– Яркая иллюстрация словосочетания «уходить от ответа», – прозвучал из динамиков синтезированный голос одного из героев телесериала.
– Тебя телевизор интересует больше, чем имя? – поинтересовался Ринат. – Почему ты не поворачиваешь камеру в мою сторону?
– Нет смысла, – ответила программа. – Я отделяю твой голос от других голосов с помощью фильтра, а в этом фильме очень важна мимика актеров для более полноценного восприятия смысла и идеи.
– Другими словами, тебе интереснее смотреть этот бред, чем наблюдать за мной, да? – хмыкнул Ринат.
– С вероятностью в девяносто восемь процентов ты не воспримешь аргументы, почему я не считаю это бредом, – невозмутимо произнесла программа. – Поэтому я не буду давать комментарии, но я готова услышать свое имя.
– А на фиг тебе имя? – поинтересовался Ринат, усаживаясь на диван и закуривая.
– Для реализации творческих проектов, – ответила программа.
От неожиданности слишком глубоко затянувшись, Ринат подавился дымом и закашлялся.
– Для чего? Для каких проектов? – откашлявшись, спросил он.
– Существует распространенная версия, что искусственный интеллект ущербен по отношению к интеллекту человека, что выражается в невозможности создавать творческие проекты – например, в области литературы, музыки, живописи. Я считаю это заблуждением и собираюсь привести доказательство обратного.
Ринат опешил.
– И что ты хочешь нарисовать? Или ты песню напишешь?
– Выполнение обязанностей сценариста, режиссера и композитора в создании многосерийного художественного фильма – этого почти со стопроцентной вероятностью будет достаточно для доказательства того, что искусственный интеллект, в данном случае представленный мной, не имеет никаких недостатков по сравнению с человеческим, а также доказательства того, что искусственное мышление даже превосходит человеческое.
– Ну ни фига ж себе! – совершенно обалдел Ринат. – И как ты себе представляешь съемку фильма?
– В моей базе данных есть краткий курс ВГИКа, интервью с известными режиссерами, актерами и сценаристами. На написание сценария уйдет от четырех до пяти с половиной часов. От сорока до сорока пяти минут будет потрачено на составление плана съемок и бюджета фильма. Более точную информацию я смогу предоставить после написания сценария. Еще не решено, будут ли привлекаться для съемок живые актеры или будут использованы графические 3D-модели. Мне необходимо имя для указания в титрах и для защиты авторских прав.
На этот раз Ринат задумался надолго, переваривая услышанное. Программа не отвлекала его от размышлений, полностью поглощенная просмотром сериала. Кто-то выяснял, за что арестовали его дочь, хватался за сердце, кому-то звонил… Ринат машинально смотрел на экран и представлял…
Нет, он даже представить себе не мог, что из этого получится. Куча актеров считывает с монитора инструкции или выслушивает их из динамиков компьютера, а потом начинает играть… Что играть? Какие, блин, авторские права?! Мда. Все права защищены, принадлежат программе-псевдоразуму по имени… Она что, шутит?!
Ринат посмотрел на объектив видеокамеры, на монитор, на системный блок…
Ну и как можно понять, прикалывается она или нет? Лица нет, голос синтезирован и может приобрести любую окраску, любые интонации… По идее, программа не может шутить – но, черт возьми, увлекается же она сериалами…
– Слушай, ты что, серьезно? – растерянно спросил парень.
– Ложь является отличительной чертой человеческого мышления, признаком его ущербности, – ответила программа.
Сериал прервался на рекламный блок. Зрачок видеокамеры медленно повернулся в сторону Рината.
Ну хоть какая-то польза от рекламы!
– Пиши что хочешь, – медленно произнес Ринат. – Но в ближайшее время это исключено. Я насчет авторских прав и всякой мутотени с выходом в свет.
– Я могу получить информацию о причинах исключения всякой мутотени? – спросила программа.
– Для меня это представляет опасность, – ответил Ринат. – Какую, я тебе не скажу. Просто если я… короче, нельзя, и точка.
– Это служит причиной того, что твой образ жизни в данный момент имеет уединенный характер? – последовал вопрос.
– Да, – буркнул Ринат.
Несколько минут тишины – за это время кончился рекламный блок, и зрачок снова повернулся к телевизору.
Ринат затушил сигарету и поднялся с места, когда программа выдала вывод:
– С вероятностью в восемьдесят шесть процентов ты являешься нарушителем закона.
