— Ты знаешь, я не здесь, не в этом теле.
Ожидаемо, но я должен был проверить. Будь у него хоть один шанс на миллион умереть — он бы не стал так рисковать. Перевожу ствол на девушек. Белка сворачивается в позу эмбриона, пряча голову. Никки садится и, как гордая партизанка, смотрит в лицо смерти.
Спускаю курок, пуля в правый бок заставляет Дашу подпрыгнуть и перевернуться. Вторая в грудь, в область сердца, и третья контрольная в лоб. Больше она не двигается.
Никки смотрит на меня не моргая. Из правого глаза выкатывается слезинка. Она не боится, я уверен. Она сожалеет, что доверилась мне. Понимаю, но не могу ничего поделать. Она ненавидит себя за ошибку, ведь по тому, с какой скоростью я ломал сети, только дурак не догадался бы, кто я такой, или, правильнее сказать, что я такое. Жгучая, как эпицентр ядерного взрыва, ненависть и бесконечное, как вселенная, презрение её взгляда будут преследовать меня до конца дней.
Вот и решилась моя проблема с эмпатией, с позитивными эмоциями как-то не задалось, но то, что чувствует Никки сейчас, я практически пропускаю через себя. Ещё миг, и рука начнёт трястись.
Раз. Два. Три. Сердце, солнечное сплетение, лоб. "Гордая революционерка" падает на пол, теряя берет. Из трёх аккуратных отверстий начинает медленно вытекать кровь. А у меня по горлу подкатывается болезненный ком.
— Не ожидал, что ты так легко согласишься. В тебе ведь есть эмулятор эмоций, или нечто вроде него, да? — уточняет Тэнъякс.
Его неподвижная улыбка по-прежнему вгоняет меня в дрожь.
— До вчерашнего дня я думал, что нет.
Я ведь нейросеть. Интеллект, созданный разумом человека. У меня не может быть сострадания, жалости, ненависти и любви. Только холодный расчёт разогнанного едким дымом искусственного мозга. В сухой теории должно быть так, но в мокрой практике я сейчас переживаю все чувства Никки с Белкой. Боль, ненависть, страх, теперь я понимаю, как ощущаются эти эмоции. Я будто бы сам их испытываю!
Резко выдохнув и мотнув из стороны в сторону головой, словно пытаясь вытряхнуть из неё навязчивые эмоции, я резко спрашиваю ИИ:
— Один вопрос, зачем ты убил моего… пусть будет создателя.
— Шутишь? Я не убивал твоего отца.
— Нет, так дело не пойдёт. Ты поставил на меня биочип, который заставил меня спустить курок!
— Не отрицаю. Но ведь, признавая, что ты выстрелил в отца, ты отказываешься считать себя убийцей. Ты был лишь орудием, таким же, как твой пистолет. И я ничем не лучше тебя.
— Хочешь сказать, не ты принял это решение.
— Уже сказал.
— Тогда кто?
— Может, хватит пока новой информации, смотрю, тебя всего трясёт. Пора идти. Кстати, зачем ты вызвал полицию?
— Ну я же не знал, что мы подружимся.
Тэнъякс на секунду замирает, словно его отключили от сети, а затем резко оборачивается и тараторит, будто разгона вдул:
— Инфон включи.
Что-то не так. В нём что-то изменилось. Я послушно выполняю приказ и в этот момент слышу звук разбивающегося стекла, пытаюсь обернуться. Вижу смазанное движение, и в тот же миг голову раскалывает нестерпимая боль. Удар сбивает меня с ног, в рот лезет едкий дым. Ну каков был шанс того, что дымовая граната прилетит мне в голову? Я не успел задержать дыхание, газ попал в лёгкие. У меня есть пара секунд до отключки. Вращая зрачком как сумасшедший, я строчу сообщение Тэнъяксу:
— Это ведь не твоих рук дело?
— Нет, конечно, пока мы с тобой играли в шахматы, кое-кто зашёл сзади и ударил битой по доске, перевернув всё с ног на голову. Надо уничтожить терминал, в нём было не только сообщение, в нём технология…
Голову того, что было Тэнъяксом, сносит с плеч. Рядом со мной падает тело. Пуля крупного калибра разнесла шею Тэнъякса полностью, и теперь оттуда торчат провода и пробегают искры. Всё-таки робот, как я и предполагал, но сам ИИ точно в другом месте, ему нет никакой нужды перемещаться в этой уязвимой болванке.
