Гриффин картинно порылся в карманах, выловил аккуратно сложенный пропуск и продекламировал для Спенсера:
– Пометка об особом назначении и допуске в любой анклав и зону, включая закрытые и малочисленные населённые пункты. Особо рекомендуется для поселения в зоне с нехваткой специалистов в области медицины, вирусологии, биогенетики, химии, агропромышленности, экономики и…
– Заткнись, – глухо буркнул Спенсер. Льюис послушно замолчал, всем своим видом показывая, что был бы весьма не против узнать о рекомендациях своего напарника.
– Разнорабочий с перспективой к силовым заданиям, – неохотно признался тот.
– И? – не отказав себе в удовольствии сладко протянуть слова, спросил Гриффин. – И это всё? Ты можешь быть копателем? Грузчиком? Вышибалой?
Спенсер до хруста сжал кулаки, чувствуя, как в висках начинает пульсировать кровь от нарастающего бешенства и плохо контролируемой ярости.
– Да ладно тебе, успокойся ты, – успокаивающе сказал Гриффин, – оформлю тебя моим помощником, – мстительно добавил он. – Будешь воду таскать, пока я роды принимаю у очередной мамаши-наркоманки, или осматривать парочки однополых влюблённых, ну или можешь пациента подержать, если мы в религиозную общину попадём, где они отказываются от любых лекарств.
Спенсер глубоко вздохнул и встал с перевёрнутой лодки. Он прошёлся из стороны в сторону, поковырялся в карманах своей потрёпанной одежды и извлёк оттуда дорогой портсигар со знаком Корпорации, украшенным драгоценными камнями и инкрустированным тонкими золотыми полосками.
– Ну, пошли тогда хоть пожрать купим, что ли, – мотнул он головой в сторону мерцающих вдалеке огоньков прибрежной зоны.
– А у тебя деньги есть? – оживился Гриффин.
– Деньги будут, – Спенсер подкинул на ладони и поймал свой портсигар. – Много за него не дадут, но хоть что-то выручим.
Бывший агент отряхнул штанины от налипшего песка и сухих водорослей, и медленно побрёл по песку к фонарикам, отделявшим тёмную прибрежную полосу пляжа от белеющих в темноте строений и булыжной мостовой. «Интересно. Люди в исследованных мирах способны приспособиться к чему угодно. А уж системы социальных взаимодействий, которые они создают, способны вогнать в ступор даже самого неортодоксального специалиста по этике… – мимолётно подумал он, слушая шелест песка под подошвами ботинок доктора, и шорох прибоя. Многолетняя привычка находить отдушину в подобного рода измышлениях принесла Спенсеру не только странноватый, даже по меркам Корпорации, титул доктора философии, но и осознание того, что всё в мире тленно. Особенно подобного рода мысли. – Да и хрен с ними, если разобраться. Если система живёт, значит, она устойчива. Посмотрим, за что можно зацепиться. Агент я, или хрен собачий?»
Гриффин хмыкнул, и Спенсер понял, что произнёс последнюю фразу вслух, задумавшись.
Но Льюис неожиданно не стал продолжать пикировку, только буркнул что-то себе под нос.
Поднявшись по широкой дорожке, вымощенной плитами из дикого камня с вырезанными на каждой барельефами из жизни аборигенов – острый глаз агента, усиленный пассивными нанами ночного видения, рассмотрел там сцены жертвоприношений, оргий, мирного труда, сражений и постельных утех – они с Гриффином оказались на открытой всем ветрам площади. Заросли кустарника, подстриженные в геометрическом стиле, ограничивали многометровое пространство, мощёное брусчаткой, и окружавшие площадь строения. Молочно-белый камень зданий, казалось, мягко светился в рассеянном свете электрических фонариков, располагавшихся в тщательно продуманном, как показалось Спенсеру, беспорядке.
От площади во все стороны света отходили изгибающиеся улицы, обозначенные высокими арками с высеченными надписями и орнаментами. Несмотря на позднее время, на брусчатке были расставлены лотки, палатки и навесы, над которыми вились разноцветные светлячки.
– Рынок? Ночью? В пограничной зоне? – удивился Спенсер, приглядываясь к неспешно прогуливающимся по площади людям и неожиданно тихим «торговцам», сидящим или стоящим у своих мест.
– А почему нет? – Гриффин пожал плечами, и указал на ближайшую палатку, украшенную психоделическими узорами и изображением безошибочно узнаваемого листа конопли. – Только вот кажется, что продают и покупают тут совсем не товар.
– А что же? – удивлённый агент сделал нарочито глупый вид, чтобы вызвать своего спутника на откровенность, что и незамедлительно получил.
– Людей, – доктор хихикнул, ткнув пальцем в лоток с вырезанными на дереве сценами насилия и пыток. – Спокойно, мой друг, тебя я продавать не буду, ты мне ещё пригодишься, инструменты таскать и анестезию ставить.
