— Постой. Куда мы? — засуетился я, радуясь, что хотя бы ненадолго смогу вырваться из окружения этих недовольных гримас, напоминавших статуи восьми уныний в парке Эль-сад.
У самого схода дорогу нам перегородил старпом. Скрестив руки на груди, он уперся в нас взглядом, способным испепелить кого угодно.
— Кто позволил?
— Приказ капитана. Сопроводить этого сопленыша до "Башни на краю". Там его ожидает тер Райдер.
Мне показалось или весь корабль и вправду притих, прислушиваясь к дребезжащему голосу рулевого. Каждый, кто тихо ненавидел меня, теперь желал только одного — сбросить любимца капитана за борт, когда мы достигнем первого пика высоты. Собрав в кулак всю твердость, которая у меня еще осталась на тот момент, я, гордо приподняв голову, стал спускаться вниз. Вступил на вытоптанную поверхность площадки, деловито отряхнул куртку и направился к въездным воротам. На Барибалу мое театральное представление не произвело должного впечатления, а вот Пирси, напротив, повел себя как истинный зритель — высморкался, вытер руку об штанину и, немного похлопав, выкрикнул "бравилья!", чем вызвал у меня еще большее раздражение.
До недавнего времени на корабле ко мне относились вполне сносно. Не принимая в свой круг, члены команды скорее терпели мое присутствие. И мне было этого вполне достаточно. Но сегодня все изменилось. Я, словно чужую одежду, примерил на себя ярмо прокаженного. Осторожные взгляды сменились презрительными, едва слышное перешептывание — громкими насмешками, и даже слепой Керк и тот успел прошамкать своим беззубым ртом в мой адрес очередное проклятие. И только грозный нрав капитана удерживал их от скорой расправы надо мной.
Неудачи, ошибки, крупные и мелкие неприятности — все списывалось на мое скромное существование. Даже неудачный картежный кон имел прямое отношение к любимчику капитана.
— Пирс, скажи, за что они все на меня так ополчились? — не удержавшись, поинтересовался я у рулевого.
— А за что тебя любить-то? Ты ж не мадама на выданье! — уклончиво ответил старик, почесав щетинистую щеку.
Поняв, что и здесь не добьюсь внятного ответа, я отчаянно махнул рукой и, сбавив шаг, пропустил рулевого вперед.
После вчерашней встречи с ночным хищником Глаага уже не казалась мне такой приветливой. Вроде бы те же дома, жители, скрипучие повозки — ровным счетом никаких изменений. И все-таки город стал другим. И парящий среди изнуряющей жары ветерок враждебности был лишним тому доказательством.
Я попытался заглянуть в глаза случайного тянульщика — тот смущенно отвел взгляд. Или не смущенно… Скорее испуганно. Ему было неприятно. Так же как и летным. Погодите. Вовсе нет. Причина не в этом.
"Он видел нашу схватку с ноэлем!" — меня словно осенило.
Опустив голову ниже, тянульщик попытался как можно скорее покинуть поле моего зрения, ухватив повозку посильнее, и едва не опрокинул ее на повороте, когда резко сменил направление.
— Вот это устроил, — довольно хмыкнув, Пирс проводил взглядом покачивавшуюся тележку.
— Одним словом — островитянин, — попытался я поддержать беседу.
— Что верно, то верно, — откликнулся рулевой.
Я решил не упускать шанса и поинтересовался:
— Скажите, а на других островах жители такие же чудные?
— Еще какие, Итар их побери! — Пирс задумчиво почесал затылок и продолжил: — Помнишь людоедов с пересадки? — и, дождавшись моей реакции, продолжил: — Под сводами небесных океанов почитай сорок островов, и на каждом своя беда. Вот на Роксте-веле, например, местные аборигены при свете луны оборачиваются хвостатыми рыбинами — сверху вроде как люди, а снизу твари подводные. А на Бексте-ри правят песочные люди…
— Как это?
— Да очень просто. Прилетаем мы, стало быть, на остров. Берег пустынный в скалы упирается, а чуть выше непроходимые джунгли. Мы вроде осмотрелись, лагерь разбили. Капитан даже позволил бочонки с ромусом открыть. Ночью все было тихо, а утром мы обнаружили, что наш корабль почитай на десять футов в землю ушел. Болоны слегка сдуты, сам на бок лег, и вокруг горы песка, стало быть. Знаешь, словно ветрище барханы намел. Мы особо не рассуждали, взялись за лопаты и стали раскапывать, а оно гляди как вышло…
Желваки на скулах рулевого заходили ходуном. Тяжелые воспоминания захлестнули старика с головой, и он был не в силах докончить начатое. Видимо, встреча с жителями Бексте-ри обошлась для команды "Купера" слишком дорого, и я мог только догадываться, сколько летных погибло в то утро на песчаном берегу.
