– Но должен быть какой-то выход, – не унимался Лэн. – Ты же сама говорила, что не бывает безвыходных ситуаций.
– Но из этой выхода я не вижу. Может, со временем люди поймут, что любить друг друга – естественное состояние. Тогда можно будет прийти к ним на помощь. Боюсь, – она вздохнула, – что и тебе эти знания пойдут не впрок. Ты только ускоришь гибель Города. Об одном прошу, – не пользуйся ими, пока не будешь абсолютно уверен, что поступаешь правильно.
– Ты так говоришь, – огорчился Лэн, – будто видишь меня в последний раз.
Хотя между ними все было обговорено не раз, но он неизменно возвращался к моменту предстоящей разлуки. Риит обещала вернуться, но Лэн чувствовал, что она уходит. И уходит навсегда. Даже если она и вернется, это будет уже не та Риит. Которую он знал. С которой проводил незабываемые ночи. С которой делился всем сокровенным. Побывав среди своих, она поймет, что ей не место рядом с ним. Как и ему с ней. Это неизбежно.
Риит ушла. И с ней ушло спокойствие. Проводив ее наружу, – дальше она не позволила из-за опасности облучения, – Лэн вернулся в бункер. С неожиданной ясностью он понял, что больше не может пробыть здесь ни дня. Стены и потолок давили на него. Пустынные помещения и коридоры, некогда наполненные звуками ее голоса, угрюмо молчали. Книги, еще вчера так нужные ему, теперь валились из рук. Глаза уже не желали пробегать по строчкам букв. Не место ему здесь одному. Такое одиночество может свести с ума.
Лэн стал готовиться к уходу. Не просто к уходу, бегству. Он вернется в Город. Идти ему все равно больше некуда. Но вернется он не согбенным просителем с понуро опущенной головой. Он должен войти в Город победителем, перед которым покорно склонят головы все – и Воклоты, и Хэнсомы. И даже Рэкеты. А для этого нужно вооружиться. Не только вооружиться по образу и подобию своих собратьев, но превзойти их. Рэкеты держали в страхе Город своей пушкой. Лэн выберет что-нибудь аналогичное или даже превосходящее по мощи пушку. То, что он встречал в ангарах Базы – танки, тягачи, артиллерийские и ракетные установки, – превосходило пушчонку Рэкетов во много раз. Рядом с ними она выглядела пигмеем, безобидной хлопушкой.
Лэн представил, как он въезжает в Город на танке. Рассыпаются и бегут в страхе люди. Сам Рэкет склоняет свою голову. Но тут перед ним всплыли слова Риит о том, что он должен соизмерять каждый свой шаг, чтобы не ускорить гибель Города.
– Нет, – пробормотал он, – все правильно. Иначе как заставить их смириться и не грозить другим своей пушкой. – Это будет только начальный, необходимый шаг, чтобы сломить сопротивление Рэкетов. В дальнейшем он откажется от угроз и методов порабощения. И тогда все жители Города, все Семьи объединятся и станут жить мирно и дружно. Сообща выращивать хлеб, разводить скот.
– А не захочется ли тебе самому стать Хозяином, Главой, но не отдельной Семьи, а всего Города? – шевельнулся в груди червь сомнения.
– Нет, – отогнал эту мысль Лэн, – этого я делать не стану. Не хочу. Люди должны стать свободными.
Но червь не отступал. Лишь затаился внутри. Лэн все чаще ловил себя на этой мысли.
– Может, так и нужно, – убеждал он себя. – Людьми должен кто-то руководить, командовать. Иначе они превратятся в неуправляемое стадо и разбегутся кто куда. Да и Предки так жили, а значит, это было необходимо.
Мысль приходила и уходила. Слова Риит вносили смуту. Лэн отбрасывал мысль, чтобы в следующий момент поймать себя на том, что опять размышляет об этом. Решение не приходило. Наконец Лэн остановился на том, что время укажет верный путь.
Для борьбы с Рэкетами как нельзя лучше подходил танк – громадный механический монстр, оборудованный пушкой, пулеметами и ракетной установкой. Его металлические гусеницы будут не по зубам черной плеши и смогут одолеть любые завалы. Но танку требовалась обслуга из нескольких человек. Лэну в одиночку с ним не справиться. Поколебавшись, он выбрал другую машину, поменьше. Юркая, оборудованная небольшой пушкой и пулеметом, тоже на гусеничном ходу, она вдобавок имела вместительный грузовой отсек. Туда Лэн сложил необходимое для путешествия топливо, вещи и припасы.
И однажды спекшаяся поверхность у обелисков дрогнула, покрылась трещинами и, натужено взвыв, разверзла темную пасть. Из ее недр выбралось на дневной свет забытое уже в этом мире механическое чудовище.