Спенсер зашипел в ответ, оскалившись.
– Ты же у нас философ и политолог? Вот и анализируй, пока не поздно… – Гриффин довольно поклонился изукрашенной браслетами и нашейными кольцами дородной даме, завёрнутой в тёмную ткань. – Анклавы предлагают людям выбор.
Агент, молча проглотив обиду, посмотрел на ночную площадь с другой точки зрения, и понял, что его спутник был прав.
«Не знаю, сколько анклавов здесь есть, но, судя по числу торговых мест, очень много. Десятки и десятки, – Спенсер наблюдал, как люди подходят и изучают предлагаемые им картины жизни того или иного анклава, и иногда получают от представителя кольцо, браслет или карточку, после чего направляются в высокое для здешних мест трёхэтажное здание в дальнем конце площади. – Кольцо, скорее всего, временный гостевой пропуск. Браслет, вероятно, означает более долгий срок пребывания. Карточки… Хм. Интересно». Тут он сопоставил татуировки и шрамы на телах некоторых представителей, и понял, как именно означается постоянная принадлежность к анклаву.
Всё происходило в какой-то небывалой, почти невозможной тишине – лёгкие шаги по камню, шелест одеяний и скрип кожи, изредка – бряцание металла. Дуновение ветерка. Тонкий аромат соли, песка и каких-то цветов, сладковатых и душистых. Почти без слов. Почти без лишних движений. Словно исполняя некий устоявшийся ритуал, люди перемещались, уходили, стекаясь с узких улочек…
Гриффин и Спенсер прогуливались вместе со всеми. Сначала они заглянули в «наркоманскую палатку», как обозвал её агент. Там их встретил удолбаный по самое не могу светлокожий детина в меховом жилете и набедренной повязке, вертевший косячки из одуряюще пахнущей травы. Тряся многочисленными мелкими косичками, нарк сноровисто скручивал листья в аккуратные самокрутки, и скреплял их тонкими металлическими колечками, напевая что-то протяжно-гортанное. Кроме стола с наспех сделанными голограммами, сундука, пары коробок и плетёного кресла, под натянутой тканью не было ничего.
– Уважаемый, не подскажете ли, где можно совершить небольшой взаимовыгодный обмен? – Спенсер помахал своим портсигаром перед носом «представителя анклава Меска», как гласила разноцветная надпись на картонке у входа, но особой реакции не дождался.
– А как можно к вам присоединиться? – подал голос Гриффин, внимательно изучая самокрутку и пробуя листочек языком. – Хотя бы на время…
Представитель, не прекращая напевать свой заунывный мотив, раскурил свой косячок, и ткнул грязноватым пальцем в сундук, шлёпнув другой ладонью по ляжке.
– Ага, понятно, спасибо, – доктор переглянулся со Спенсером, и они заглянули внутрь.
Догадка подтвердилась. Кольца, браслеты и карточки с изображением листа конопли были перемешаны с подозрительными пакетиками и коробочками, источавшими различные ароматы растительного, животного и химического происхождения.
Следующий стенд, собранный из металлических трубок и обтянутый полупрозрачной плёнкой, повествовал в красках и голограммах о преимуществах жизни анклава «Анкер-Мазох». Обтянутые кожей тела, плётки, цепи, крючки, загнанные в неожиданные места… Гриффин хмыкал, оценивая фантазию и знания анатомии авторов голографий, а Спенсер слегка сбледнул с лица. Не потому, что он боялся садистов или мазохистов, отнюдь. Стоявший слегка в стороне кроваво-красный деревянный павильончик, привлёкший его внимание, оказался представительством анклава каннибалов. «Папуа-Нахо»… Выставленные голо были очень крупного размера, и вызывали стойкое отвращение…
– Нет, Льюис, туда мы точно не пойдём, – произнёс сдавленным голосом бывший агент. – Может, прогуляемся в другую сторону? Там, кажется, продавали выпивку…
– А что, очень неплохие разрезы… – отметил Гриффин, вглядываясь в объёмные картины. – Шучу, шучу. Только там не продают, это анклав «Колдырия» представляет свои продукты. Алкоголики…
Потом были представительства фермерской общины религиозной направленности «Хрю-хрю», милитаристского сообщества «Кхорн и компания», анклава кузнецов «Тяжёлый молот», организации гомосексуалов «Заднее крыльцо» и ринг «Бойцового Клуба». В полном молчании два тяжеловеса месили друг друга пудовыми кулаками, падая в пыль, и поднимаясь. Приглянувшееся агенту заведение в строгих серых тонах открыло ему тайную суть девичьей любви «Правые Уши», а стоящая рядом палатка «Тру Фем» познакомила не только со смесью каких-то революционных лозунгов и агит-плакатов в красных тонах, но и с бойкой маленькой девушкой, пытавшейся врезать подошедшему мужчине в челюсть и тем самым доказать своё равенство с ним.
