Сунув в сумку последний гриб, он быстрее пошел к озеру: уж там рыбников точно нет! Нобли сколько не искали озеро, а найти не смогли, ни сами, ни с провожатым. Грозились перевешать наглых диртов, и плетьми били, без толку. Вон, у мельника вся спина исполосована - за то, что сказал ноблям правду: туда нет ходу тем, кто не почитает Отца с Матерью, молится одному Асгейру и слушает мудрых.
Как-то, залив глаза, Фианн рассказал легенду про озеро. Старую легенду, не то вранье, которым потчуют мудрые. По той легенде Дева-Охотница плакала над раненым возлюбленным, целое озеро наплакала. А Отец-Лекарь сжалился над ней и дал слезам волшебную силу. Возлюбленный Девы вылечился, поклялся верности Охотнице прямо у целебного озера, а через год женился на дочери рыцаря с большим приданым. Охотница разгневалась, затравила изменщика своими псами, боуги. С тех пор у Девьего озера не клянутся, говорят, Дева за язык поймает.
Правда то или нет, Сакс не знал, сам у озера не клялся и ни боуги, ни фейри никогда не видел. А кузнецов сын, Томас, видел. Если не врет, ясно дело. Фейри видел. Статных, румяных, как яблочко по весне, и косы у них до самой земли, у светлых - золотые, у темных - черные. Выйдут из холмов и купаются, а то и парней заманивают.
Сакс дважды сплюнул и пощупал нож, холодное железо. Без ножа на Девьем озере делать нечего, а с ножом никакие фейри не страшны.
Озеро показалось внезапно. Сколько ходил этой тропой, а каждый раз - как впервые. Верно, колдовство! Блестит, слепит, дразнит, а земляникой-то пахнет! Весь берег - сплошь земляника, красная, крупная. Сладкая!
Наевшись ягод, Сакс скинул на пригорок пояс и сапоги с курткой, и плюхнулся в воду, прямо в рубахе и штанах. Мальки брызнули в стороны, сердито и тяжело плеснуло в осоке: то ли молодой сом, то ли сазан. А Сакс смывал грязь вместе с унижением, полоскал стащенную с шипением и проклятиями рубаху. Присохла к ссадинам на плечах, отодрал с кровью. Щуки луайонские, их бы так, плетью! За пару-то паршивых зайцев!..
Но волшебное озеро, солнце и рыбный плеск быстро поправили дело. К землянике захотелось сомятины, жареной на углях. И грибов. И дикого чеснока. Да чего угодно захотелось, лишь бы в животе не бурчало.
Недолго думая, Сакс поймал головастика, вылез из воды. Костяной крючок он всегда носил с собой, жилу тоже. Нашел палку подлиннее - и снасть готова. На сома, молодого и непуганого, сгодится. Главное - правильно забросить, в самую сомячью яму. Со второго раза получилось. Теперь - нарвать чеснока, развести костерок и посушиться. Еще бы куртку зашить... Сакс вздохнул. Иголки нет. И зашить так, чтоб мама не заметила, не сумеет. И врать не будет, пусть стыдно. Не дело это, матери врать.
Так, в размышлениях, он разложил рубаху на пригорке, а чтоб штаны сохли быстрее, сам улегся в траву, среди земляники. Пощипал ягод, прислушиваясь к озеру: правильно же забросил, вот-вот клюнет сом. А то и щука. Луайонская. Это ж надо придумать такое, нарисовать на гербе щуку! Черную. С зубьями, что твой палец.
Про зубья и пальцы Сакс додумать не успел, потому что в озере плеснуло. Тяжело, громко, словно что плюхнулось в воду. Сазаны так не плещут, это целый олень. Ну, не олень - но уж косуля, не меньше.
Тихо проклиная рыбников за испорченный лук, - вот бы отец обрадовался, принеси он домой косулю! - Сакс пополз наверх. Выглянул из-за пригорка - и затаил дыхание. Плескалась не косуля - фейри! Наверняка фейри! Вон, белое, на берегу лежит - сорочка, и платье рядом, а какая девица станет нагишом купаться? Только фейри. Они как прилетят, наряды снимут и сложат на берегу, а сами в воду. Если изловчиться и утащить сорочку, тогда фейри сама за тобой пойдет. И все сделает, что ни скажешь.
Сакс уж было дернулся тихонько нырнуть в воду, переплыть озеро, чай, здесь оно неширокое, всего-то в перестрел, и покрасть сорочку. Но сам себя остановил: а вдруг это ланнон-ши или еще какая нечисть? Говорят, дочери Ночного Ллира заманивают парней и выпивают кровь досуха... может, и эта заманивает!
Сакс дождался, пока дева вынырнет, присмотрелся: нет, не ланнон-ши. У тех косы черные, да и плавать они не особо любят. А эта - беленькая, и ныряет как рыба. Хотя, может, вовсе и не фейри?
В голове перемешались обрывки Томасовых россказней, страшилок хранителя Фианна и материнских сказок. Было страшновато и страсть как любопытно: что за дева такая? Не сама ли Охотница? Только почему тогда боуги не слышно и не видно, она ж без своей своры ни шагу!
