– Да ты сам, фактически, в удельного князька превратился! – расхохотался Нахамсон. – Ладно, давай по-последней и мы пойдем. Мне еще в одно местечко надо зайти.
– К Мишке-Дутику? – спросил Погосов.
– К нему! – подтвердил Нахамсон. – Как он, кстати? Всё еще бухает?
– Отбухался, – покачал головой Филин. – Допился до белочки, вообразил себя торпедой и с разбегу протаранил едущий по главной улице броневик гвардейцев. Естественно, что столкновения не пережил именно Мишка, а не броневик.
– Жаль, – без тени сожаления сказал Нахамсон. – Неплохой механик был. Если бы не пил. Ну, тогда мы сразу в гостиницу, а потом к тебе. Масло трансмиссионное приготовь!
?
Не успели дядя Толя и Пашка вернуться в свое временное обиталище, как перед их домом тормознула легковушка, с приделанной вместо багажника грузовой платформой. На ней, в закрепленном инвалидном кресле сидел оружейник Пичугин.
– Скорострел, привет! – громко крикнул Великан.
Из кабины автомобиля выбрались два молодых человека. Судя по внешнему сходству с Пичугиным – его сыновья. Они споро откинули с платформы небольшой пандус и сгрузили кресло отца с машины.
– Вот, извини, не утерпел! – сказал Великан, подкатившись поближе. – Помню, что договаривались на завтра, но так ведь тебе не принципиально?
– Так даже лучше, – кивнул Пашка. – А то мы собирались пикап в мастерскую гнать.
– Работаем, ребятки! – скомандовал сыновьям Пичугин и парни бросились на ДШК, словно бойцы рейдовой группы на баб, после месячного воздержания. Видимо страсть к оружию в семье Пичугина передавалась по наследству. Не прошло и десяти минут, как пулемет был разобран и предварительно осмотрен.
– Ну как? – вежливо спросил Пашка у кивающих с умным видом оружейников.
– Лучше, чем я думал! – ответил Великан. – Ствол не поврежден, механизм тоже цел. Ржавчина только поверхностная. Отмочить в керосине, почистить, отшлифовать и… всё! Даже и не интересно как-то… Я рассчитывал на более сложную работу. А с этим и ребятки справятся! Справитесь, орлы?
Парни синхронно кивнули.
– Тогда грузимся и поехали! – скомандовал Великан. Парни сначала погрузили отца, причем крепления коляски к платформе проверили дважды. И только потом упаковали и уложили в специальный, стоящий за кабиной ящик, пулемет.
– Ты это… Наверное послезавтра с утра приходи! – на прощание сказал Пичугин и легковушка со скрежетом тронулась с места и укатила.
– Коробка у них скрежещет! – поставил диагноз Нахамсон, в свою очередь трогая с места «Геленваген». – Будешь у них ДШК забирать – посоветуй в мастерскую Филина заехать! Ну, всё, я отбываю. Рано не жди – вероятно мы всю ночь провозимся.
Пашка кивнул и пошел в дом. Все занимались каким-то делом, только он остался неприкаянным. Есть не хотелось, пить тоже, идти в кабак – на хрена? Покумекав, Скорострел решил сходить к девкам. Война войной, а естество требовало удовлетворения.
Ноги быстро привели его на главную площадь городка. Толпящихся кучки бездельников возле различных заведений выросли в размерах по сравнению с утром. Только возле одного из двух борделей первого класса никого не было. «Санитарный день у них что ли? – подумал Пашка». Но зашел именно туда. В большом, ярко освещенном керосиновыми лампами холле выстроилось в две шеренги полтора десятка девок в ярких платьицах. Действительно первого класса – молодых, стройных, со свежими, не пропитыми лицами. Да, за тесное общение с такой девахой не жаль отдать три патрона.
Посетителей не наблюдалось и здесь, зато перед строем прохаживалась молодая, лет тридцати… дама, одетая в чистенький и, по виду, новый (!) брючный костюм. Рядом с ней вышагивала худенькая девочка лет двенадцати-тринадцати, в скромненьком сером платьице с белым воротничком. Женщина вполголоса спрашивала что-то у проституток, а те, старательно вытягиваясь «во фрунт», словно новобранцы перед комбатом, тихонько отвечали.
«Бандерша проверяет своих сотрудниц перед рабочей сменой? – усмехнулся про себя Паша, усаживаясь на стул в уголке. – Ну, посмотрим на парад, заодно и выбор сделаем, пока другие желающие не набежали». Он просидел минут пять и выбрал стройную брюнетку с небольшим, «учебным», как выражался дядя, бюстом, а про запас невысокую пухленькую блондинку с яркими голубыми глазами и сочными розовыми губками. Прошло еще десять минут, и Паша начал мысленно совершать с выбранными девками всякие хитрые штуки, которым его научила одна влюбленная в свою профессию девчонка из далекого торгового городка на севере области. А чертова бандерша всё не уходила, прохаживаясь вдоль шеренги. Наконец Пашка не выдержал – насмотревшись на выставку доступной женской плоти, организм настырно требовал своё.