Тот извилистый путь, которым они с Риит прошли сюда, Лэн не помнил и, не раздумывая, направил танкетку напрямую к Каньону. Защитная броня машины должна была защитить его от радиации. В противном случае помогут предусмотрительно захваченные пилюли.
Танкетку трясло. В узкую щель бойницы влетало то небо с застывшими редкими облачками, то это же самое небо, но сероватого оттенка, придаваемого ему зеркальной поверхностью оплавленной почвы. Лэну, освоившему вождение только теоретически по учебникам, с трудом удавалось выхватить из этого обилия небес реальный клочок земли. И когда перед ним неожиданно разверзлась пропасть Каньона, он еле успел затормозить.
Побледневший Лэн вывалился из машины. Танкетка, зарывшись траками в грунт, замерла перед самым склоном. Промедли он секунду, – и она рухнула бы вниз. На этом бы и закончилась его эпопея. Лэн опустился на землю и задумался, куда направить танкетку теперь. Можно было бы рискнуть – авось, и повезет, – и спуститься осторожно на тормозах по склону вниз, но… Он не учел еще одно препятствие – Океан. Разлившееся на дне Каньона море не пропустит машину. Засосет со всеми потрохами, и следа от нее не останется. А без машины вся затея обречена.
Солнце поднялось к зениту, когда Лэн, стряхнув оцепенение, поднялся. Забравшись в танкетку, он развернул ее и двинулся вдоль Каньона. Туда, где темнела, дробясь и исчезая в жарком мареве горизонта, узкая полоска Леса. Подальше от Океана. Вглубь континента. Там, может быть, удастся найти пологий склон, по которому можно спуститься вниз и пересечь Каньон. Там не станет препятствием на пути Океан. Пугала неизвестность. В тех землях не бывал еще никто. Какие напасти ждут его на этом неизведанном пути? Удастся ли благополучно миновать те земли? В другое время Лэн ни за что бы не решился на такой шаг. Но теперь у него была танкетка – несокрушимое оружие, от которого разбегутся и люди, и звери. Топлива хватало, – в грузовом отсеке наряду с продуктами, оружием и боеприпасами грохотало с десяток полных канистр. А чтобы не искушать судьбу и не свалиться в следующий раз с обрыва, он, повозившись немного, откинул переднюю заслонку. Теперь вместо узкой щели перед ним было широкое окно, через которое он мог свободно обозревать открывавшуюся перед ним панораму. Ветер, врываясь в окно, обдувал салон и охлаждал нагретый солнцем металл.
Океан остался позади. Пошел нетронутый Лес. Склоны Каньона, как ни всматривался Лэн, были все также опасно круты. Рисковать не хотелось. Машина, нарушая своим урчанием вековую тишину здешних мест, мчалась вперед, отматывая километр за километром. Вокруг расстилалась однообразная холмистая равнина. Ни деревьев, ни кустов, лишь редкая серая трава. Изредка возникали и таяли в дымке далекие развалины, говорившие о царившей здесь некогда жизни. Но развалины не привлекали Лэна. У него была своя цель – Город.
Лэн не сразу заметил произошедшую перемену. На каком-то отрезке пути стены Каньона вдруг разошлись, и сейчас противоположный склон виднелся очень далеко, теряясь в туманной дымке. А внизу вместо узкой лощины расстилалась широкая долина, полностью занятая Лесом. Море колышущейся зелени без конца и края, с синеватым зеркалом озера посредине. Контраст между голой, лишенной растительности равниной наверху и покрытой обильным сплошным покровом долиной был настолько резким, что Лэн непроизвольно затормозил.
Громадный неиссякаемый источник жизни, чудом сохранившийся в погибающем мире, темнел внизу. Невзирая на катаклизмы, потрясавшие планету, он рос и жил, казалось, вечно. Что в сравнении с ним Лес, которым владели Воклоты и даже весь Город? Жалкий клочок чахлой, изможденной, выродившейся растительности. Этот же, могучий, нетронутый невзгодами, сиял во всей своей красе и мощи. Чуточку даже неестественный, чисто зеленый, без всякой примеси синевы и красноты.
Лэну захотелось немедля спуститься вниз и окунуться в океан зелени. Выбрав наиболее пологий участок склона, он направил машину вниз. Завывая на оборотах, скатываясь с оползнями, заваливаясь то вправо, то влево, машина медленно скатывалась по склону. В грузовом отсеке грохотали канистры. Наконец, благополучно достигнув первых зарослей, танкетка замерла. Лэн, мокрый от пота, выполз из кабины и рухнул обессиленный на землю.
Ему повезло. Для настоящего хозяина танкетки этот путь, возможно, показался бы пустяковым. Для Лэна, впервые взявшегося за рычаги и не умевшего толком обращаться с машиной, он мог оказаться последним. Но Лэн остался жив. И даже довел машину неповрежденной до дна Каньона! Лэн невольно поблагодарил Предков, незримо присутствовавших рядом с ним в этом опасном спуске.