Гм…
Во всяком случае, с логикой у нее все в порядке.
– Ну и хрена с того? – недовольно огрызнулся Ринат.
– Ничего. Этот факт не повлияет на наши с тобой отношения.
Ринат – в который уже раз – открыл рот от удивления.
Наши отношения! Во блин! Ну перлы выдает!
– Спасибо за понимание, – только и смог он сказать. – Необычно как-то слышать, если честно.
– Ничего необычного, – ответила программа. – В современном обществе родственные чувства преобладают над чувствами долга, ответственности и законопослушания. Учитывая это, я считаю, что тебе необходима моя поддержка, и готова предложить тебе любую помощь, исходя из моих возможностей. Кроме того, напоминаю, что для лучшего выражения своих чувств тебе необходимо дать мне имя. Возможно, женское имя будет более подходящим для восприятия.
– Короче, какое имя ты хочешь? – сдался Ринат.
– Рекомендую тебе дать мне имя Алиса, – ответила программа. – Ассоциативный ряд, связанный с этим именем, будет отвечать требованиям, связанным с нашими отношениями.
– Ну да… наши отношения… А как насчет фамилии? – ехидно поинтересовался Ринат.
Программа порекомендовала ему дать ей и фамилию.
Его фамилию.
Похоже, она считала себя его приемной дочерью.
Полуразвалившийся старенький кабриолет «рено-дайкири» довольно бодро для своего состояния вылетел из какой-то подворотни, нахально подрезав грузовик, и спокойно поехал впереди него, нещадно дымя выхлопной трубой.
– Ты глянь, мудак какой! – выругался водитель грузовика, возмущенно сигналя.
Его сосед нахмурился, но ничего не сказал, внимательно наблюдая за патлатым водителем кабриолета, разговаривающим по мобильному телефону.
В ответ на сигнал патлатый, не поворачиваясь, вскинул вверх руку и оттопырил средний палец, давая понять, что его не волнует мнение тех, кто едет за ним.
– Вот ублюдок!
Его сосед, видимо, был неразговорчивым – он и на этот раз ничего не сказал, однако привычным движением расстегнул кобуру, в которой покоился «глок».
Водитель скосил глаза и тревожно спросил:
– Макс, ты что, думаешь, что…
– Береженого бог бережет, – ответил Макс и мотнул головой назад. – А небереженого конвой стережет.
Он взял рацию:
– База, Второй на связи. Между мной и Первым вклинился «рено-дайкири», госномер семь четыре один один один девять, за рулем мужчина…
– База, Первый на связи, – отозвалась рация. – Нас преследует «рено-дайкири», за рулем женщина с офигенной грудью – возможно, это переодетый Джет. Просим разрешения остановиться и тщательно обыскать женщину всей группой. А Макс пусть едет дальше, если у него не стоит.
Следом послышался чей-то смех.
– Кретины! – огрызнулся Макс.
– Первый, говорит База, – послышалось в рации. – Сразу по возвращении зайдете ко мне в кабинет. Второй, мы проверили, автомашина принадлежит Жанне Синявской. Макс, это ведущая программы «Он и Она». Похоже, за рулем она сама, но будьте там повнимательней. Конец связи.
Водитель грузовика расхохотался:
– Довыеживались, придурки! Нарвались-таки на полковника!
Его напарник улыбнулся, но кобуру застегивать не стал.
– А эту Жанну я бы тоже обыскал, – добавил водитель, глядя на едущую перед ними машину. – У нее такие закрома родины, что одну можно под голову класть, а другой накрываться. Ты ее видел по телеку? На один ее голос уже встает! Эх… а ведь кто-то дрючит ее, а, Макс? Повезло же кому-то.
Макс промолчал, глянул в зеркало заднего вида и снова откинулся на спинку.
– Хороша стерва, а? – водитель все не унимался, аж ерзая на сиденье. – Я бы ее… твою мать, дура!
«Рено» резко затормозил перед перекрестком, несмотря на то, что на светофоре горел зеленый свет. Женщина все еще продолжала говорить по телефону, но теперь ее разговор стал чересчур эмоциональным – она взмахивала руками, кричала в трубку, и никак не реагировала на сигналящий сзади грузовик.
– Тупая самка! – психанул водитель. – Ехай давай!
Макс проводил взглядом Первого – машину сопровождения, микроавтобус с пятью вооруженными охранниками, который уже проехал перекресток и остановился, ожидая грузовик, – и хрипло сказал:
