И они разошлись по разным углам, чтобы собрать свое оружие, оставленное у товарищей или заныканное в личных шкафчиках.
Когда Жэка подбежал к загруженному грузовику, Влад уже заканчивал бережно паковать свой сверток в памятник Остапу Бендеру. Он взглянул на оружие Жэки и засмеялся:
— Ну ты прям фашист вылитый! Шмайсер, Вальтер, толокушки! А ножа "настоящего эсесовца" нет? В брезент хоть замотай — и он протянул Жэке лохматый отрез брезента — разобьет нахрен все, на ухабах. Или кто пнет статую, проверить — а там твои немецкие цацки зацокают.
— Немецкие цацки, немецкие цацки, а у самого то где винтовка сделана, — забурчал недовольный Жэка, пакуя свое богатство в брезент и запихивая в ту же скульптуру свое оружие. Затем он посмотрел на Влада и хитро-хитро улыбнулся.
Они резво стартанули с места, обдав гравием восстановленный дот и подпрыгивая на разбитой дороге, понеслись к городу. Жэка достал из кармана завернутый в тряпку продолговатый предмет. И спросил, просто светясь:
— Сейчас я тебе такую вещь покажу — от зависти удавишься!
Заинтригованный Влад скосил глаза на сверток, но комментировать фразу напрочь отказался.
Сначала Жэка бережно развернул тряпку и достал кожаный футляр, а потом извлек из него, на свет божий, клинок со смертельно красивыми, хищными обводами. Плавные линии режущей кромки органично перетекали в наборную рукоять. Лезвие не играло светом, оно само излучало его, а его сложный орнамент травления одним отблеском нес угрозу врагам и оберег хозяину. Бязь травления затягивала взгляд, пульсируя злобной волшбой, готовой спрыгнуть с клинка и обрушиться на головы врагов смертельным заклятьем. Это было произведение искусства, настоящий стальной коготь, достойный урбанистических потомков короля волков по имени Маугли. Жэка сделал резкий взмах рукой и затем крутанул клинком вокруг запястья. И они оба с Владом услышали, как нож сказал на своем, особом и тайном для непосвященных свистящем языке — "Мы с тобой одной крови! Ты и я!".
Было видно, что Влад впечатлен. Он автоматически управлял ревущим на газах грузовиком и в то же время внимательно разглядывал нож Жэки.
— Откуда он у тебя? И почему раньше не показывал? Сам- то, с китайскими складняками ходил, прибеднялся! — обвиняющее выдал Влад.
— Да жалко, глянь какой красивый! — и Жэка с удовольствием сделал в кабине пару коротких рубящее-волнистых замахов. — А откуда? — он засмеялся. — Купил!
— Купил?! — Влад вложил всю сложную гамму чувств, начиная от черной зависти и заканчивая простым недоверием в это слово.
— Это, именной, супер-нож, — менторским тоном произнес Жэка, — Делался исключительно вручную и под заказ. Вон как твой варган, на котором ты свои якутские песни мычишь.
Влад непроизвольно схватился за висящий на шее деревянный кулон, в котором лежал боевой шестигранный варган, мелодией которого он изрядно веселил друзей на привалах. Тот был куплен еще до БП, сам себе подарком на день рожденья, исполнением детской мечты, и служил законной гордостью хозяина, потому как однозначно был уникальным инструментом в этих широтах.
— Ну что, поменяешь теперь дедов паровозник? — игриво поинтересовался Жэка.
Влад, немного подумал, и серьезно ответил:
— У каждого человека своя судьба, у каждого предмета свое предназначение. Некоторые вещи легко теряют и находят новых хозяев, другие с ними навсегда. Наши судьбы связаны, я вижу это. Так что извини.
— А я верю — что нет судьбы. Нет судьбы, кроме той, что творим мы сами! — Запальчиво и явно с чужих, но ярких слов, распаляясь, сказал Жэка.
— Пусть будет слово "карма", не суть. У тебя отличный нож. По виду — очень хищный зверь. Но судьба ему — служить экспонатом — уж больно красив, подлец.
— Красива баба с лица, в мерседесе подлеца, — прибауткой отжег Жэка. — Твой-то в музей возьмут только как скребок неандертальца. Нет! Неандерталки! Никому и в голову не придет, что этот кусок паровоза, не давил людей колесами, а резал их!
Вместо ответа, Влад сжал челюсти, отвернул голову и полностью сосредоточился на дороге. В кабине воцарилось молчание.
Жэка, еще немного повертев ножом, просто засунул его в правый ножевой карман на штанах, а кобуру с тряпкой сунул в один из карманов куртки.
Им, по встречной, на трассе Скандинавия, на приличной скорости неслись грузовики и фуры, набитые скарбом, солдатами и техникой. Финны отводили лишний контингент из своей сферы ответственности. Их не устраивали планы, пробитые алчущими мести англами, и поэтому они спешили умыть руки, полностью закрывая глаза на то, что подполье прочно обосновалось в их зоне. Да вообще, какого говорится Сампо, если на прошлой неделе финские погранцы расстреляли с вертолетов настоящий моджахедский кокаиновый караван. На осликах!! Который, заблудившись в лесах и озерах вышел к Энислинне, бывшему Петрозаводску, видимо, разминувшись с нидерландскими "встречающими".
Они благополучно преодолели финский и нидерландские блок посты, и были уже в километре от цели, когда путь им преградил отряд "зомби". Человек шестнадцать узбеков, одетые в старое, еще советское, цвета выгоревшего хаки обмундирование. Оружием им служили калаши, но с отомкнутыми рожками. Они живописно бродили вдоль дороги и сидели на корточках, явно группируясь вокруг чадящего паром котелка над костром. Командовали этим отрядом, выделяясь на их фоне обмундированием и натовскими винтовками, два поляка. Один стоял чуть в стороне, явно охраняя два объемистых мешка, стоявших на сухом возвышении у покосившегося в сторону дороги сарая. Он явно сторожил боеприпасы — после пары инцидентов, патроны "зомби" выдавали только непосредственно перед операцией, гранаты вообще были полным табу. Второй поляк вышел на дорогу, и тормозил жестом грузовик. Узбеки с интересом смотрели на действо.
— Документы! Что везем?! — гонористо вскинулся поляк, зайдя со стороны водителя, и направив ствол на кабину.
— Пан офицер! По приказу полковника Ван-Брюкена, проводим сбор культурных ценностей для дальнейшего восстановления, пан офицер!
Офицер мельком взглянул на документы и объявил: — Вылезайте из машины! Она реквизируется для нужд польской армии!
Польской армией тут и не пахло. Это были "зомби". Наемники, которые грабили и убивали, иногда безо всякой причины. Если они объявились в зоне ответственности нидерландцев, это означало только одно — "зомби" распределяют по городу, чтобы завтра, в крайнем случае, послезавтра, начать зачистку. Единственно, почему еще живы оба повстанца — их кровью не хотят забрызгать салон. Патроны не были выданы рядовым по той же причине — чтоб случайно не попортили ценный грузовик, на котором можно вывести много добра.
Влад, незаметно для поляка, ударил кулаком Жэку по колену. Нажал на рычаг двери и одновременно сделав удивленный взгляд, посмотрел на зеркало заднего вида:
— Пан офицер, там, сзади нас, еще одна машина!
Поляк чуть повернул корпус вслед за головой, пытаясь выглядеть машину — свидетели ему были ни к чему.
Влад не стал терять шанс, быстро распахнув дверь, он боком вылетел головой вперед из кабины и, левой рукой ударив по стволу оружия, окончательно отвел его от себя. Завалившись на поляка, они упали, как костяшки домино. Влад правой рукой выхватил нож и в остервенении ударил поляка по левому бедру. Выдернул нож и, рывком приподнявшись над завопившим поляком, воткнул клинок в горло врага.
У Жэки дела обстояли не так гладко. Он также быстро распахнул дверь и, выставив правую руку, выстрелил во второго поляка с пружинного арбалета, закрепленного под формой на правом предплечье. Но в это время кабина качнулась от мощного прыжка Влада и арбалетный болт воткнулся у ног сторожа. Поляк, растерявшийся от такого оборота, инстинктивно выставил на вытянутых руках перед собой свою М-16, пытаясь ей защититься от уже прилетевшей стрелы. Жэка соскочил с подножки и, ставя ноги крест накрест, будто выделывая ногами батафоги, стал бежать к поляку по касательной, забирая влево. На втором шаге он сумел выхватить свой именной нож и метнуть его в поляка. Поляк дернулся, пытаясь отбить, но лезвие уже влетело ему в грудь. Страж патронов еще не успел осознать, что у него в груди появилось второе, стальное сердце, боль еще не пришла, но пришло осознание, что нужно делать — он направил ствол на Жэку и нажал на спусковой крючок. Грамотная мысля, она всегда приходит опосля…
Жэка прыгнул ласточкой, перекатом подкатился к поляку, выдернул из мокрого песка стрелу и вогнал ее под подбородок, снизу вверх.
Бывшие гастарбайтеры, вскочили на ноги, и громко загалдели на своем языке, сбиваясь в кучу. Жэка и Влад, в два ствола, поднятых с трупов офицеров, в пять секунд, длинной очередью от бедра, положили всю эту банду неудавшихся басмачей.