– Эй, как тебя… дамочка! – громко сказал Пашка, вставая со стула и подходя к шеренге. – Ну, сколько можно ждать? У меня сейчас штаны порвутся! Давай-ка заканчивай свою проверку, девкам работать пора!
Дама резко развернулась. Ее красивое лицо перекосилось злобной гримасой, глаза бешено сверкнули. Она открыла уже было рот, чтобы выдать нечто… матерное, но разглядев Пашку, захлопнула рот и усмехнулась. Маска ненависти быстро слетела с ее лица.
– Новенький? – с милой улыбкой спросила дама, внимательно и откровенно оглядывая Пашку с головы до ног. Особенно ее взгляд задержался на «середине композиции», где натянутая ткань штанов едва сдерживала напор.
– Ну, да… – Растерянно ответил Пашка, удивленный этакой пантомимой. – А, что, новеньким здесь скидка?
– Не знаю! – рассмеялась дамочка. – Я, видишь ли, дружок, здесь не работаю. Просто зашла девочек проверить – не обижает ли их кто.
Тут в голове Паши наконец перемкнулись нужные реле и он вспомнил утренний разговор с Вратарем.
– Мадам… Ирина? – совсем растерялся доблестный боец.
– О, так ты про меня все-таки слышал, красавчик? – жена Бритвы подошла вплотную к Скорострелу, и на парня пахнуло незнакомым ароматом какого-то парфюма. – Я тебя вчера на площади видела. Ты в компании Моряка приехал, да?
– Мадам… Ирина? – совсем растерялся доблестный боец.
– О, так ты про меня все-таки слышал, красавчик? – жена Бритвы подошла вплотную к Скорострелу, и на парня пахнуло незнакомым ароматом какого-то парфюма. – Я тебя вчера на площади видела. Ты в компании Моряка приехал, да?
– Ага! – с глупым видом кивнул Пашка.
– Как стемнеет, приходи на сеновал! – сказала мадам Ирина и хрипло рассмеялась. Пашка похолодел. – Шучю, дурачок, чего ты так напрягся? Хотя… ты мне таким… напряженным нравишься! Жаль, что сегодня у нас ничего… не срастется. А вот завтра… хм… Ты в баню пойдешь?
– Ну… да. Собирался, – потупился Пашка.
– Отлично! Я тоже собиралась, – взяв парня за подбородок двумя пальчиками, сообщила дама интимным шепотом. – Составишь мне компанию? Ну, там… спинку потереть, полотенчико подать?
– Да, помогу, что ж там… – совсем стушевался Скорострел.
– Вот и славно! – сказала дама и прищурилась, словно сытая кошка. – Тогда я завтра после обеда девчонку к тебе в гостиницу пришлю. Она проводит. И смотри, не переусердствуй сегодня! – мадам Ирина грозно потрясла перед Пашкиным лицом маленьким кулачком. При этом ее глаза снова сверкнули бешенством. – Гляди, бредун, чтобы и на завтра у тебя желание осталось!
Мадам развернулась и снова подошла к девкам. Что-то тихо сказав им, Ирина спокойным шагом двинулась к выходу из заведения. Но по пути вдруг резко сломала траекторию, почти подбежала к испуганно отшатнувшемуся Пашке и свистящим злым шепотом «прокричала» ему прямо в ухо:
– И смотри, красавчик, о нашем разговоре никому! А то яйца оторву, понял?
Вконец обалдевший Скорострел только кивнул. Дама, вновь успокоившись, жестом подозвала девочку и неспешной походкой вышла из борделя. Паша молча провожал ее взглядом до самого конца. От созерцания пустой двери его отвлекло чье-то легкое прикосновение. Перед ним стояла одна из проституток.
– Мужчина, ну вы развлекаться будете? – жеманным голоском спросила девушка, но тут же резко сменив тон, деловито добавила: – Бери любую девчонку и иди наверх. Всё оплачено. Но сразу предупреждаю – получишь не больше двух раз! Мадам Ирина нас предупредила.
– Хорошо, – послушно кивнул Паша. Такого с ним еще не бывало. Он молча ткнул пальцем в выбранную брюнетку и поплелся за ней на второй этаж. Желание развлекаться практически отпало…
Услышав утром следующего дня рассказ Скорострела о весело проведенном вечере в борделе и приглашении на приватную вечеринку, Сёма-Моряк длинно и заковыристо выругался, а затем впал в долгое раздумье. Сидящий рядом Владик только завистливо вздыхал всё время повествования, а Нахамсон так и не вернулся из мастерской.
