я тоже не против.
Согда сиди здесь.
Сигареты оставь.
Скай вытащил пачку из кармана, подкинул в воздух и остановился, пораженный.
Арин, не оборачиваясь, перехватил пачку одной рукой, прикусил зубами целлофановую упаковку, другой рукой взялся за стоящую перед ним бутылку.
"Если он сорвется, сомневаюсь, что ты с ним справишься".
"Что-то мне подсказывает, солдат, — подумалось Скаю, — что ты хорошо позаботился о том, чтобы парень мог себя достойно защитить. Может, даже слишком хорошо об этом позаботился".
* * *
Вернувшись, Скай не нашел Арина в комнате и готов был уже проклясть все на свете, как увидел за жалюзи черную, высокую тень.
Дверь на балкон был открыта, и лился оттуда дымный смоговый воздух, смешанный с сигаретным дымом.
Скай приоткрыл дверь, шагнул на балкон и остановился.
Арин обернулся:
Что?
Ничего, — спокойно сказал Скай.
Твою мать, да почему меня угораздило связаться именно с ним? Он может угробить себя в любой момент, или его кто-нибудь убьет — следи за ним или не следи, забирай у него оружие или не забирай! Я впервые вижу человека, который обращается с жизнью, как ребенок с леденцом, который то грызет его, то бросает на землю, то опять поднимает и продолжает грызть. К черту все это, даже мои нервы не выдерживают, пусть валит в свои катакомбы, я просто подожду, пока вшитый в мою куртку маячок не установит точное местоположение конечного пункта его маршрута, слезу туда, перестреляю всех, кто попадется на пути, и заберу оттуда сумасшедшего пацана. Надоело. Я и так знаю, что долго мне не продержаться, а с такими выходками так вообще контроль над собой начинаю терять, а это всегда влечет за собой массу ошибок.
Арин покачнулся, раскинул руки, сохраняя равновесие, глянул вниз:
Охренеть, как высоко.
Охренеть, — неопределенно согласился Скай, думая о том, как стащить его с перил.
— Пошли назад, ты вроде есть хотел.
Хотел, — Арин осторожно наклонился, взявшись рукой за металлическую полоску перил. Скай отступил на шаг, думая, что он собирается слезть, но Арин, изогнувшись всем телом, неожиданно и легко перевернулся, успев подставить вторую руку и замер, вытянувшись в немыслимом напряжении, держа свое тело на краю километровой пропасти, опираясь лишь на ладони.
За те несколько секунд, что прошли среди клочьев смога, превратившего мир снаружи в седую бездонную морскую пену, глядя на находящегося на грани жизни и смерти парня, Скай неожиданно вспомнил все, что отпечаталось в его памяти отчетливо, глубоко.
Боль от удара стилетом, пробитое почти насквозь колено и сверкающие, обещающие ласку карие глаза, улыбка, тревожащая, дерзкая.
Льющиеся по груди из-под застежки ремня, яркие струйки крови, торжествующее пьянящее безумие в его взгляде.
Мягкий изгиб, теплая впадинка у бедра, отчаянные, сказанные в бреду, слова, недолгий поцелуй, вкус ласковых губ.
Движения, голос, лихорадочный жар, прикрытые пушистые лиловые ресницы. Желание.