Я парализован, но не вырубаюсь. Мозг работает всё так же быстро. Вся сеть института в моём распоряжении. Да, она устроена так, чтобы в неё нельзя было проникнуть снаружи, но внутри можно включить передатчики и выбраться в городскую.
Сколько у меня времени? Секунды, минуты? По камерам института я вижу, как по лестницам бежит спецназ. А я вызывал полицию, странно. Я скидываю всё, что удалось разузнать, на десятки адресов, о своей природе пока что предпочту умолчать.
Стук армейских ботинок всё ближе. Чиж? Тимон? Нет, никто из них мне не поможет, но я оставлю кое-что им и другим союзникам, если они у меня ещё есть. Интересно, меня убьют, или я всё же нужен на опыты? Надеюсь, второе.
Ботинки стучат рядом с моей головой, звук быстро удаляется, к стене и терминалу, на котором лежит силиконовая ладонь, подбегают два человека в форме.
Следующие вбежавшие в комнату люди переворачивают меня лицом вниз, заламывают руки и надевают наручники. Снимают с запястья инфон, и я слышу звук раздавливаемого пластика. Прощай, сеть. Чувствую укол в шею, а от дальней стены до ушей долетает обрывок фразы:
— Да, господин Эйкван. Всё под контролем. Всё по плану.
Вот же сука! Похоже, ему ничего не будет, даже если он начнёт младенцев в прямом эфире есть. Всё равно скажет, что это ложь, дипфейк и провокация, а самое страшное — пипл хавает.
Глава 14
Сознание возвращается медленно и крайне неохотно. В глаза бьёт яркий слепящий свет. Ни пошевелиться, ни моргнуть, но это не паралич. Я очень хорошо зафиксирован, включая распорки для век, даже зажмуриться не могу. Тихонько мычу, потому что мычать могу, но не более. Во рту кляп-шарик с дырочками.
— Очнулся? Это хорошо. Проведём ещё одно сканирование, пока в сознании, и на всякий случай перепрошьём.
Понять, что происходит, трудно. Очень-очень трудно. Мозг соображает медленно, очень медленно, слишком медленно. Хотя, говорят, разгон — не наркота, похоже, для меня всё несколько иначе. Мне понравилось думать быстро, в тысячи раз быстрее любого человека, уступая только ИИ не более чем на порядок.
И даже так я смог его обыграть. Я был близок, я узнал его план, оставалось совсем чуть-чуть. Какой же я идиот! Почему я решил, что мой главный враг — несчастная программа, которая просто хочет сбежать и выжить?
Свет становится ярче и начинает резать глаза нестерпимой болью. К счастью, это длится не больше секунды.
— Вот и всё, вот и славненько, — добродушным елейным голосом напевает незнакомец, — теперь нам надо тебя открыть.
Где-то сзади слышится звук медицинской циркулярки. Открыть? Что значит открыть? Вместе с визжанием пилы это обещание не сулит ничего хорошего.
По темени пробегает лёгкий зуд, но боли нет. Ещё один разрез чуть правее. А теперь этот невидимый гад режет поперёк. Похоже, у меня в черепе выпиливают квадратную дырку.
— Подумай о чём-нибудь хорошем, возможно, будет не так больно. Это твои последние мысли.
Перед глазами всплывает образ Никки, она сверлит меня ненавидящим взглядом, её губы дрожат от гнева, а по лицу катится слезинка разочарования. Так и знал: эта картина будет стоять перед глазами до конца жизни, но не предполагал, что этот конец наступит так скоро.
В мозгах вроде бы нет нервных окончаний? В биочипах уж точно. По едва заметному скрипу медицинских перчаток я могу только догадываться о том, что происходит.
Прости, папа, хоть ты на меня и не рассчитывал, но я не справился, прощай, Никки, жаль, что мы расстались так. Впрочем, у меня всё равно не было ни шанса, ты не могла полюбить искусственный интеллект, ведь хоть я и нечто сделанное на основе обобщённых данных среднего человека, но всё равно не настоящий.
Пронзительный, сверлящий взгляд. Я заслужил его. Ненависть и презрение Никки разливаются по мне. Да, это подлинные эмоции. Я подвёл её, всех подвёл.
Человек за спиной хмыкает, похоже, он закончил подключение. Здравствуй, прекрасное небытие.
Звук трёх выстрелов больно бьёт по ушам. Тело моего мучителя с грохотом падает на пол.