Мы миновали еще пару улиц перед тем, как я вновь решил заговорить.
— Скажите, за что они так со мной? Что я им сделал? — вопрос получился расплывчатый и корявый, но Пирс меня понял.
Он кинул на меня небрежный взгляд, насупился и начал объяснять:
— Ты поменял наш привычный образ жизни, сынок. Может быть, ты и не хотел — но что случилось, то случилось. Знаешь, летные не любят перемен, какие бы они ни были. Мы летали от острова к острову, торговали понемногу, если повезет, собирали серый пар — отдавали на очистку кранксам, взамен получали от Райдера звонкую монету и веселились в Булиарских кабаках. Так было до тех пор, пока не появился ты. И капитан стал другим. Забыл об обязательствах перед торговой гильдией, сборщиками. Бросил все на самотек. Понимаешь? Вместо Ферга-ры прилетел сюда на Глаагу, да еще маршрут избрал, что врагам не пожелаешь. Это же надо тащиться через Два Небесных океана! Уму непостижимо! Все равно что к рачерту в клетку сунуться. И все из-за тебя. Вначале мы решили, мол, нет у капитана детей, вот и решил тебе помочь, от бедовых орков спасти. Добросит до ближайшего островка, пристроит к одному из мастеровых и дело с концом. Так нет же, все наперекосяк пошло! Не пойми зачем забрались на Глаагу, а сегодня утром и того хуже — Райдер объявил, что табак, который мы везли на продажу в Ферг-ду, нужно распродать по местным лавкам, а наш дальнейший путь лежит в Западные пределы! А это, стало быть, почище Небесных океанов будет. Там такие страхи водятся — куда там здешним чудищам! А я, знаешь ли, так запросто голову терять не собираюсь.
Теперь все встало на свои места. Познакомившись с капитаном, я оживил в нем воспоминания, связанные с Рифтом, круто изменив его привычную жизнь. Но еще сильнее на Райдера повлияла моя встреча с Белым Хвостом. Глубокая рана старых обид открылась и стала кровоточить. Я знал о таком не понаслышке, и прекрасно понимал, что теперь капитан ни перед чем не остановится, пока не отомстит. Его ненависть к гному растет с каждым днем, — и никакие уговоры не смогут заставить его свернуть с намеченного пути. С командой или без нее, независимо от обстоятельств, он вернется на материк и вынудит моего бывшего наставника ответить за грехи прошлого.
Только рулевому об этом знать было не обязательно. Даже под страхом смерти я не посмел бы выдать тайну капитана. Поэтому, немного подумав, я скупо произнес в ответ:
— Капитан сам решает: куда и зачем ему лететь.
Получилось вполне убедительно. По крайне мере Пирс не стал приставать ко мне с расспросами и прекратил бессмысленные упреки. Райдеру действительно было видней — забыть о давних обидах или встретиться лицом к лицу с прошлым.
***
Высоченная каменная башня, укутанная в плотные заросли плюща, находилась на восточном краю города. Одинокий каменный выступ, торчащий, словно больной зуб, казалось, пошатывался на ветру.
Осторожно приблизившись к обрыву, я посмотрел вниз, и у меня сразу же перехватило дыхание — минимум один фарлонг, если не больше. И зависшее на самом краю строение в ответ на мои мысли отозвалось протяжным скрипом, словно уставшая от бесконечного роста мачтовая сосна.
— Эй, чего встал, пошли, — позвал меня рулевой.
Сделав шаг назад, я еще раз взглянул на утопающую в облаках башню, на вершине которой виднелось несколько круглых выступов, и подошел к Пирсу.
— Чего угодно, гостям?
Дверь открыл пожилой островитянин. Такой же, как и все: невысокий, широкоплечий, облаченный в свободную рубаху до колен и широкие шаровары. В его черные кудрявые волосы уже закралась седина, а обветренное лицо украшала паутина морщин.
— У нас встреча с капитаном Райдером, — отчеканил рулевой.
— Конечно, проходите, — сложив руки лодочкой, островитянин низко поклонился и любезно пропустил нас внутрь.
Следуя за Пирсом, я ощутил охватившее его напряжение. Сильнее сжав рукоять сабли, он поцеловал висевший на груди медальон, пригнулся, чтобы не удариться о низкий потолок и шагнул в полумрак башни.
Проводник провел нас по темному коридору до винтовой лестницы и, остановившись, вновь низко поклонился:
— Дальше гостей проводит мой помощник. А теперь прошу меня извинить, гости, мне надлежит удалиться. Да благословит вас всевидящий покровитель.