Сакс во все глаза смотрел, как она выходит из воды. Вот лопатки показались, вот уже вся спина - волосы недлинные, до пояса не достают. Прилипли. И спина гибкая, узкая, ладонями можно обхватить...
Ладони закололо, словно по-настоящему дотронулся, а кожа у нее мягкая и холодная, что твоя озерная вода.
Девица тем временем подобрала волосы, скрутила, чтоб вода стекла. И чуть боком повернулась.
Точно не дочь Ллира, но, может, кельпи или все же Охотница? У Девы левой груди нет, чтоб из лука стрелять было удобно. А у кельпи волосы всегда мокрые, на ногах копыта и грудь большая, лошадь же... еще повернись, а? немножко...
Словно услышала, повернулась. Грудь показалась, как раз левая - маленькая, в ладонь, и соски розовые, как земляника. В рот просятся. Не Охотница, слава Матери! И не кельпи.
Страх - вдруг Охотница разгневается, что он подглядывает! - отпустил, но сердце все равно билось как сумасшедшее, горячо, сильно. В горле пересохло. И на губах вкус земляники, а кажется - это она, фейри, земляникой пахнет. Выходит из озера, уже всю видно, и под коленями у нее ямочки. Никаких лошадиных копыт, гладкие тонкие щиколотки. Красивые. Поймать бы...
Фейри наклонилась, - да как наклонилась, дух сперло! - подняла сорочку, встряхнула. Надела. И потянулась за платьем. Платье было неправильное: не зеленое, как у ночных, и не белое, как у дневных, а вовсе синее, васильковое. И надела не наизнанку, как кельпи носят. А башмачков у нее и вовсе не оказалось - чудно, должны же быть, у светлых фейри непременно красные башмаки с золотыми пряжками, у темных - зеленые, с серебряными.
Подобрав подол и опять показав щиколотки, фейри покружилась. Танцевать зовет? Ох, дурной, надо было сразу сорочку хватать!
Сакс замечтался, чуть сома не упустил. Вместе с крючком и жилой. Сом плеснул, дернул палку, потащил за собой. Сакс еле успел - осокой порезался, но сома не упустил. Подсек, выдернул - и на берег его. Хорошо, мелкий попался, в локоть. С крупным возни было б...
Фейри, конечно, услыхала. Еще бы. Шумел, как медведь в валежнике. Обернулась, посмотрела на него. Долго смотрела, Сакс успел подумать - лет-то ей сколько? Может, как ему, семнадцать? Или меньше? Все равно, деревенская б уже с дитем была.
А она засмеялась. Смех у нее был - как льдинки зимой звенят. Рукой помахала, прочь побежала, в лес. Как раз туда, где заколдованные холмы: там фейри и живут, кого к себе заманят, тот вовек не вернется.
Лишь когда она скрылась, Сакс снова вспомнил про сома. Тот уже допрыгал почти до воды. Сакс его поймал, голову отрубил, выпотрошил. Пока потрошил, собирал костер и жарил сомятину на огне, все фейри перед собой видел. Странная она была. Совсем не такая, как деревенские девки: слишком тонкая, руки-ноги маленькие, бедра узкие. Как такой в поле работать и детей рожать? Бесполезная. Но красивая. Словно фарфоровая куколка. Сакс видел такую в прошлом году на ярмарке: нобль смотрел кобылу, а с ним была дочь, держала куклу, небольшую, с ладонь. Волосы белые, личико белое, глаза черные, нарисованные. Красивая. Если б сестра не умерла маленькой, Сакс бы ей такую куклу добыл. Точно добыл.
В раздумьях о сестре и старших братьях, которых не видел уже шесть лет, Сакс чуть не прозевал сома: очнулся, лишь когда один рыбий бок начал обугливаться. Начал палкой переворачивать...
- Вот он, браконьер! - раздалось с опушки вместе с треском кустов.
От неожиданности Сакс выронил палку и чуть не сиганул в озеро: показалось, отведи Матерь Ллировы мороки, что нобли нашли его тут, прямо над рыбой. Вовремя сообразил, что у озера ноблей не бывает, это вам не деревня, да и голос уж больно знакомый.
- Что орешь, как лось на гоне? - сердито спросил, поднимая палку и отворачиваясь от рыжего увальня, вышедшего из-за молодых дубков. - Всех фейри распугаешь. Я, может, их на рыбу приманиваю.
- На рыбу? Фейрей? Вот, значит, как!.. - внезапно вызверился Томас, шагнул к костру, сжимая кулачищи...
Сакс едва успел увернуться и сделать подсечку, но Томас все равно его сгреб - и они покатились с пригорка, мутузя друг друга, свалились в воду, оба едва не захлебнулись...
Вывернувшись из медвежьей хватки, Сакс вскочил, - уже по пояс в воде, - выплюнул попавшую в рот тину и снова отшатнулся: Томас и не думал успокаиваться. Едва вынырнув, попытался сцапать Сакса. Пришлось его еще разок притопить - в воде кузнецово племя ловко, что твой топор. Правда, малость перестарался: рыжий как-то слишком притих.
